А что там вспоминать! Родина, она и в Париже одна. Тянет сказать - да! этот ваш сраный Париж. Яичники, пока что, не вырезают, но про киску в Мулен-Руж поют - наслушался - Киска! Киска! - где ты, ешь свою бедную котлетку- а кошак то придет - съест и котлету, и твое сердце. Любой ценой, любой ценой - держаться ради Парижа. В Париже и Джойс стал человеком. У Человека с большой буквы есть пункт омега, а у гарсона только отец его, Борис Борисович, с двумя большими буквами Б на кириллице. А что там вспоминать! Кто вспоминает - где я, и где моя Нетания? Кажется, я - здесь - в Нетании, а где киска? Во дворе, ждет сосиску. Все здесь, все сейчас. Говорили мне, понятнее выражайся. А я не могу, без того тошнит и стихами, и прозой, словами на метаязыках из трех алфавитов. Лелею останки советского образования, обрывки бесполезных кибернетических навыков, лучше бы в католики пошел, в иезуиты, и всех обманув задумался - а есть ли Бог?
Все, что угодно - только не пафос. Можно немного аутентичного пафоса, но не героического. Знаем мы этих героев. Библейские, эти, герои, проводники Данте. Не то голос Сатаны, не то Бога - слышали, и пишут сами! Никто их не просит, а они “сами” записывают свои состояния, проникают так сказать в собственный цикл Кребса, и голова - помогает дурному телу. Мозг выбирает, видите ли, жизнь. Червеобразный студень за толстыми костями, жить хочет, видите ли. Голоса одни слышит хорошо, другие плохо, а третьи, видите ли, слышат голос Иеговы, йуд и хей, вав, и опять хей, крючкограмма, тетраграммотон - в тель-авивских порно институтах - сидят в шабат с растегнутыми ширинками, хасиды танцуют для солдат армии обороны пейсах, цадики слышат голоса, и сами же пишут все, что им голоса говорят. Одна бабка барнаульская в очереди за справкой об отсутствии прошлого так пишет: "живу рядом с четырьмя синагогами, отягщенными еще и каббалистами-лайтманистами. Они в свой рог трубили, и что? Дождя не было и нет...”. Она, вообще-то, сказала еще круче, на сибирской полуфене. Кипастый советский народ вздрогнул и недвусмысленно предупредил, что ее и посадить могут, за оскорбление поедания несвинины. А бабка барнаульская смеется! Не попысал, не попысал - ихний единый бог, - зря в шофар трубили, зря продавали право свитки нести за триста серебренников! Дура бабка, но, как бы, меня не попросили показать мой паспорт-зеут - в исследовательских компетентных органах правительства эрец израель. Лучше не голоса слышать, а видеть. Я, как увидел под косым дождем шестиконечник - в состоянии близком к солнечному затмению - до сих пор обдумываю, что это было - нечто общее или нечто единичное. Если слышать голоса, то музыкальное что-нибудь, и не лепку мяса на иврите про арец, эрец, алию, про осляти, на котором Ноцри один раз приехал, а потом они замуровали золотые ворота, ждут когда праведники воскреснут первыми, на то и стоит в шекелях так дорого могилка на Храмовой горке.
А в декабре, кстати, мне удалось, также поработать на конвейре по упаковке фруктов. Три дня. 17 шекелей серебра в час. Бомжи там ученые из СССР вспоминали Бунд, Союз борьбы за освобождение, Бронштейна Льва, и Мойшу Бланка. Наши люди. Америкосы, болтают бомжи, за деньги могут переделывать свое сознание - с помощью нейро-лингвистических технологий, а скоро и с помощью трансперсональных институтов. Но, они америкосы, трахнутые на демократии. Если кому полагается одна капля, то он себе две капли никогда не возьмет. А мы, жители Сефада, слава синему и черному пламени - воровали, воруем и будем воровать. Жалкие ничтожные личности. Я, видите ли, в сандалях, и в желтых вязанных мамочкой носочках на босу ногу пришел в цех - клубнику грузить в объединенное королевство. Как же, а вдруг ящик чугунок упадет мне на любимую мазольку. Жалко еврейскую морду, - морда у меня еврейская, скрывать не стану. Усы арабские, но носяра правильный. Меня отвезли домой переодеваться - а я одел сапоги женские - жена привезла еще из Хабаровского универмага. Еврейские сладкие души такое не выдержали. Ты не Элтон Джон, ты убийца! Нам лишние рты не нужны. Ло матим, уволен.
Кстати, по-поводу морды моей. Один еврей в Атланте даже вешал мой портрет в своем кюбикле. Не знаю - висит еще, или нет. Потом он сватал мне в иудейской пустыне одного публициста по имени Арье, сиречь Льва. Но я, ни одной книги Льва не обнаружил в сети книжных магазинов Тель-Авива, а также Хайфы - раскупают вероятно быстрее, чем я покупаю. А моя книга стоит. В одном магазине - в отделе эротической литературы. Русский продавец - открыл, почитал. Решил, что это гей-культура, а что я мог сделать, мне лишь бы продал, серебрушка будет на фалафель. А в русских национальных трэш-ресурсах еще не разобрались, что к чему. Одна поэтесса прочитала, видимо, Зиму, - судя по тому, что она стала сама сочинять, уже второй месяц подряд. Плохо, плохо поступают рецензии, народ думает, что я графоман.
А что я могу сделать? Не ЭТО, конечно, но почитали бы стихи! Я, конечно, и не Рахметов, и не виртуальный Бахметьев, но ведро керосина нацедить смогу. Не рейхстаг, так курятник какой-нибудь подожгу. В одиночную то камеру хочется - метров 16 квадратных, чтобы душа замерзала, и готовилась к весне, купаясь в волнах центрального отопления. На Морском проспекте есть такие одиночные камеры. Девки ходят в гости, находят под кроватью горшок с калом, и уходят ни с чем. А что девкам нужно - железный фаллос. Что в Париже, что в местах боевой славы Егора Летова. Кто с ума сойдет - чур я не виноват, керосина не жалко.
А потом я три дня на пивзаводе работал. Гнал апельсиновый напиток из рекеза в черной бочке с кошерным клеймом рабанута. Нечайно, - хари кришна! - по ошибке - стер клеймо рабанута мокрой тряпкой - не понял ЧТО это такое, - кружок, в нем росчерк мелом. Так бригадир из СССР позвонил по мобиле равину - тот пришел, снова расписался на черной бочке с концентратом апельсиновым. Через день сказали - иди - домой. Я правда, им в готовый продукт пятнадцать литров воды плеснул, номер насоса перепутал, но жалко что воды, а не божьей росы какой-нибудь. А то Eminen, на моем месте - помочился бы в никелированную трубу.
И что же я стал такой мизантроп? Добровольно приехал, добровольно уеду. Поднялся и опущусь. Я уже в одно отеле опускался до поедания объедков с 80 процентной надкушенностью. Или ненадкушенностью - голова совсем плохо сображает, забыл я все языки программирования. А в другой отель меня и не взяли - евреям видно хорошо, что похож я на Сидора. Но я не отчаиваюсь. Хожу раз в месяц на интервью в High Tech. Но и там принимают за Сидора. Так что же я стал такой мизантроп? Нужно с головой уйти в многоуровневый маркетинг. Кого-нибудь там трахну. Сбудется мечта идиота. Для израиловки - это стопроцентный успех. Self-made Сидор. И в долговой тюрьме не стану петухом, сам петухов сладких полюблю. Да в долговой тюрьме я и Тору прочту от корки до корки, со словарем Соломоника. А может быть Бхагавадгиту любимую одолею на оригинальном санскрите. Смотря за что сидеть - если что-нибудь совершить очень поганое, то дадут одиночную камеру и учебник санскрита. Например, можно расстрелять manpower-конторку из огнемета...
А что бы сибирский панк Летов делал - окажись он на ПМЖ в Израиловке? Или какой-нибудь виртуальный Бахметьев, поклонник стохастических теорем? Стали бы они Сидорами? Лямо ло ... Чем изучать га сафу дати. Но, это все фантазии, несбыточные мечты, чтобы Летов и на ПМЖ в Израиль.... , .... если он в Калифорнию за колбасой до сих пор не смотался. Родину любит! А в Израиле бы обнимался в Моледете с местными Цитрусовыми. Господи прости, господи прости! Слава Мойше Бланку! Слава Мойше Бланку! Не будет ни Армагедона, ни эпохи Водолея, ни один опизденевший не доживет до торжества второго разпизденения - все вознесутся живыми в Царство Мавзолея. Это знают даже в Университете Гарварда, давно опубликовано, оресурсено.
А можно ли так вот - говорить плохо о героях? Защитная реакция, чтобы не скатиться в напыщенный тон. Опять, задумаемся о гомосексуальном Кавакисе из Александрии. Ну, что может быть хуже Александрии с ее гомосексуальными борделями? Разве что Кузьмин, и его маргинальный клуб трэш-литературы. Хотя, как знать, может быть лучше дерево не на карандаши распилить, а штрафом отделаться в 6000 рублей, как во времена Ахматовой... А Бродский в avenue ... Нет, это не Рио-де-Жанейро, и не Атланта, и не Нью-Мексико. В Курган! В Курган! Кишки вспарывать голосистым мужикам мечом Зигфрида.
Не следует мешать Блейка с Кроули. Это все равно, что алюминиевой ложкой кушать капустное рагу с примесью баранины. Вот он! Это силлогизм, так силлогизм. Логику Генцена не погрузить в консервативное расширение - ни за что - этот бриллиант за 2000 баков. Или PERL. Генцин, собака такая, на курсы какие-то записался, вместо того, что бы в сети сидеть целыми днями. Выучиться на сисадмина, будет трафик между юзерами делить. Так ему и надо, а я со своим фаллосом поеду в Париж. Песенку буду сочинять после Моррисона еще не спетую.
Но зыбко, все это зыбко... Есть же ближе - швиль от Арада к Мертвому ... Там и песочек есть, как водичка, и мертвая, и живая. Lighter и нет его, зеута. Так, в текущем месяце я опять не ответил на предпоследний вопрос товарища Тишина. А на последний вопрос - не хочу отвечать, пусть сам правду ищет. Нет ее правды.
А что есть? Швиль от Иерихона на Каранталь... Но ЭТО на самом деле опасно, не для моей жизни, а для Мировых Линий. Любовический равин- мутит воду. Это так наивно. Думать, что Ленин - Мойша Бланк. Русский он, такой же как и наши. Скулы коль каха калмыцкие, так и Леха, как бы Бахметьеву в голубых кальсонах, без штанов у рампы подскакивающего, не хотелось бы того, - не пожал бы Леха Гитлеру руку, он бы его укусил за уд этого противного Адольфа. Я так думаю. Но голосов я не слышу нет - я вижу. А что я вижу, так не дай вам бог...
Да. Так я вспомнил. Улица Энтузиастов. В гроб вбили гвозди, прямо во дворе, около третьего подъезда, так как покойница мама, расчлененная трамваем, не подлежала поцелуям в лоб - на лесистом Новокузнецком кладбище. Пухлый мальчишка горько плакал.
Я сам все записал за собой. Меня ждут.
-2-
Но, о всем и ни о чем нельзя ... Какой-нибудь сюжет или объект медитации. Например, закон достаточного основания. Подвергая сомнению основание А - основание B возникает - какой-нибудь призрак отца. Наиболее вероятный упрек - в мизантропии. Не любят их. А за что любить - например, старого сибирского панка в тапочках шлепающего в подвал, смывать в студенческой душевой остатки советского добра, или советской души.... Этот, вот, брутален, а тот - конформист. Мемуары, buddy, пишешь - от того, что плющит - так пожалей господина Редактора. Элиот не застрелился - но и разлюбил "землян" - стал молиться - твою мать - отче нашему. Что там Христос, Бог Отец - русскому критику напоминает основание гиперреализма. Бог - папа - основание творчества, но подозрения, подозрения... Христос