В страну восточную придя

указавшим удобный водный путь к Океану Великому. Семь лет спустя Ерофей Хабаров со своей дружиной вольных охотников, ранее прознавши об открытых богатых землях и получив дозволение воеводы  Якутского, пустился в опасный путь и основал на Амуре острог Албазинский. С тех пор и началось широкое освоение Амура. Все новые и новые отряды казаков, промышленники пушнины и искатели золота, а иной раз и люди беглые, через Якутск и Становой хребет, либо через Забайкалье выходили на бескрайние амурские просторы, и основывали здесь острожки. Садились на землю основательно, распахивали пашенку и огороды, крепкие дома строили, обзаводились женами - русскими редко, за неимением, а все более из местных красавиц, и радовались, глядя на детишек. А уж коли домами и пашнями обзавелись, да те дома голосами детскими заполнились, значит прочно осели люди, без оглядки считают освоенные земли своими и своею волей не расстанутся с ними никогда, разве что великим принуждением...
Молодые хлопцы-солдаты слушали внимательно, а Степан с Марьей при последних словах переглянулись, погладили по вихрам сидевших рядом сыновей и почувствовали себя более уверенно. Ведь червь сомнения который день неотрывно грыз изнутри: а не напрасно ли бросили место обжитое, дедово, и сломя голову пустились в такую даль.
Отдавая должное мужеству первых землепроходцев - покорителей Сибири и Востока Дальнего, красноречивый господин Маковский, воодушевленный благородной задачей поднять настроение переселенцев, и вселить в них уверенность, не то, чтобы сознательно обманывал слушателей благодарных. Он как бы льстил им, поднимал душевно, и едва ли не приравнивал к славным предшественникам, утверждал в них сознание правоты дела задуманного. Ведь по чьим следам непосредственно идут переселенцы, чью славу наследуют? Людей, можно оказать, великих, твердых духом и телом, преумноживших земли Российские, православные. Впрочем, могло быть и так, попросту и не ведал Владивостокский городской голова о том, что далеко не горячая надежда отыскать землю обетованную "христолюбивыми" атаманами Поярковым и Хабаровым и отважными их сподвижниками двигали. А напротив, жадность зверская, неудержимая жажда наживы, наглая уверенность, что не встретят они от населения местного - лесных охотников и оленных людишек отпора должного. Не о коротком и легком пути на восток они думали и не о новых землях для царства Московского. А о том, как бы безнаказанно поживиться чужим добром, долгими годами и тяжким трудом нажитым, заставить аборигенов платить ясак в казну, да и свои котомки набить мягкой рухлядью, бабами их попользоваться, покняжить на новых землях. Ватажки-то собирались, главным образом, из люда беглого, тертого, звероватого, и в начальники они себе выбирали самых лихих злодеев отчаянных, ни в чем не знавших удержу. Отсюда-то и главная причина неудач их в освоении Амура-батюшки. Не с добром и ласкою обратились они к населению туземному, а как убийцы и насильники, отчего и встречали вооруженный отпор. Казак Юшка Петров, к примеру, атаманом Поярковым посланный разведать дорогу от Зеи к Селимдже и найдя там городок Пельничегду, не добрым словом отблагодарил князя местного за гостеприимство, еду и приют, а устроил резню повальную, от чего сам же и пострадал - из семи десятков казаков к Пояркову вернулись менее половины. И атаман Хабаров воеводе в Якутск докладывал, кичась своею удалью богатырскою, что, поймав сестру князя местного Лавкая, "Тоё бабу расспрашивали и на пытке пытали и огнем жгли". А еще он отписал, что "Божьей милостью и Государевым счастьем тех Дауров в пень порубили всех с головы на голову"; "А в тех улусах многих людей побивали и ясырь имали"; "И мы их в пень порубили, а жен их и детей имали и скот".
Господин Маковский продолжал знакомить людей с историей освоения Приамурья и востока Дальнего.
- Прослышав о появлении в тех местах маньчжурских отрядов и не желая пограничных столкновений с Китаем, царь Алексей Михайлович в 1675 году направил в Пекин посольство Николая Спафария - грека на русской службе. Но соглашения о разделе земель достичь тогда не удалось. Московские же власти придавали огромное значение вновь обретенным землям и для укрепления на Амуре своих позиций объявили Албазин отдельным воеводством. А воеводою там был посажен Алексей Толбузин, воин отважный и хозяин справный, круто взявшийся за устройство из острожка настоящей крепости. Да не успел он. В 1685 году пятнадцатитысячное маньчжурское войско с громадной артиллерией подступило к частоколу острожка и вынудило защитников Албазина, которых и было-то всего четыре с половиной сотни при трех пушченках, отступить. Довольные победой, маньчжурцы тот час сравняли острог с землей. А Толбузина, едва он прибыл со своим отрядом в Нерчинск, завернули и вместе с дружиной сотника Бейтона в двести казаков отправили возвращать острог. Стоял август месяц, и они до зимы успели построить жилища и восстановить частокол, но в июле следующего года маньчжурское воинство вернулось и вновь осадило острог. Целый год мужественно защищались казаки, но силы их быстро таяли под огнем неприятеля, да и цинга, начавшаяся вследствие прекращения подвоза свежей пищи, забирала щедрую дань. Во время одной их вылазок на неприятеля погиб и сам воевода Толбузин. А начавшиеся вскоре переговоры между русским правительством и китайским императорским двором положили конец осаде. Албазин выстоял! Переговоры проходили в Нерчинске по инициативе русского правительства, желавшего соседствовать на востоке с другом, но не с врагом. И пришлось поступиться с таким трудом обретенными землями - по настоянию китайского императорского двора Амур перешел во владение Китая, а России отводились земли от впадения в Шилку реки Горбицы и далее на север к Становому хребту.
- Связь с русскими владениями на побережье Охотского моря, в Камчатке и Русской Америке через Якутию была очень затруднительна и приходилось постоянно обращать взоры на Амур - великую водную магистраль, тем более что, обладая формальными правами, китайцы никак эти земли не заселяли и хозяйственной  деятельности здесь не вели. Иркутский генерал-губернатор Мятлев в 1753 году, озабоченный доставкой продовольствия и хозяйственных припасов в Охотск и Камчатку, вновь предложил воспользоваться Амуром, но на сделанный русским правительством запрос китайский императорский двор ответил отказом.
Слушатели явно неодобрительно отнеслись к действиям китайского императора. - Ишь, - мол, - как собака на сене...
Господин Маковский с явным наслаждением воспринимал всеобщее внимание и движением руки успокоил слушателей.
- Хотя атаман Поярков и спустился по Амуру в Охотское море и на построенных судах достиг устья реки Ульи, где уже было зимовье русских землепроходцев, но все же бытовало мнение, что Амур теряется в песках и в нижнем течении несудоходен. Экспедиция Крузенштерна в 1804 году, сделав промеры в Татарском проливе, что между материком и островом Сахалином и в который впадает река Амур, определила глубину его только в четыре сажени и, не дойдя до устья Амура, пришла к выводу, что Сахалин на севере соединяется с материком, а Амур несудоходен. Через сорок два года штурман Гаврилов на бриге "Константин" вошел в устье Амура и поднялся до гиляцкой деревушки Чныррах, но сомнений в доступности Амура с моря не рассеял. Не желая ссориться с Китаем, русское правительство имело и веские доводы внутриполитического характера препятствовать освоению Амура. Граф Нессельроде, канцлер при императоре Николае I, говорил, что отдаленная Сибирь до сего времени была глубоким мешком, в который спускались наши грешки и подонки в виде ссыльных и каторжных. С присоединением Амура дно этого мешка окажется распоротым, и ссыльным и каторжникам представится путь для бегства по Амуру в Великий Океан и страны иноземные.
- Что вскоре и сделал Михаил Бакунин, - хмыкнул слушавший эту импровизированную лекцию молодой офицер-моряк.
- О, этому событию предшествовала самовольная экспедиция капитан-лейтенанта Геннадия Ивановича Невельского. Отправленный на бриге "Байкал" доставить припасы для Камчатки, он в мае сорок девятого года, зная, что ему придется отвечать за самовольное предприятие, пустился к Сахалину и, огибая его с севера, к устью Амура. Пройдя Татарским проливом между Сахалином и материком, он доказал, что Сахалин остров, а устье Амура доступно для всех судов. Невельской по требованию графа Нессельроде был предан суду Особого комитета и разжалован в рядовые, да благо вмешался генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев, сумевший убедить императора в необходимости присоединения Приамурского края в состав России. И вовремя. Уже в следующем году в тех водах появились корабли английского адмиралтейства и американские китобои. Положение стало острым - иностранцы вот-вот установят здесь фактории и объявят эти земли своими владениями, что они постоянно и делали едва ли не по всему свету. И Невельской вновь решается на самовольный поступок. Двенадцатого июня пятидесятого года он поднимается по Амуру до гиляцкого селения Тырь, высаживается там на берег и объявляет местным жителям, что отныне они переходят под власть государства Российского. Спустя полтора месяца Геннадий Иванович поднимается до мыса Куегда, где, собрав туземцев, дает салют из фальконета и шести ружей, поднимает русский флаг и от имени императора заявляет, что отныне устье Амура, Сахалин и побережье Татарского пролива являются владениями России. Там, у мыса Куегда, он основал город Николаевск. Вот отсюда-то через одиннадцать лет и бежал Михаил Александрович Бакунин, - последние слова господин Маковский адресовал персонально молодому офицеру.
- Для китайцев же, считавшихся владельцами всего бассейна Амура, было заготовлено объяснение, что Николаевск-де не более чем лавка Российско-Американской компании, так себе, крохотная фактория, и не следует опасаться там наших территориальных захватов. Но буквально тут же, не прошло и двух лет, как русские корабли осмотрели и нанесли на карты многочисленные удобные заливы и гавани к югу от устья Амура, а кое-где и установили военные посты. В пятьдесят третьем году вышло Высочайшее повеление о занятии острова Сахалина, и были образованы поселения в заливе Анива и устье речки Кусунай. Осложнившаяся международная обстановка, возможность скорой войны с Англией и Францией и незамедлительная в этом случае блокада западных наших портов ставили под угрозу подвоз снабжения в Камчатку, Русскую Америку и на Охотоморское побережье. Поэтому генерал-губернатор Восточной Сибири Муравьев решительно рекомендовал правительству уделить особое внимание Амуру как удобнейшей транспортной артерии для доставки грузов на восток. Из Санкт-Петербурга по этому поводу был сделан запрос в Пекин, но китайцы высокомерно отмалчивались, и император Николай I разрешил Муравьеву сделать пробный сплав. В середине мая пятьдесят четвертого года, на только что построенном в Шилкинском заводе пароходе "Аргунь", обеспечивавшим движение вниз по реке пятидесяти барж