Моя кровь - томатный сок,
Моя кровь - клюквенный мусс!
Мне не холодно, я не боюсь…
О. Пулатова
Глава 1. Стерва по имени Холли
Как-то раз мне в голову стукнуло записывать некоторые моменты моей жизни, так как я поняла, что она до жути интересна, и не всякая моя ровесница может похвастать таким количеством приключений, как у меня. Всё это из-за того, что современные девушки сидят на шее у своих родителей и только и делают, что бездельничают. Ну это так, для красного словца. На самом же деле, тут всё обстоит немного иначе: женщина не человек, поэтому она обязана сидеть дома и вышивать крестиком, носить неудобнейшие платья, изучать французский и так далее и тому подобное. В отличие от других, мне очень-очень повезло: мой отец уверен в том, что если человек, будь то женщина или мужчина, способен к чему-то, то он должен заниматься этим, не смотря ни на что. В любом моём начинании папа будет меня поддерживать, и он будет верить в меня до самого конца.
Вообще, все наши домочадцы, начиная моим папой и кончая нашими питомцами Долли и Микки, относятся друг к другу с таким теплом, что можно только позавидовать. Например, те же самые Долли и Микки спят на одном коврике, прижавшись друг к другу, хотя Долли – кошка, а Микки – собака. И я уверена, что сколько бы миссис Итен не ворчала из-за того, что в дом просто валом валят посторонние люди, в душе она будет радоваться нашим успехам.
Сказать честно, за те четыре года, что я здесь живу, абсолютно всех я считаю родными: и мистера Бранча, и Алекс, и миссис Итен, и даже нашего слугу Джозефа. Что самое интересное, наша квартирная хозяйка постоянно прикрикивает на последнего, но расставаться с ним не спешит, и как бы он не докучал миссис Итен, она всегда будет относиться к нему, как к сыну.
Когда-то у миссис Итен был свой сын, и муж был. Но только сын утонул, и после этого в семье Итенов пошло всё не так. Мистер и Миссис Итен развелись. Это я рассказываю к тому, что как-то раз мне доводилось видеть фотографию Марка Итена, покойного сына нашей квартирной хозяйки, так он был до ужаса похож на Джозефа. Вот почему, мне кажется, миссис Итен не спешит его увольнять.
Вообще-то, все люди, живущие в нашем доме на Олдстрит, имели какие-либо несчастия в своей жизни: Джозеф – круглый сирота, мама Алекс, миссис Бранч, пропала без вести, а про нас с папой отдельная история.
Я не знаю, стоит ли её здесь рассказывать или же нет. Так и быть, изложу её чуть ниже. Если неинтересно будет – пропустите.
Глава 2. Кому нужна проститутка в положении?
Моя мама, Анна Баранова, русская. Каким-то образом она влюбилась в одного англичанина. По-моему, его звали Саймон, а фамилии я не помню. Так вот, мама вместе с ним сбежала из дома, и этот самый Саймон увёз её в Англию, где немного попользовался и продал в дом терпимости. Мама несколько раз пыталась бежать, но её возвращали.
Несколько лет моя мама провела в публичном доме. Однажды, когда она в очередной раз попробовала сбежать, её встретил мой папа, и они, как это обычно бывает, полюбили друг друга. Но, конечно, маму опять нашли, и тогда мой отец выкрал её оттуда.
Прежде, чем быть выкраденной, мать оставила записку, в которой написала, чтобы её не пытались искать, что она беременна и так далее... Про беременность она придумала – кому нужна проститутка в положении? Таким образом мама вернулась домой, в Санкт-Петербург, причём она не знала того, что на самом деле ждёт ребёнка. Папа же остался здесь, в Англии.
Я родилась в Петербурге, и мы с мамой жили у тёти Таты, маминой родной сестры, у которой двое детей – Соня и Сева. Соня младше меня на год, а её брат старше её самой на два года. Когда я немного подросла, и меня можно было оставлять, мама стала работать в прачечной, а я оставалась вместе с братом и сестрой. Тётя Тата тоже работала, только я не помню, где. Я хорошо помню, что мы с кузенами целыми днями играли под надзором соседки Марьи Филипповны.
С пяти лет я начала изучать английский язык. Я не понимала, зачем это нужно, поэтому ничего не делала и плевала в потолок. Мне было неизвестно, что на мою учёбу английскому языку мама тратит половину своей зарплаты.
А когда мне исполнилось двенадцать лет, мама заболела туберкулёзом лёгких. Я прекрасно помню этот жуткий кашель, белые платочки в кровавых пятнах... Тогда, когда врачи твердили, что нужна смена климата, наши родственники из Якутска стали присылать деньги на то, чтобы мать уехала в Ялту, где хорошие условия для того, чтобы поправиться, но она на эти деньги поехала со мной в Англию. Абсолютно все, кроме тёти Таты, удивлялись, зачем нам ехать туда, отговаривали, но мам стояла на своём.
Мы остановились у маминой хорошей подруги, у Френсис, которая поддерживала связь с моим отцом. Она-то нами сказала, что он всё ещё живёт там, в Шордиче, на Олдстрит.
...Когда мы с матерью стояли на крыльце какого-то дома, и нам открыл дверь высокий человек с рыжими волосами и зелёными глазами, мама сказала дрожащим голосом:
- Здравствуй, Эбинзор.
Хотя мама и говорила по-английски, мне не составило труда разобрать, что она говорит – к тому времени я неплохо знала этот язык.
- Анна? – удивился открывший нам человек.
- Да, это я, - кивнула моя мама, - А это наша дочка.
Она нежно хлопнула меня по плечу. Её собеседник посмотрел на меня и как-то непонятно улыбнулся. Отец до сих пор не умеет улыбаться, то есть умеет, но у него это немного странно получается – я даже описать не берусь.
- Дочка? – переспросил он, - Почему только сейчас?..
Я заметила на себе растерянный взгляд его зелёных глаз, изучающий меня.
- Что ж, проходите, - пригласил он нас с мамой в дом.
Мы прошли. Я огляделась. Вокруг меня была маленькая прихожая, уютно меблированная. Мать стояла у двери.
- Миссис Итен! – позвал отец.
В прихожей появилась полненькая женщина в белом фартучке. Увидев её, мама спрятала глаза, а я еле слышно пролепетала:
- Добрый вечер...
Женщина тоже поздоровалась, изучая нас с мамой взглядом. Затем она обратилась к моему отцу:
- Это Анна и кто?..
- Моя дочь, - ответил тот.
Миссис Итен закивала:
- Докувыркались, значит...
Я не поняла, что говорит эта женщина, но даже, если бы знала, как это будет звучать по-русски, я бы, всё равно, ничего разобрала.
- И как зовут это чудо? – продолжила миссис Итен.
- Ольга, - отозвалась моя мама, - То есть Холли.
Произнеся это, мама отошла к моему отцу и шепнула ему:
- Мне надо поговорить с тобой. Это очень важно.
- Ладно, пошли, - отец отворил дверь в комнату, и они с моей матерью прошли туда.
Я осталась с миссис Итен.
- Хочешь, я покажу тебе наших котят? – предложила она мне.
Я с детства обожаю всяческую живность, поэтому охотно согласилась поглядеть на малышей. Тогда миссис Итен повела меня в комнату на втором этаже.
Открыв дверь, мы очутились в маленькой комнатке, на полу которой был расстелен ковёр, а на нём играли три котёнка: два чёрных и один серенький. На том же ковре лежала и рыжая кошка, лениво наблюдая за своими детёнышами взглядом жёлтых глаз.
Я улыбнулась и посмотрела на стоявшую за моей спиной миссис Итен, а она тоже улыбнулась.
- Как их зовут? – спросила я, кивая в сторону котят.
Женщина пожала плечами и ответила:
- Мамашу зовут Марта, а им мы ещё имён не придумали.
Я подошла поближе к кошке и, опустившись рядом с ней на коленки, провела рукой по её пушистому бочку. Она затарахтела от удовольствия.
- Можно взять одного котёнка? – спросила я стоявшую поблизости миссис Итен, а она пожала плечами:
- Да, если мать разрешит.
Наконец, в комнате появились отец и мать. Тогда я быстро поднялась, взяла на руки серенького котёнка и, подойдя к маме, поглядела на неё теми глазами, которыми теперь смотрит Микки, когда на Рождество к нам приходят гости и садятся за стол.
- Мам, давай возьмём его! – попросила я, приподнимая котёнка на руках.
Пока мама вздыхала, отец поправил меня:
- Это она, - и, проведя рукой по головке малыша, добавил: - Её зовут Долли.
- Вы уже придумали её имя, мистер Бьюкинн? – удивилась миссис Итен.
- Ну да, - кивнул отец.
А моя мама тем временем мотнула головой.
- Нет, - строго заявила она, - Перед отъездом можно, но сейчас куда мы денем её у Френсис?
Да, действительно. Девать Долли было не куда, и я поставила её на пол.
- Может, вы будете чай? – обратилась к нам с мамой миссис Итен.
- Да, - кивнула я, не успей мама ещё и рта открыть.
И тогда нас отвели в столовую, где хозяйка постелила на стол белую скатерть и поставила на неё красивый чайный сервиз.
Глава 3. То, что причиняет душе боль
Теперь мы с мамой каждый день начали ходить к отцу. Иногда вечерами мать уходила без меня и возвращалась только утром в компании моего отца. Он постоянно что-нибудь мне приносил.
Вся эта жизнь мне была непривычна. Я уже догадывалась, почему мама поехала именно в Англию – она хотела, чтобы я повидалась с отцом. Мне было как-то неудобно смотреть в глаза маме: она жертвует здоровьем ради того, чтобы я узнала, кто мой отец, а значит, получается, она жертвует здоровьем ради меня.
С первого же дня отец показался мне хорошим человеком. Меня очень веселила его странная улыбка. Никогда в жизни я ещё не видела, чтобы кто-то так улыбался, а совершенно недавно я заметила, что моя улыбка ни чем не отличается от папиной: один уголок губ немного выше другого. Как ни крути, но на папином лице такая улыбка смотрится намного лучше.
В общем, возвращаемся к рассказу о том, как я попала в дом на Олдстрит.
До поры всё было хорошо, но мамина болезнь всё продолжала прогрессировать.
На лице отца, ставшего приходить к нам каждый день, всё реже стала появляться его замечательная улыбка, он стал больше молчать. Он пытался скрывать эмоции, преисполнявшие его, но у него плохо получалось выглядеть равнодушным к тому, что происходит.
- Почему ты не поедешь в Ялту? – спрашивал отец у матери с какой-то дрожью в голосе.
- А что мне там делать? – вздыхала та.
Когда отец говорил, он пытался не смотреть в глаза – думал, ток нельзя будет увидеть слёз, наворачивающихся на глазах.
Однажды, когда мать вернулась, она отвела Френсис в комнату, где, прикрыв дверь, посмотрела ей в лицо и печально произнесла:
- Завещание оформлено.
Я стояла под дверью и всё слышала. От этих слов по моей спине пробежали мурашки.
- Боже мой, Анна! – испугалась Френсис, - Ты что, с ума сошла?! Всё ещё будет хорошо!
Моя мать приставила палец к губам.
- Пускай Эбинзор будет воспитывать её, - проговорила она чуть слышно, - Только прошу, Френсис, если я не успею, расскажи ей правду.
- Обязательно, - опустила глаза мамина подруга.
...Той ночью меня разбудил совершенно жуткий кашель, доносившийся из-за стены, из маминой комнате. Что-то заставило меня встать с кровати и побежать к маме.
Когда я отворила дверь в мамину комнату, то увидела, что она лежала в постели, вся бледная, и только щёки алели устрашающим румянцем. Волосы были разбиты пепельно-чёрными прядями по белой подушке. Мать с трудом дышала, кашляла, прижимая ко рту белый кружевной платочек. Я сильно испугалась при виде этой картины. Меня всегда пугал этот кашель.
Рванувшись к маме, я схватилась за её руку, судорожно сжимавшую простынь. В комнату вбежала заспанная Френсис с лампой в руках. Я захлёбывалась в слезах.
Мама уже билась в предсмертных
