Драма в двух действиях.
Действующие лица:
Наркозз
Ципляйчик
Грибокот Оззи
Кукла Вуду
Аманита Инферна
Зомби Ща и его Голова
Мусорный Пакет.
Действие первое.
Сцена первая.
Улица имени Золотого Болта.
Над сценой подвешены, вниз головой, люди в дорогих костюмах с галстуками. Они раскачиваются, толкаясь и ворча. То и дело начинают вибрировать телефоны на ремнях ,подвешенных господ и слышится неприятный треск в колонках. Раскачиваясь они не прекращая мастурбируют ,свободной рукой отталкиваясь от соседа. Под ними на сцене сидит усталый Грибокот Оззи и смотрит на своё отражение в белесой луже. По краям сцены серые стены домов, граффити ХУЙ перечеркнуто, поверх красными буквами - УРА. На заднике в бесконечность уходит пробка с мертвыми автомобилями, иногда мигая загораются фары, но скоро тухнут.
Грибокот: Пасмурно.(со злостью) Засрали атмосферу! Скотское наследие.(воздев над головой лапы) Боге! Простите нам грибы наши! Милостивы будьте, ниспошлите спасителя нам на заклание. Укажите путь, дайте хоть знак, что грядет спасение…(махнув рукой) Нахуй посланы, жди от них милостей.
И как это мы всё надеемся и ждем, чего-то? Очень смех, право слово, настолько быть наивными и, в то же время, циничными пидорасами. Что это за настроение сегодня? На улице весна, капель и щебет гадских птиц, а я унылое говно, какое-то.(задумчиво) Витаминов, что ли не хватает в организме.
Мимо маршем проходит толпа . Одеты все ,кто во что - так называемый уличный стиль. Безконвойные, они проходят вдоль сцены и исчезают за занавесом. Грибокот долго смотрит им вслед.
Грибокот: Срать пошли. Единственное удовольствие рядового пролетария – нагадить в нужнике с краю, так что бы потом убирал кто и пачкался, об их пролетарское рабочее дерьмо. Понимаю их - абсолютно естественное поведение. (снова переводит взгляд на лужу, слышится звук вибрации мобильника, треск в колонках, потом удовлетворенный стон и в лужу падает несколько свежих капель).
Сцена вторая.
Общественный туалет.
Ряды кабинок общественного туалета. В кабинках сидя испражняются товарищи пролетарии, обоих полов, что-то пишут на стенах, капаются в планшетниках, приподнимаясь и с деловым видом ища вай-фай. Над сценой светит ряд ламп дневного света, некоторые мигают и гаснут, но снова загораются уже иного цвета. Мимо кабинок ходит услужливый Зомби Ща, без головы, в руках его рулон туалетной бумаги и аэрозольный баллон. Он пшикает из баллона и руками разгоняет атмосферу по помещению. Голова его на приоткрытом окне- что бы не дышать и не видеть рабочей вони. Она, голова, смотрит вдаль на закат и курит. Зомби подходит, то к одному, то к другому и аккуратно подтирает им задницы, за что получает небольшую мзду в карман оборванного комбинезона.
Голова: Проворнее, граждане, срите. Не занимайте кабинок, на полдня, не в театре расселись. (затягивается, струйкой выпускает дым)
Эй, жопа!( обращается к Зомби) Сколько сегодня заработали?(Зомби лезет в карман, поскальзывается и падает, рассыпав мелочь, начинает слепо шарить по полу, подбирая монеты, Голова смотрит на него вполоборота) Не густо. Обнищал рабочий класс, газеты не читай - по говну видно.
(снова оборачивается в окно) Жаль неба не видать. Звёзды там и такое- всякое, вроде спутников или метеорологических зондов. В общем - прогресс и бесконечность, в чистом виде. Наши корабли повсюду, станции с исследователями и телепередачами, мертвые солнца и пустые метеориты. Правда, здорово? Здорово, конечно. Во всей вселенной не найдется такого, что б космос покоряли и исследовали, нет. Говорят вот – разумная жизнь, братья по разуму, иные миры…( сплюнув окурок) Нет никаких братьев, и жизни никакой тоже нет, разумной. Есть мы и космос. Мы плодимся, срем и умираем. Срем здесь, срем в космосе и на Марсе, тоже, кучи навалили. Прогресс! Никто нам неровня.
О! Грибокот идет. Эй, Грибокот!
Входит Грибокот, дверь ему отворяет Зомби Ща. Они пожимают друг другу руки. На заднем плане раздаётся смачный пук, в ответ одобрительное хихиканье из соседних кабинок. Зомби с аэрозолем спешит к месту происшествия, по пути распыляя содержимое баллончика.
Грибокот: Работа идёт?
Голова: Идёт помаленьку. Разве не чуешь?
Грибокот: Да уж, чую. Я вот гляжу – дождь собирается. Ничего если здесь пережду?
Голова: Тут привычка нужна. Хотя, сиди сколько влезет - мне компания, а то с этой жопой не особо разговоришься.
Раздается ещё один громкий пук и натужный стон, затем испуганный крик. Гражданка из средней кабинки с воплями, поправляя юбку, уносится со сцены. Пролетарии медленно приподнимаются со своих мест и подбираются к пустой кабинке. Кто смотрит через стенку сверху, кто сбоку. Все удивленно охают, некоторые падают в обмороки и распластавшись на полу тяжело дышат. К кабинке спешит Грибокот, прихватив Голову.
Голова: Ого! Это что за биомеханика? Осторожней, не урони меня. Дай поближе гляну.
Грибокот: И так видно ясно - дамочка кокон высерла. И часто тут такое? Может это ALIEN? Тогда - пизда рулю.
Народ в страхе разбегается, услышав, о нашествии чужих, из кокона. Обкладываясь кирпичами, по пути, с криками и ором, они бегут вон со сцены. Остаются только Зомби, Голова и Грибокот. Над сценой загорается огромный, зелёный кокон. Он пульсируе , изнутри слышатся гулкие удары сердца.
Сцена третья.
Ночной клуб.
Посреди сцены неоновая вывеска- морда Ципляйчика, на фоне ничего не значащих, японских иероглифов, в стиле граффити. Лампочки внутри иероглифов мигают и светят ядовитыми цветами. На переднем плане дыба в виде исполинского икса. На дыбе юная азиатская школьница, на ней обрывки школьной формы и два огромных банта, во рту кляп, из влагалища девушки, ручьями, сочится кровь. Звучит техно-индастриал или даб-степ из-за которого не слышно жалобных стонов азиатки. На стенах, подсвеченных с внутренней стороны, танцующие в ритм , тени посетителей ночного клуба.
Неожиданно всё погружается во мрак. Музыка замолкает. Слышны лишь испуганные стоны девушки и биение сердца кокона над сценой. В зал льётся зеленоватое его свечение. Сердцебиение учащается и раздается истошный вопль, который спустя некоторое время смолкает , постепенно затихая словно из него уходит жизнь.
Зал снова освещен неоновыми вспышками, снова звучит громкая музыка, оглушая зрителя. На сцене безжизненное тело девушки, прикованное к дыбе, кляпа во рту уже нет, живот распорот и из него свисают внутренности, стекает на пол кровь. Тени за стенами в некоем подобии транса, воздев руки к потолку, они раскачиваются, теперь уже не в такт звучащей музыке. На сцене появляется Ципляйчик.
Ципляйчик: Сегодня, ночь настоящих чудес! (он обводит зрителей взглядом, в глазах его читается крайнее возбуждение) Для вас и всех ваших дорогих демонов, я принес в жертву эту юную никчемную душу! Веселитесь и пейте! Разбавляйте кровь, самыми невероятными дурманами! Придавайтесь самым извращенным плотским утехам! Словно в последний раз услаждайте свое тело мыслимыми и немыслимыми удовольствиями! Кровь этой потаскушки смоет с ваших душ все грехи, этой ночи!
За спиной Ципляйчика, девушку снимают с дыбы и аккуратно упаковывают в мешок для трупов. Пока Ципляйчик говорит со зрителями, тело в мешке поднимается, сначала принимая сидячее положение, а затем и вовсе встав на ноги. Ципляйчик, замечая это, отходит чуть в сторону, что бы мешок с «ожившим» мертвецом было лучше видно.
Ципляйчик: (торжественно) Встречайте же! Проводник через Стикс и последний любовник – Мусорный Пакет!!! (танцующие фигуры за стенами в неистовстве поднимают одобрительный гул, Мусорный Пакет кланяется во все стороны и зачинает извиваться под звучащую композицию, Ципляйчик отходит на задний план.)
Ципляйчик: Не бойтесь. Сегодня он уже получил свою жертву. Он готов одарить нас своей щедрой милостью! Раскройте рты, псы! В ваши уста вольется живое золото!
Машинки молнии ,на мешке для трупов, расходятся в районе паха, на зрителей брызжет фонтан мочи. Неестественно долго Мусорный Пакет окропляет всех собравшихся. Струя мочи достает аж до средних рядов, обливая лица и одежду зрителей. Спустя какое-то время это прекращается. Машинки сходятся вместе и ползут к верху, снова расходятся, являя публике залитый кровью глаз.
Мусорный Пакет: (хриплым мужским голосом) Ояебу!
Ципляйчик: (подойдя со спины, говорит насторожено) Что ты видишь?
Мусорный Пакет: Нам не долго осталось валять дурака.
Разговор происходит только между ними. На сцене появляются танцующие фигуры. Ципляйчик и Мусорный пакет отходят к краю сцены. Продолжают свой диалог.
Ципляйчик: О чем ты? Ты и правда увидел что-то?
Мусорный Пакет: Увидел, братюнь. Увидел жопу, с большой буквы ЖО.
Ципляйчик: Да говори ты, толком, что и как? А то жопа, да жопа. Ни хуя не понятно, в твоей дальнозоркости.
Мусорный Пакет: Ебало оффни, для начала. Я пока сам не всё разобрал, что увидел. (на минуту задумался) Вроде бы, знаешь, как яйцо…только кожаное…
Ципляйчик: Пррть! Больно ты пугливый, для душегуба.
Мусорный Пакет: Да ты дослушай сперва. Пульсирует оно…и светится. Но главное, что от него слишком не кошерная, по нашим меркам, карма исходит. Словно всё, о чем мы там гоним для обывателей, правда и скоро ниебическая воронка энтропии поглотит всех нас.
Ципляйчик: (недоверчиво) Гашенную няшу переваришь – поговорим, а пока иди, отдыхай. Что-то ты в последнее время сам не свой. Экология видно ни к черту…
Мусорный Пакет сплёвывает через левое плечо. Исчезает в толпе. Ципляйчик качая головой, удаляется в другом направлении.
Сцена четвертая.
Кабинет Аманита Инферна.
Зал помещения бывшего морга. Видны стеллажи и выдвижные ящики для хранения тел. Все они изъедены ржавчиной. Некоторых дверей не хватает и видны застарелые останки, покрытые колониями маленьких едва светящихся, красным и синим, грибов. В углу помещения огромная шевелящаяся куча компоста, на которой расположились, внушительных размеров мутировавшие мухоморы. Пятна на их шляпках поочередно моргают. То и дело грибное тело раскрывается в некоем подобии зева, тогда раздается, весьма не приятный, утробный звук. Входит взволнованный Ципляйчик.
Ципляйчик: Не внушает мне доверия Пакет нынче. Устает, братишка, может его в клинику, на анализы сдать, лет на шесть-семь?
Аманита Инферна: А ты, сам то, в порядке? Не видится чего? Бессонница не одолевает?
Ципляйчик: (пожимает плечами) Сон, у меня, вэри вэл, а видения…ах-хах скажешь тоже. Мы привыкшие.
Аманита Инферна: Кукла Вуду, тоже, сам не свой весь. Всё ракушки кидает, головой качает. Как бы не повесился…
Ципляйчик: Ясно что готовится жуткий треш, но это не повод вести себя как маленькие менструирующие девятиклассницы. И на этажах не всё спокойно, только я не видел, что б кто в окна вывешивался или об асфальт пёзднулся.
Аманита Инферна: Да. На этажах, говорят, тоже жопа полная. В общем так - бери этих болезных и дуй в кварталы. Кого надо тряхни, кому надо на лапу дай…много не давай, особенно мусорам. Не мне тебя учить, как инфу получать.
Ципляйчик: Я Коломбо, что ли?
Аманита Инферна: Давай-давай. Двигай
«Смерть нельзя любить. Если ты столкнулся с ней напрямую, то твоё сердце уже мертво».
Narkozz.
