СМЕРТЬ АТАМАНА
(Глава из повести Аркадия Польшакова "Кошевой атаман")
Рис. Дорога в царство Небесное.
«Отбушевали чувства, страсти,
Любви, пожалуй, больше нет,
Судьба дала немного счастья,
Затем отправила в кювет.
Дороги трудные изломы
И виражи на всем пути,
Запретного плода оскомы
- Теперь всё это позади.
Исчезли три его подруги:
Надежда, Вера и Любовь,
К чему напрасные потуги:
Былое не вернется вновь.
Проходит всё, пройдет и это,
На перекрестке трёх дорог
Стоит один на склоне лета
- Жаль выбрать нужную не смог…
P.S.
А может все-таки он смог?!
(Из сборника «Гражданская лирика» Аркадия Польшакова)
В последнее время атаман все чаще и чаще видел один и тот же сон. Будто он стоит на колокольне и видит внизу на площади перед церковью вдруг, откуда не возьмись неожиданно появляется юродивый паломник в старой рваной одежде и посохом в руках.
Он останавливается перед входом, подымает голову и начинает пристально на него смотреть и все кто его видят в этот момент на площади, останавливаются, подымают головы наверх и интенсивно крестятся.
Рис. Юродивый в лохмотьях
По их жестам видно, что они испытывают очень сильный страх. Потом начинают пятиться назад, стараясь скорее покинуть площадь.
Атамана, глядевшего на юродивого, тоже охватывает холод, он замирает и не может сдвинуться с места, он не может даже отвести глаз в сторону.
Постояв немного юродивый, осенив крестным знаменем себя и колокольню, где стоит Петр, уходит. Даже не уходит, а исчезает также внезапно, как и появился.
В такие моменты атаман просыпался всегда с тревогой в душе. В толкователе снов он не мог найти объяснение своему сну. А сон был, как понял атаман вещим, предупреждением ему.
Наступила промозглая осень 1803 г., с моря подули холодные ветры, поплыли первые льдины по морю и в один из таких ветреных холодных дней, он простудился и заболел.
Здоровье у атамана было уже не то, что раньше, сказалось все, что он пережил в подземелье монастыря.
Поэтому понял, что, будучи уже на воле он, недолго проживет, эта болезнь доконает его.
Атаману становилось все хуже и хуже, монахи, что заботились о нем, видели, что он уже не жилец на этом свете, поэтому позвали к нему архимандрита, чтоб тот прочитал ему прощальную молитву и отпустил грехи.
Атаман на своем смертном одре, когда к нему пришел с прощальной молитвой архимандрит, со свойственным ему гумором сказал:
- Як помру, то поховайте (похороните) меня у старой могиле.
Когда тот спросил его причину такой необычной просьбы, атаман ответил:
- Причина та, что колы (когда) черти-мытари придут меня мытарить (пытать), то, подумавши, что я давний мрець (покойник), не станут мытарить меня про сучасни та грешни справы (грешные дела) и пойдут себе геть отсюда…
- Сын мой, пора прочитать предсмертную молитву. Повторяй за мной слова молитвы. Если ты не можешь голосом, повторяй про себя.
Иероним читает слова молитвы, а атаман повторяет:
- Когда я, подавленный болезнью, восчувствую приближения кончины земного бытия моего: Господи, помилуй меня!
Когда бедное сердце мое при последних ударах своих будет изнывать и томиться смертными муками: Господи, помилуй меня!
Когда глаза мои раз орошаются слезами при мысли, что в течение моей жизни оскорблял я Тебя, Боже, грехами своими: Господи, помилуй меня!
Когда зрение мое не увидит и окаменеет язык мой: Господи, помилуй меня!
Когда страшные призраки и видения станут доводить меня до отчаяния: Господи, помилуй меня!
Когда душа моя, пораженная воспоминаниями моих преступлений и страхом суда Твоего истощена в борьбе с врагами моего спасения, силя (стремясь) захватить меня в область мрака мучений: Господи, помилуй меня!
Когда смертный пот оросит меня, и душа с болезненными страданиями будет отдаляться от тела: Господи, помилуй меня!
Когда смертный мрак закроет от мутного взгляда моего все предметы мира сего: Господи, помилуй меня!
Когда в теле моем прекратятся все ощущения, оцепенеют жилы, и окаменеют мышцы мои: Господи, помилуй меня!
Когда до слуха моего не будет более доходить человеческая речь и звуки земные, когда душа предстанет пред Тобою, Боже, в ожидании Твоего назначения: Господи, помилуй меня!
Когда стану слушать праведный приговор суда Твоего, который определяет вечную судьбу мою: Господи, помилуй меня!
Когда трубный голос нарушит всех при Втором Твоем Пришествие и раскроется книга деяний, Господи Иисусе Христос, Сын Божий, помилуй меня, грешного раба Твоего Петра.
В руки Господи, предаю дух мой.
Аминь!
Иероним видит, что умирающий в сознании, спрашивает атамана:
- Сын мой, простил ты всех в этом мире?
- Да, Святой отец!
- Сын мой, у тебя есть ли грехи, не отпущенные при исповеди?
Атаман, с трудом ворочая языком тихо, и как-то грустно отвечал:
- Не знаю, Святой отец! Сидя в одиночной камере, меня часто мучили угрызения совести, что не все я сделал, чтобы предотвратить разрушение Сечи. Мы сдали без боя родную Сечь.
Хотя шанс у нас был, мы могли, как раньше турка, разгромить войска Текеллия, и уйти с куренями за Дунай. Но я хотел, прежде всего, спасти цвет казачества и не допустить кровавой бойни между братьями славянами, где полегло бы на поле брани десятки тысяч, если не целая сотня простых людей с обеих сторон.
На мой взгляд, если бы я поступил иначе, это был бы большой грех, который бы камнем висел у меня на душе всю жизнь.
Но есть казаки, которые рассуждают на это иначе! Поэтому я не знаю грех это или нет!
- Сын мой, когда ты появишься перед Господом Богом, то узнаешь грех это твой или нет. Я считаю, что не грех!
- Спасибо на добром слове, Святой отец!
- Сын мой, хочешь что-то сказать или передать кому что-либо?
- Святой отец! Сэкономленных мной денег, дарю Соловецкому монастырю ценное Евангелие, весом более 34 фунтов серебра.
- Спасибо, сын мой, от монахов монастыря за такой ценный подарок! Может хочешь выпить святой воды?
- Да, Святой отец!
Иероним дает атаману воды попить. Он подносит к губам умирающего для поцелуя икону и крест.
В эту ночь последний атаман вольной Запорожской Сечи скончался.
Перед смертью атаману приснился странный сон.
Ему снилось, как будто он босоногий мальчишка бежит по проселочной дороге, а за ним бежит громадный черный бык.
Это был огромный разъяренный похожий на зубра бычара.
Бык бежит за ним и кричит ему:
- Стой, ты от меня не убежишь!
Петрик, услышав это, задал такого стрекача, что аж пятки сверкали за ним.
Но бык был очень сильным и бежал за ним еще быстрее, он стал нагонять его, крича:
- Ага, скоро я нагоню тебя!
Петрик стал выдыхаться, а бык стал все ближе и ближе приближаться к бегущему изо всех сил пареньку.
И тут произошло чудо, все небо вдруг озарилось белым ярким светом. Он был настолько белым и чистым, что в нем растворились всё и дорога, по которой они бежали и придорожные кусты и даже далекая извилистая лента реки.
Под действием этого света Петрик и разъяренный бык остановились.
Бык, увидав этот яркий белый свет, стал пятиться назад.
Свет, окружавший Петрика, был настолько нежным и мягким, что в нем можно было купаться, как он раньше купался в теплой и чистой воде родной реки.
Это было поистине райское наслаждение. Когда свет немного рассеялся, атаман увидел перед собой стоящего перед ним молодого мужчину в белом одеянии и с белыми пушистыми крыльями за спиной.
Свет вынул из-за пояса меч-кладенец, и смело пошел на черного быка.
Бык вдруг превратился в громадного рогатого черного как сажа чёрта излучающего черный как ночь свет.
Рис. Страшный черт
Черный черт, казалась, с ниоткуда вынул меч, и они стали драться.
Это была битва не на жизнь, а на смерть двух титанов света и тьмы, добра и зла.
Петрик, конечно, был рад, что за него заступился Свет, но он очень сильно боялся, что Черная тьма одолеет Свет.
К его большому счастью это не произошло. Решающий удар был за Светом и черный как сажа черт упал поверженный в прах и пыль.
Свет подошел к быстро повзрослевшему Петру Калнышевскому уже в одеянии атамана Запорожского войска, и сказал:
- Следуй за мной!
- Вы мой ангел-хранитель? – спросил атаман.
- Нет, я Посланник! – улыбнувшись, ответил он.
- И куда прикажете мне следовать? - спросил атаман.
Тот коротко ответил: - На Небо!
- Кто это был весь в черном?
- Посланник демона! Он хотел утащить твою грешную душу прямо в Ад, минуя Чистилище и суд Божий.
- Выходит вы спасли меня!
- Я просто восстановил справедливость.
- Спасибо, вы защитили меня, - сказал атаман Посланнику, - я при жизни много согрешил, за что и был наказан.
Здесь атаман стал интенсивно мысленно молиться, говоря:
- С Божьей любовью к вам, земные братья и сестры мои, обращается к вам грешный раб Божий Петр Калнышевский, простите люди добрые меня, если можете за всё.
За всё! За всё, всё!..
С этими последними искрами сознания атаман Запорожского вольного войска Петр Калнышевский умер, мужественное сердце его остановилось, но память о нем не умерла, она жива и поныне.
Последний атаман Запорожской вольницы Петр Калнышевский атаман умер (1690-1803 гг.), как написали на надгробной плите монахи Соловецкого монастыря: «1803 31 октября дня, в субботу, 112 лет от роду, смертью благочестивой, хорошей...»
Таким образом, прошло немного времени после той памятной встречи здесь в Соловецком монастыре двух неординарных людей: атамана Петра Калнышевского и прорицателя Авеля.
Сбылось предсказание вещего Авеля касательно Петра Калнышевского, что он будет похоронен скромно, как подведет свободному человеку в земле холодной, северной.
И что потомки на родине будут долго чтить память последнего атамана Запорожской вольницы, сочинять песни, много и хорошо писать о нем. И что православная церковь канонизируется атамана, как праведного Великомученика.
Фото. Возложение цветов у памятника атаману.
ЭПИЛОГ
« Смотрю на мир Земной, как не родной,
Полки веков и армии тысячелетий
Прошли волной грозной за волной,
За ними батальоны целых поколений.
Давно уже пала в Запорожье Сечь,
Исчезли государства, целые народы,
Но уютен новый - старый мир,
На свет рождаются все новые уроды.
Опять «раздрай» и полный беспредел,
Вожди народ с народом сталкивают лбами,
Воюют за «мундир», за свой «удел»,
Мечтают мир подмять и помыкать рабами.
А те все терпят и едва мычат,
Как скот на суперсовременной бойне.
Из них лишь единицы не молчат:
- Зачем вам, «гомо-сапиенсы», все те войны?
* * *
- Зачем разумные, так неразумно поступать?
- Ведь и ваш Потоп - не за горами!.. »
(Из сборника «Гражданская лирика» Аркадия Польшакова)
Петр Калнышевский по образу жизни и привычек был типичный закоренелый, закаленный в боях и походах запорожец. Об уме Калнышевского свидетельствует его карьера.
Он прошел все ступени иерархической лестницы в Запорожской Сечи, начиная от самой младшей - джуры и кончая высшей выборной должностью - кошевого атамана.
Должностные обязанности, начиная с джуры, выполнял Петр Калнышевский ответственно и старательно. То, что он в выборной должности атамана всего Запорожского
