наша армия. Это как-то не афишировалось раньше, поэтому сейчас у меня вызывают естественное недоверие кадры из старых фильмов, где помните?: на стол из вещмешка, как из скатерти-самобранки, вываливалась целая гора съестного.
С возрастом по иному понимаешь окружающий тебя мир со всеми его ценностями и несправедливостью, а так же истинный смысл отваги, мужества, чести и личной храбрости. Острее и в истинном смысле этих слов понимаешь голод и что значит делиться последним куском хлеба, когда самому нестерпимо хочется есть, и вообще - что такое, например, голодный ребёнок с его не по - детски взрослым взглядом. Это понимание пришло после того, как я начал писать о войне и о поколении наших родителей из того непростого времени.
Из воспоминаний другой участницы Отечественной войны: Натальи Николаевны Большедворской, тоже, кстати, снайпера, воевавшей, правда, на другом фронте, ныне проживающей в Пикалёво, в памяти с того времени осталось только постоянное чувство голода.
Как явствует из письма дочери, Вера Порфирьевна воевала в составе 12-й особой бригады морской пехоты Северного флота, с 22.06. 1942 года дислоцировавшейся на п-ве Рыбачий и оборонявшей хребет Муста-Тунтури, то есть была одной из тех, кого "фрицы" называли "чёрной смертью".
Уместно заметить, что 12 бригада (ставшая Краснознамённой 27.02.1943) покрыла себя неувядаемой славой, защищая Советское Заполярье. Трое её краснофлотцев посмертно награждены званием Героя Советского Союза (двое повторили подвиг Александра Матросова при штурме Муста-Тунтури). Боевой путь бригады, начавшись в августе 1941 года на рубежах Западной Лицы, окончился в Киркенесе. То есть, бригада была задействована практически во всех операциях как на нашей, так и на территории Норвегии.
10 октября 1944 года участвовала в штурме Муста-Тунтури, 12 октября в морском десанте в порту Лиинахамари, освобождала Никель, Печенгу, а затем бригада, используемая по своему прямому назначению, высаживалась на западных берегах Коббхольм-фьорда (23.10.1944) и Яр-Фьорда, подготавливая плацдармы для наступающих советских частей, занимая береговые батареи, разрушая укрепления и огневые точки.
Бои за Лиинахамари носили ожесточенный характер и часто переходили в рукопашные схватки. Под натиском советских десантников гитлеровцы, неся значительные потери, вынуждены были отойти. Вспоминая эту операцию, Вера Порфирьевна рассказывала, что когда они (морпехи), высадившись с катеров, буквально взлетели на вершину сопки, занятую фашистами, то от быстрого подъёма у многих, в том числе у неё, с головы слетели головные уборы (скорей всего каски) и её роскошные локоны рассыпались по плечам.
Тогда, наблюдавший за ходом боя, командовавший операцией майор И. А. Тимофеев заметил, дескать: ого, оказывается в морской пехоте и девушки воюют!
По воспоминаниям краснофлотца Венщикова Валентина Алексеевича, воевавшего в Заполярье на миноносце "Разумный" (ныне проживающем в Пикалёво), десанты в Лиинахамари и Киркенесе проводились в исключительно тяжёлых условиях. Экипажи сторожевых кораблей, морских охотников и кораблей, высаживавших и прикрывавших десанты, стараясь чем можно помочь, по грудь в ледяной октябрьской воде на себе переносили десантников на берег.
Не могу заодно здесь не упомянуть эпизод из рассказа Валентина Алексеевича об освобождении Киркенеса. Его друг радист Афимьин Николай Алексеевич (родом из Архангельска) перед Киркенесской операцией 24 октября был послан с ещё одним краснофлотцем в разведку, уточнить огневые точки врага. Фашисты их обнаружили, завязался короткий бой. Напарник в перестрелке был убит, а он замешкался, когда подрывал гранатой рацию и был схвачен немцами. После недолгого допроса его повели в сопки на расстрел. Это заметила другая группа наших разведчиков, и уничтожив конвоиров освободила Николая Алексеевича, который, впоследствии, за проявленное мужество был награждён орденом Боевого Красного Знамени.
После войны Вера Порфирьевна восстанавливала мой родной п. Никель, работала в Печенгской ГРП, Мурманской ГРЭ, где позже работал и я. Вышла замуж, родила дочь. Муж её Анатолий Васильевич Гипп, работал начальником РМЦ вместе с моим отцом.
Ни она сама, ни её подвиг не были забыты в мирное время. Веру Порфирьевну часто приглашали в Мурманск и Москву на крупные официальные мероприятия.
Она вела довольно активную воспитательно - патриотическую, работу, частенько бывала на Муста-Тунтури, Среднем, Рыбачем, о чём можно судить по фотографиям С. М. Львович из других альбомов (напомню: фотокорреспондента газеты "Советская Печенга", истинного подвижника - фотолетописца послевоенных вышеупомянутых мест).
Она встречалась со многими известными писателями и поэтами Советского Союза. Со своей фронтовой подругой Сусанной Георгиевской они частенько вспоминали эпизод из фронтовой жизни, когда одним стаканом кипятка обе ухитрились помыть головы. Напомню: Сусанна Георгиевская - детская писательница, в самом начале войны ушла на фронт, на передовую. Занималась агитацией, вела передачи на немецкие окопы (для этого были предусмотрены специальные громкоговорители).
В 1968 году в г. Заполярном состоялась встреча Веры Порфирьевны с подполковником Иваном Алексеевичем Лоскутовым, прототипом того самого Лёньки-артиллериста из поэмы Константина Симонова "Сын артиллериста". Она встречалась с Юрием Гагариным, когда он приезжал в Корзуново (Заполярный) в 1965году, где начинал службу в авиаотряде Северного флота, а за два года до смерти в 1995 г. Вера Порфирьевна приезжала по официальному приглашению в Никель на пятидесятилетие освобождения города (причём, очень была смущена тем обстоятельством, что проживала в гостинице и неловко себя чувствовала, сетуя, что её приезд, наверное, дорого обошёлся инициаторам и организаторам приглашения).
Ей, спустя много лет после войны, посвящали стихи. Одно стихотворение: "Снайпер Вера", напечатанное в газете "Полярная правда" от 23.12. 79 г., стало названием этого рассказа. Написано оно военкором Я. Черкасским (Североморск). Вот оно:
Снайпер Вера
Посвящается мурманчанке В. П. Гипп.
Нам жестокая выпала эра -
Сколько крови, мучений и слёз!
Выбирайся же снайпер Вера
Из землянки в метель на мороз.
Ночь полярная в диком разгуле.
Страх и жалость - уйдите прочь,
Не боясь ни метели, ни пули,
Снайпер Вера уходит в ночь.
Ей - девчонке семнадцатилетней,
Уходящей на лыжах в пургу,
Трое суток лежать в секрете,
Коченея на жёстком снегу.
В этой замети раствориться,
Перестать вспоминать о былом,
Стать сугробом, недремлющей птицей,
Обернуться кустом, валуном.
И когда еле хрустнет ветка
Или вспыхнет чужой басок,
Хладнокровно, по снайперски метко
Пулю немцу вонзит в висок.
Снайпер Вера!
Уходят в вечность
И надежда твоя и любовь,
Вижу высшую человечность
В сочетании этих слов.
Если верите в лучшую долю
Тех, кто близок вам, кто далёк -
Дайте Вере стальную волю,
Автомат и сухой паёк.
Обяжите инструкцией точной,
Чтоб умна была и хитра,
Разбудите однажды ночью
И скажите -
Вера, пора!
Я. Черкасский
Североморск, 23.12. 1979 год.
"Поэт читал 8 Марта на женский день по телевидению и преподнёс мне живые цветы. А они так дороги зимой на Севере" - пишет Вера Порфирьевна дочери.
И в этом же письме - пожелание внучке:
"Расти честным человеком, чтобы мне не было больно за тебя, будь умницей и бери от жизни всё только красивое и честное".
По воспоминаниям дочери - она неплохо играла на гитаре, очень любила романсы, сама подбирала музыку и исполняла. Знавшие ёё люди до сих пор с глубокой благодарностью и теплом вспоминают о ней, а при жизни - восхищались и гордились знакомством, как теперь, вот, правнуки восхищаются своей героической прабабушкой.
Особо следует отметить, что Вера Порфирьевна прежде всего и самое главное - была глубоко порядочным человеком, и как каждый порядочный человек всегда сдержана в отношениях (но без доли отчуждения), прямолинейна, ненавидела ложь, но при этом отзывчива, внимательна и доброжелательна к окружающим, умела прощать чужие ошибки. Жизнь, порой, воспитывает человека не хуже строгих, но мудрых родителей и отличившихся щедро вознаграждает: видимо, за все прошлые страдания ей было даровано настоящее, большое семейное счастье и, несмотря, казалось бы, на свой довольно крутой характер, несгибаемую волю и пережитые несчастья, Вера Порфирьевна по рассказам дочери всегда оставалась в первую очередь женщиной, любящей, заботливой матерью и верной, чуткой женой, а муж не просто любил - он боготворил её и очень уважал. Она весьма следила за своим внешним видом, и до глубокой старости (здесь, наверное, неуместно это выражение), проживая в Горбатове, носила модную причёску и даже в магазин за хлебом выходила в начищенных туфлях на каблуке, подкрасив губы.
Всегда ухоженная, опрятно одетая, прибранная и аккуратная, неизменно строгая, справедливая и выдержанная - она, тем не менее, не была ханжой или "железной леди", и не хотелось бы мне, чтобы создалось впечатление о её какой-то исключительности или особенности. Нет, она была по тем временам обычной, одной из многих, с неповторимой, правда, как, впрочем, у любого человека - судьбой. Однако, вот нюанс, характеризующий Веру Коротину.
Уже в постсоветское время, когда Вера Порфирьевна работала в Мурманске секретарём у председателя горсовета, ей предложили приватизировать свою квартиру, на что она в свойственной ей бескомпромиссной манере, и не особо подбирая выражения, заметила, что квартиру ей дала Советская власть и будет вполне справедливо, если она ей и останется.
Даже мне, более или менее не понаслышке знакомому с тем поколением, разумом трудно осмыслить этот шаг, хотя где-то в глубине души я очень всё понимаю.
Кто-то скажет: блажь, бравада, широкий жест. Нет, это - поступок! И в нём вся снайпер Вера.
Уцелев в той страшной войне, пройдя лишения, несчастья и испытания, которых с лихвой хватило бы не на одну судьбу, она до последних минут своей непростой и нелёгкой жизни оставалась Человеком, которому не будет впоследствии стыдно за свои действия, никогда не предававшим своих принципов и не менявшим раз и навсегда принятых решений.
Я всё чаще ловлю себя на мысли, что искренне завидую людям, наперёд знающим как поступить в той или иной ситуации, до конца идущим выбранной для себя прямой дорогой, как бы трудна она ни была. Очень много соблазнов встречается на жизненном пути каждого человека, да и вообще: сама по себе жизнь - непрерывная череда проб и ошибок, потому как "нам не дано предугадать". Так устроен Мир, что познаётся через правильные или неправильные поступки. Выйти сухим из воды удаётся немногим и любой, даже самый праведник, перелистав страницы памяти, завсегда отыщет не один эпизод, который, если не вычеркнуть и навсегда забыть как страшный сон, то хотя бы вернуться и исправить - желал бы очень. Поскользнутся всегда легче: тут не нужно прилагать никаких усилий. Зато сделать всё возможное, сводя к минимуму проступки,
