=1=
- Завтра с утра едем в Плеханы на охоту, - позвонил Мишка Антону.
Плеханы – деревня на Волге километрах в ста пятидесяти выше Саратова. Вокруг – мелколесья, заливные луга, пруды и заводи с множеством живности, хорошей охотой и рыбалкой. Мишка звонил из Саратова. Антон работал врачом в Балакове, небольшом городке, расположенном километров на тридцать выше Плеханов. Антону и Мишке по пятидесяти с небольшим лет.
Антона первый раз в жизни пригласили на охоту. Впрочем, он понимал, что громким словом «охота» Мишка называл хороший отдых на природе.
- С утра – это во сколько?
- Выспимся, позавтракаем… Дела кое-какие сделаю… Позвоню, в общем, - закончил Мишка расплывчато.
- Выспимся, дела переделаем… Утренняя зорька начнётся ближе к обеду, - подначил Антон «организатора охоты».
- Нет, ну… - лениво возразил Мишка, - сначала отдохнём, а вечером сходим с ружьишком, поищем утку. Отдыхать же едем!
- Кто едет?
- Я и Толька с жёнами, ты с семьёй. На природе побудем, шулюмку сварим.
- Для шулюмки как раз утки нужны! – со смехом напомнил Антон. – Или свинины на базаре купим?
- Будут тебе утки, не расстраивайся, - скучно зевнул Мишка, игнорируя подначку про базарную свинину. – К Женьке в Плеханы заедем, у него в морозилке утки лежат.
Женька работал директором станции техобслуживания в Балакове, а дом в Плеханах, оставленный ему родителями, был вроде сборного пункта охотников. Выросшего в Плеханах и с детства ходившего на охоту вместе с отцом, Женьку все признавали за местного бригадира охотников.
Всю ночь о жесть подоконника громыхали капли дождя.
Утром Антона разбудил оглушительный посвист синицы. День разливался на удивление тихий и солнечный.
- Не поедем, наверное, - решил Антон, разглядывая мокрую траву под окном.
- Хорошая погода! – возмутилась жена с кухни, собирая завтрак. – Посмотри, какое солнце! Асфальт почти сухой!
- Поедем, пап! Поедем! – запросились дочери-старшеклассницы. – Мотьку возьмём! Ей тоже хочется в лесу побегать! Солнце на улице! Тепло!
Мотька – молоденькая боксёрша, года ещё нет, сидела вместе с детьми за столом, буравила хмурым взглядом бутерброды с колбасой, нетерпеливо топталась передними лапами и поскуливала от желания отведать деликатесы.
- Это сейчас солнце. А дождь всю ночь шёл. В деревне наверняка грязь, по просёлку не проедешь.
Детство Антон провёл в деревне и знал, во что превращаются сельские дороги после многочасовых дождей.
Рита, жена, любила вылазки на природу, и откладывать случившуюся раз в год поездку ей не хотелось.
Позвонил Мишка из Саратова.
- Мы в половине десятого выезжаем. Вы готовы?
- У нас дождь шёл всю ночь! – попробовал отговориться Антон. – Дороги, наверное, развезло.
- Подсохло уже, – оптимистично возразил Мишка. – В общем, мы едем на уазике-буханке, через полтора часа будем в Плеханах. Подъезжайте.
Антон вздохнул. Мишкиной команде на вездеходе-уазике бездорожье не страшно. А ему, на коротконогой «Оке»…
Загрузили в багажник палатку, рюкзак с провизией, тёплые вещи для ночёвки. Уселись. Мотька, радостно повизгивая, заняла пассажирское сиденье рядом с водителем, но была смещена на пол. Не смирившись с низким положением, отвоевала право опереться передними лапами на колени хозяйки и высунула морду в открытое окно.
Поехали.
Мотька внимательно разглядывала деревни, людей, коров и прочие незнакомые вещи, проплывающие мимо её морды за окном, принюхивалась к незнакомым запахам. Ветер раздувал её губы-брыли и необрезанные уши. За город Мотьку вывезли первый раз в жизни.
К одиннадцати подъехали к развилке на Плеханы. Уазика ещё не было. Вышли из машины.
Солнце, стрекотание кузнечиков, запах свежеотмытого дождём луга…
Мотька ошалело гонялась за стрекозами и бабочками. Дочери побежали разглядывать полевые цветы. Антон и Рита, щурясь и молча улыбаясь от благолепия, вдыхали чистый, травяного настоя воздух - словно пили благородный напиток.
Минут через пятнадцать со стороны Саратова подкатил уазик.
Из кабины вылез Мишка. Поджарый, чуть выше среднего роста, немного сутулый, с длинными ухватистыми руками. Интеллигентные очки без оправы на исчерченном глубокими бороздами-морщинами рыжем лице. Нос небольшой картошкой, крупноватый рот. Из-за стёкол смотрят внимательные, постоянно озабоченные глаза. Он директор автостоянки в Саратове.
Из салона выкатился похожий на Карлсона Толька.
Обнялись с Ритой, пожали руки Антону, поприветствовали девчонок.
Толька работал у Мишки бригадиром сторожей. Круглолицый и круглощёкий, невысокого роста, с выпячивающимся животом. Толстым его не назовёшь. Он плотный, с гордо развёрнутыми офицерскими плечами. Жизнерадостный, подвижный, добродушный Карлсон, которому отвинтили пропеллер. Девять лет назад его, майора-вертолётчика комиссовали из авиации.
- На МИ-6 лететь, - рассказывал Толька, - что на тракторе ехать. Вы в кино что видите? Лётчик перед посадкой чётко запрашивает: «Я такой-то, разрешите посадку…» А ему по рации чётко отвечают. Ага…
Толька скептически хмыкал, качал головой.
- Когда летишь, ещё ничего. А когда зависаешь над аэродромом… Трясёт, как на булыжной мостовой! Ты запрашиваешь: «Три-ри-ри… ца-ца-цать пя-пя-пя-тый, ра-ра-ра… зреши-те-те-те посад-ку-ку-ку…» А тебе отвечают: «Ва-ва-ва… Ру-ру-ру… Бу-бу-бу…» Ты ему: «Не по-по-понял, по-по-повтори-ри-рите». А он опять: «Ру-ру-ру… Бу-бу-бу…» Ты опять: «По-по-по-вто-то…» А он: «Садись, мать твою!»
Рита перебралась в салон уазика, где за столиком сидели Ольга и Людмила, жёны Мишки и Тольки. Все женщины были на десять-пятнадцать лет моложе своих мужей, а чувствовали себя и того моложе.
- О-о! Да вы уже вовсю отдыхаете! – посмеялся Антон, увидев на столике початую бутылку водки и закуску.
- Скучно же ехать! – оправдалась Ольга.
- Заедем к Женьке, разведаем обстановку, - определился Мишка.
Дети тоже перебрались в «буханку». Антон поехал с Мотькой.
Ехали по селу неторопливо. Не от желания влиться в размеренную деревенскую жизнь, а оттого, что приходилось объезжать глубоченные выбоины в не ремонтированном со времён советской власти асфальте. То и дело притормаживали перед важно шествующими посередине дороги, презирающими чужаков гусаками.
Мотька забралась на переднее сиденье и, подобно ребёнку, тянула голову то вперёд, то в полуоткрытое боковое окно, то провожала взглядом через заднее стекло невиданное рогато-бородатое чудо с настырными глазами - козу.
На центральной улице пролихачили километрах на тридцати и были обруганы немолодой тёткой за то, что «понаедут и носятся, как оглашенные». Кто оглянулся, видел грозно поднятую вверх клюку.
Остановились перед большим деревянным домом-пятистенком. Несмотря на занавешенные изнутри окна и свежие доски в заборе и обшивке дома, было заметно, что дом этот – не постоянное жилище для хозяев, а место пребывания от случая к случаю. Может, выдавали заросшие мелкой травой тропинки и двор. Да и отсутствие многочисленных вёдер, котелков, стеклянных банок и других хозяйственных предметов, которые у хозяев висят на частоколинах, лежат на крылечке и по углам, было непривычным для сельского дома.
Просунув руку в «специальную щель», Мишка нащупал где-то далеко запор, отодвинул его, вошёл во двор. Через несколько минут вернулся с сумкой в руках.
- Женьки нет, - сообщил остальным. – Взял из морозилки уток. Тут штук шесть, на шулюмку хватит. Оставил ему записку, чтоб приезжал, если что.
- Не обидится, что без спросу «экспропреировал»? – спросил Антон.
- Женька?! Да ла-адно! - с удивлением от такой глупой мысли, с пренебрежением, и ещё с кучей оттенков протянул Мишка. – Сам приедет на шулюмку. Ему, думаешь, охота с этим, - он громыхнул ледяными утками, - возиться?
Мишка передал уток женщинам и закончил примирительно:
- Себе Женька ещё настреляет.
Подъехала Нива. Из-за руля вышел мужик лет под пятьдесят в камуфляжной одёжке, за руку поздоровался с Толькой.
- О! А ты что тут делаешь? – удивился, увидев Антона.
Лицо мужчины показалось Антону знакомым.
- Да вот… Проезжал мимо, смотрю, люди стоят, я тоже остановился, - пошутил Антон со скепсисом.
- Здорово, Николай, - пожал руку мужчине Мишка. - На шулюмку едем. Поехали с нами.
- Приеду чуть позже, - обещал Николай. – Кое-какие дела сделаю, и приеду. На том же месте обоснуетесь?
- Да, где обычно…
Выехали за околицу. Зелёные луга и перелески там и сям рассечены протоками. Суглинистые дороги пробиты глубокими колеями, залиты водой. Низенькая «Ока» то и дело чиркала днищем о вздыбившиеся глиняные валы.
В первой же низинке Антон понял, что до места на «Оке» он не доедет. Дорога, резко спустившись с горки, ныряла в десятиметровую лужу, а за лужей резко поднималась вверх. «Как на танкодроме», - подумал Антон и остановился, чтобы посмотреть, как Мишка пересечёт водную преграду. «Уазик» с разгону плюхнулся в воду почти по самые оси и, разгоняя волну, бодро перебрался на противоположную сторону. Мотька с внимательным одобрением наблюдала за лихой переправой.
Мишка, увидев нерешительность Антона, остановился на взгорке, вышел из машины.
- Давай с разгону! – крикнул с той стороны. – У меня друг есть, он на своей «Оке» здесь, как на танке проходит!
«Тебе хорошо на танке-буханке…» – подумал Антон.
Резво покатился с горы, но у самой лужи смалодушничал, притормозил и в воду въехал пугливо, словно боясь холодной воды.
- Зачем тормозишь! – чуть ли не рвал на голове волосы Мишка. – На скорости надо! На скорости!
Ощутив себя в низкой «Оке» плывущим по морю, Антон с неприятным предчувствием ждал, когда машина забуксует или заглохнет на середине лужи. Придётся разуваться, лезть в грязь…
Мотька, свесив голову из окна, то опасливо принюхивалась к близкой воде, то вопросительно оглядывалась на хозяина.
«Окушка» двигалась всё медленнее…
«Ну давай, давай!» – молил Антон.
- Давай! Давай! – сердито кричал с того берега Мишка. Настроение у него сегодня было какое-то агрессивное.
Пассажиры уазика, кто в дверь, кто в окна сочувственно наблюдали за форсированием большой водной преграды игрушечной машинкой.
У самого берега, где начался подъём, «Ока» забуксовала, упёршись в мягкий грунт. Видимо, сошла с колеи. Антон включил заднюю скорость и попятился от берега.
- Куда?! – ужаснулся Мишка.
Отъехав метра на три, Антон по «протоптанному» следу накатил на берег и выполз на сухую дорогу.
- Ты чего?! – ругался Мишка. – С разгону надо! У меня друг на «Оке» такие лужи с разгону проскакивает! Прыгает с берега…
Антон молчал. Убедить Мишку в чём-то другом, когда он яростно высказывал своё мнение, было невозможно.
- Там ещё два овражка будет, - Мишка махнул рукой в неопределённость и приказал, - ты не тормози, прыгай с разгона!
Второй овражек был мельче первого, Антон «прыгнул» в лужу с разгона. Мишка, высунувшись из водительского окна «Уазика» недовольно покрутил головой, посчитав, что Антон прыгнул недостаточно резво, но промолчал.
Третья лужа была «морем разливанным».
Не доехав до водной преграды, Антон вышел из машины с неприятным предчувствием смотрел, как «Уазик», подобно речному катеру, медленно «переплывал море». Переправившись, Мишка тоже вышел из машины.
- В общем, слушай меня, - приказал он,
