— Ты собираешься запечатать врата. — Рангику словно сама ответила на свой вопрос, выражение ее лица было полно решимости и солидарности с решением.
— Да, и я хочу быть уверена, что среди тех, у кого будет доступ к ним, и среди охраны не будет предателей. Я больше, чем уверена, что среди преподавателей, работников Академии, да и среди учеников есть люди, работающие на того, кто причастен к тому, что Кас подставили, — голос Аюми стал очень серьезным, а выражение лица печальным, ей не хотелось в это верить, но она слишком прекрасно помнила, чем может закончиться недооценивание угрозы со стороны, маскирующихся под персонал или учеников агентов и прихвостней врага.
— Хорошо, я сама займусь проверкой тех, кому будет дан доступ ко вратам, — ответила ей собеседница, правая рука сжалась в кулак от переполнявшей ее ярости и гнева, она тоже слишком хорошо помнила, чем все закончилось в прошлый раз. — А что будем делать с остальными? Мы не сможем проверить всех.
— Ты права, нам остается только ждать. Они сами проявят себя, рано или поздно, - Аюми опустила взгляд, чтобы скрыть нарастающую в ее сердце злость на саму себя за эту слабость. Как бы она не хотела изменить это, но выбора у них не оставалось. Если они начнут действовать открыто, то только раньше времени заставят шпионов начать действовать, поэтому им оставалось только проверить тех, кого успеют, а затем сидеть и ждать, и надеется, что они сумеют предотвратить трагедию на этот раз.
— Есть ещё кое-что. В последнее время появились проблемы со связью между мирами, вначале это были помехи или коротковременные сбои, а теперь не проходит ни телепатический вызов, ни официальные средства связи. Буквально на днях прервалась связь во время разговора с Рин, она хотела меня о чем-то предупредить, когда разговор прервался. Больше мне не удалось восстановить канал связи, - заместитель ректора казалось очень встревоженной, она смотрела прямо в глаза своей собеседницы, давая понять той, что дело очень серьезное.
— К сожалению, это далеко не единственный случай, Рангику. Наше горе-эльфийское высочество со своей подругой тоже пропали - уже около месяца от них нет никаких вестей.
— Аюми, скажи, ты и вправду думаешь, что она в порядке? Разрушения, которые показали, были... — девушка резко подалась вперед, нависнув над столом, опираясь руками на столешницу, и открывая для Аюми довольно заманчивый горизонт, но в конце фразы голос девушки сорвался, и она замолчала, отведя взгляд в сторону, стараясь скрыть выступившие слезы.
— Я уверена! Она жива, и придет день, когда она вернется. Сейчас же у нас очень важная задача — сделать так, чтобы у нее осталось место, куда она сможет вернуться, - Аюми говорила очень убедительно и чуть громче, чем следовало бы, ее глаза раскрылись немного шире обычного, и вновь собеседнице показалось, что она заметила всего на несколько секунд не свойственную заместителю ректора перемену в цвете глаз.
***
Ночь на земле выдалась тихой и спокойной, не смотря на пасмурное небо, дождя не было, лишь ветер иногда слегка завывал.
Мужчина вскочил на своей постели, он тяжело дышал, все тело было покрыто потом, а во взгляде виднелось безумие отчаянья.
— Опять эти кошмары, неужели и эти таблетки перестали мне помогать, - бормотал он, шаря рукой по прикроватной тумбочке в поиске лекарства. - Снова это пламя, оно пожирает меня, я чувствую гнев, жгучий и яростный и причина этого во мне, я что-то сделал. Потом появляется это пламя, казалось оно было черным, но такое жаркое и причиняет такие страдания. А в эпицентре этой стихии женщина, не могу вспомнить ее лицо, только алые волосы цвета крови.
«С самого рождения эти кошмары преследуют меня, сколько я выдержу, когда лекарства перестанут помогать совсем. Месяц? Два?» - мужчина достал из верхнего отделения книгу, в кожаном переплете, она была обожжена, от чего переплет казался черным, но кое-где ещё мелькали куски коричневой кожи. На обложке красовался тусклый резной крест, на котором кое-где были заметны следы позолоты.
Он открыл ее, и как всегда стал вглядываться в страницы. Но не мог прочесть и слова, письмена на которых она была написаны, были ему неизвестны. Да и никто из тех, кому он рисковал показывать ее, не смог прочесть в ней ни слова. Но каждый раз, когда ему становилось плохо от ночных кошмаров, он открывал ее, пробегая взглядом по истрепавшимся от времени страницам, и чувствовал, словно ему становилось легче, от ощущения чего-то давно забытого.
«Не знаю, что в этой книге особенного, но она словно всегда защищала меня, даже как тогда, от пули. Хотя, может, это просто было мое воображение, и тот парень просто промахнулся», - с этими мыслями мужчина незаметно вновь погрузился в объятия Морфея, так и не выпустив из рук столько ценную для него книгу.
*Окаса — Okasan, в переводе с японского мама.
*Лэр – обращение, принятое в подконтрольных Совету мирах, указывающие на высокий социальный статус того, к кому происходит обращение.
*Нагадзюбан — (или просто дзюбан) нижняя рубаха, похожая на кимоно, которую носят как мужчины, так и женщины для того, чтобы верхнее шёлковое кимоно, тяжёлое в чистке, не касалось кожи носящего. Из-под кимоно выглядывает лишь край ворота нагадзюбана. У многих дзюбанов сменные воротники для того, чтобы их можно было носить в соответствии с цветом верхнего кимоно и чтобы стирать только воротник, а не всё сразу. Наиболее формальные нагадзюбаны белого цвета, на них часто имеется мелкий рисунок, схожий с рисунком на внешнем кимоно.
*Аскот (Ascot) – галстук в виде шейного платка, завязанного классическим способом, концы которого прячутся под рубашку с расстегнутой верхней пуговицей. Галстук назван в честь деревни в Старой Англии, в которой с XVIII века ежегодно проходят Королевские скачки. Аскот является обязательным атрибутом мужского костюма на этом мероприятии в соответствии с дресс-кодом.