Военные грузовики стояли длинной вереницей вдоль по всей улице. Рядом с ними, огромной толпой чего-то дожидались наперебой галдящие школьники. Их голоса звонко разносились в утренней тишине улицы, к большому недовольству местных жителей. Сегодня был важный и ответственный день для каждого; страх скрывался насмешкой, дрожь в голосе пряталась за громким, неестественным тоном, ведь бояться или показать волнение серди нас было постыдным делом. Впереди ожидало стрельбище.
Наконец, после долгого, тягостного ожидания из грузовика, возглавляющего колонну, выпал маленький, толстый дядька в военной форме с огромным рупором в руках. Голос у него был смешной, высокий как у девочки-подростка, но отличался завидной твердостью с отчетливо звучащими в нем повелительными нотками. Он приказал нам, занять свои места. Началась ужасная суматоха, каждый руководящий пытался отделить своих смешавшихся подопечных от остальных. Наш "обжшник" как храбрый, умелый пловец пробирался в общей толкотне, отчаянно размахивая руками, видимо пытаясь этими нехитрыми движениями что-то до нас донести. Но так и не добравшись к нам, бедняга был подхвачен и унесен особенно сильной нахлынувшей волной, а язык жестов, к сожалению, в школе пока еще не преподавали.
Как оказалось, все кроме нас заняли "свое место", которое указал занять дядька с рупором. Уже давно школьники расселись по грузовикам, но только наша "школа" по-прежнему продолжала стоять, растерянно и недоуменно поглядывая друг на друга. Наконец, кто-то очень инициативный, предложил найти "обжшника". Еще минут через пятнадцать, все сидели в грузовике, быстро катящимся в сторону заветной мечты и высоко, но радостно подпрыгивали вместе с машиной на каждой маломальской кочке.
Как это всегда бывает, в долгом ожидании чего-либо, отчетливо представляешь себе этот образ, во всем колорите самых ярких и теплых красок. Но реальность на то и реальность, чтобы в своей суровой непреклонности оказаться противопоставлением к радужной и сладкой мечте. Вместо воображаемых чудесностей, нам предстала такая картина: огромное поле, заканчивающееся небольшим, пологим холмиком, а у его подножья десять разрисованных под мишени, картонок. Еще был дом из почерневшего кирпича, полу развалившийся, во всем своем аскетическом великолепии занимавший центральное место в открывшейся взгляду, воистину для всех трагической картине. Это был крах надежд и мечтаний.
Инструктор объяснил последовательность действий, которую нам предстояло выполнить. И под конец речи громко рявкнул – «Есть вопросы?!» Вопросов ни у кого к моему удивлению не оказалось, хотя, лично я имел сильное желание, попросить инструктора повторить еще пару раз все, что тот уже сказал. Но не мог же я, в самом деле, выставить себя дурачком перед остальными?
Как стадо коров, школьники разбрелись по всему полю, и стали ждать своей очереди. Мы стреляли одни из последних. Все шло не особо гладко, то и дело стреляющих останавливали и какому-нибудь уникуму (такой всегда находился) давали втык за сделанную им ошибку. Меня это сильно беспокоило, каждый раз я представлял себя на месте ошибившегося, и не зря. Рядом со мной вели разговор двое солдат. Один говорил другому, какими ни на что не способными идиотами он нас считает, а за его спиной какой-то мальчик в огромных очках быстро прополз на четвереньках в погоне за ящерицей и, прямо под конец его речи, радостно вскрикнул – поймал!
Наш десятый класс построили, причем меня к моему ужасу поставили в самое начало колонны. Заняв позиции у автоматов, по команде мы подняли оружие, вставили патроны (или как там эта штука называется) в автомат и передернули затвор. Нам говорили – передергивайте затвор резко, иначе патрон может уйти куда-то не туда. Потные от волнения пальцы, соскользнули с ручки затвора. Увидев это, стоящий сзади военный очень неприлично выругался и, вырвав из моих судорожно сжимавших рук автомат, вытащил патрон. Но видимо у него от волнения тоже вспотели руки и патрон выпал, укатившись куда-то в траву. После пяти минут поисков, ползающий на четвереньках военный с диким, покрасневшим лицом, вдруг радостно воскликнул – нашел. После этого я просто нажал на курок, с единственной надеждой побыстрее отделаться от страшной штуковины. Про мишень я даже не помнил.
