Эдуард Бернгард
НАСТОЯЩАЯ ЖИЗНЬ
Можете мне поверить, я не спал ночей, думая о нашей бейсбольной команде. Если мы на этот раз не выиграем чемпионат нашего колледжа, то это будет катастрофа, крах, погибель. Ворочаясь с боку на бок, я представлял себе, как мы будем горячо и слаженно действовать, и как мы всё-таки перехитрим наших заносчивых соперников из команды «Гуллипут». Когда я всё же ненадолго погружался в забытье (сном это нельзя назвать), то отчётливо и в цвете наблюдал разминку наших игроков, а затем и сам матч, с его пружинными позами, метанием, швырянием, деревянным стуком и бешеным бегом.
Да, страшно волновала меня судьба нашей баскетбольной команды. Среди наших противников были столь сильные и противные конкуренты, что победить их ну почти невозможно, но именно потому мы и должны их победить, ибо проиграть означало бы конец всему. Посудите сами, если мы проиграем и не станем чемпионами, - а проиграть и означает, что не станем, - то как существовать в дальнейшем, я вас спрашиваю?! Можете не отвечать, ибо и так знаю, что вам стыдно станет, если поставите под сомнение нашу победу и, хуже того, значимость этой победы. Вообразите такую жуткую, леденящую душу перспективу: мы не выиграем и не станем чемпионами. И что потом? Мы закончим колледж, разъедемся кто куда, и всю последующую жизнь нас будет изводить, травить и травмировать этот ужасный кошмар - ПРОИГРАЛИ! Кто-то другой станет чемпионом и будет всю жизнь радоваться, и на лице у него то и дело на протяжении многих лет будет возникать гордая и светлая улыбка при воспоминании о том, как он, обманным движением обведя соперника, мастерски забросил тяжёлый звонкий мяч в кольцо, и счёт за секунду до финального свистка стал 95 : 93, а секундой позже возникло всеобщее ликование, и на старости лет, обняв одной рукой послушного внука, а другой - прилежную внучку, он станет рассказывать им о том, как он в решающем матче на первенство колледжа, запутав противника обманным движением, точно и хладнокровно забросил влажный от пота упругий мяч в заветное кольцо, выведя свою команду вперёд за секунду до окончания матча, который триумфально окончился со счётом 95 : 93! Герой расскажет им это (в который раз), затем будет предаваться мечтам о своей поистине захватывающей юности, завершившейся со счётом 95 : 93 на столь важном для всей его биографии чемпионате любимого колледжа. Но этим героем должен стать я, вы понимаете, Я, а не какой-нибудь самовлюблённый Сэм Билл из команды «Гончих Псов».
Надо полагать, вы прониклись осознанием чрезвычайной серьёзности этого соревнования на звание чемпионов нашего училища, от которого зависела судьба нашей волейбольной команды и всего нашего будущего. Мы вышли в финал, но теперь нас ожидал матч с очень трудным соперником, который уже был чемпионом, то есть был чемпионом всегда, и никогда ещё не был НЕчемпионом. И вот настал решающий день. За натянутой сеткой мы лицезрели снисходительные лица всегда чемпионов. Они просто не умели сомневаться в том, что будут продолжать оставаться чемпионами, и не умели представить себе, что кто-то ещё, кроме них, может являться чемпионом. Они эффектно подпрыгивали, вздымались высоко над сеткой и лупили мяч на территорию соперников, то есть нас. Но мы храбро сражались. Мы тоже отважно разгонялись, и прыгали, и падали с вытянутыми руками, стремясь достать мяч, дабы спасти матч. Мы тоже парили над сеткой и лупили что есть мочи мяч в направлении противников. Мы не сдавались, и они вдруг заколебались, засомневались, заудивлялись. Вот уже и явные ошибки стали допускать наши соперники по ту сторону сетки. Они теперь не играли, а старались, очень старались и пыхтели, и это уже было признаком грядущей капитуляции. Мы с ещё большим энтузиазмом прыгали, вздымались, летали и лупили, и счёт в нашу пользу рос и рос. На лицах пока ещё чемпионов чётко улавливалась недоуменная растерянность, и нараставшее опасение поражения поражало их встревоженное воображение. Меж ними не было уж той былой слаженности и сыгранности, того былого всесокрушающего взаимодействия, принёсшего им столько славных титулов.
В какой-то момент судьба матча зависла на одном шнурке от кожаного мяча, потому что мы подустали и противники почти уже сравняли счёт, но тут я под самый конец матча прошёл с мячом от наших ворот всё поле к воротам соперников, обведя неисчислимое их множество, и передо мной остался лишь один чужой вратарь, враг нашего народа и строя, буржуй-капиталист, и он напрягся и наклонился и грозно взирал на меня, а я не поддался на провокацию и уверенно приблизился к логову зверя и врезал трудовой своей ногой по гулкому мячу и через мгновенье тот затрепыхал в сетке как диверсант-налим и отчаянный прыжок вратаря не спас их команду от их исторического поражения и нашей великой победы свисток арбитра ура салют качай его кричат наши мы ж говорили победа будет за нами кто с мячом к нам придёт от мяча и погибнет славьтесь мастера кожаного мяча неустанно повышайте качество пасов даёшь голы родине!
Итак, мы стали чемпионами школы по футболу, и это был праздник, которого не передать! Ну, не передать, и всё тут! Как мы ликовали, как мы подпрыгивали, как мы носились с фужерами шампанского, нет, спиртное нам было строго воспрещено, с фужерами кваса «Кока-Колы» и с бокалом чемпионов, то есть с кубком. Мы выливали лимонад из фужеров в бокал, то есть в кубок, и пили прямо оттуда, и морс отдавал привкусом меди из нутра чемпионского кубка. Вот уж поистине медные трубы! Довелось нам услышать их в момент торжества великой победы над тёмными силами. Тёмные силы после матча сразу ретировались, и правильно сделали, потому что на них было жалко смотреть: понурые, подавленные, тяжело дышащие, как загнанные лошади, с высунутыми языками, как у измотанных собак, в пропотевших грязных майках, с выражением горечи на некогда чемпионских физиономиях. Они удалились, а мы веселились. Мы отведали сладость победы! Вот что значить одолеть соперников! Вот что значит обыграть другую команду! Вот что значит быть чемпионом! Это ли не главное в жизни?! И после школы, где б мы ни оказались, хоть в таверне посудомойщиком, хоть чумазым рабочим сталелитейной промышленности, хоть кандидатом на электрический стул, ничто уже не поколеблет нашей грандиозной победы в чемпионате шестой нижней лиги среди учащихся округа Нью-Террибл-Пипл, этой судьбоносной победы, воспоминание о которой станет лучшей долей нашей славной участи, нашей достоверной биографии, запятнать которую уже ничто не в силах.
* * *
Как нравится мне резко осадить перед девчонками мой спортивный «Мустанг»! И-го-го! Йо-хо-хо! Или мой «Порше». Или мой «Феррари»-кабрио. Это ж такой шик! Девчонки буквально визжат, не столько от испуга, сколько от восторга. А я в тёмных очках, усмехаюсь, машу им рукой и зову прокатиться. Они сначала для виду колеблются, это ритуал такой, а я же знаю, что через полминуты мы уже мчим по широченному и гладкому шоссе к роскошной вилле с голубым бассейном на моём ранчо, где куча других друзей и целая горсть гостей. Все пьют со льдом шампанское и скотч тоже со льдом. Это чтоб прохладнее, между прочим, потому что шик. На ранчо мы проводим «парти» ежедневно и еженощно, пьём скотч и шампанское. Курим сигары. Обсуждаем новые фильмы и ещё то, почему с Кидмэн больше не крутит Круз, а Энистон больше не спит с Питтом. Обсуждаем свежие матчи и гонки. И ещё спорим, кто кого сильнее: Шварценеггер Сталлоне или наоборот. Потягиваем коктейли через трубочку... хе-хе... соломинку. Потом ныряем в бассейн с вышки кто красивей пируэт сделает а я знаете могу так лихо прям задницей резко в воду такой шлепок выходит что все балдеют и восхищаются молодец говорят какой класс как ты так умеешь вот это да! а я умею! не каждый так сможет! Девчонки смотрят на меня с большим уважением и даже с восхищением, переходящим в вожделение. Ветер обдувает мои волосы, и волосы девчонок тоже. Наши волосы волнисто шевелятся от потока скоростного ветра. Девчонки тайно желают меня, а я делаю вид, что их тайны не знаю, и вообще я просто так. Ну, приезжаем мы значит на виллу и всё такое. Затем в бассейне мы купаемся, ну и всё остальное. После чего я развожу их по домам и сигналю на прощанье. А потом я в бар, а с бара в другой бар, и вообще даже не представляю себе, что кто-то может не находить в этом удовольствия и вести совсем другой, ужасно скучный, образ жизни. Есть же такое дурачьё!
* * *
Столько рядовых в мире, даже страшно делается! Большинство ведь рядовые. Н-да. Как они могут так жить, не понимаю. Иной раз гуляю себе, и навстречу люди идут, и я смотрю на них внимательно и у многих по глазам вижу, что рядовой! Даже не ефрейтор! Вот так проживёт человек жизнь и помрёт совсем рядовым, а как же так можно, ведь прожить надо так, чтобы не было... э-э... как Пушкин говорил, чтобы не было... м-м... противно за мучительный стыд оттого, что ты рядовой. Чтобы не было стыдно за свои погоны, так я вам скажу. И ещё я вам скажу, что я офицер, между прочим, да - кадровый. И дослужился до майора. Ну, это, конечно, не такая уж высота, я понимаю, не дурак всё-таки, но всёж-таки майор - это уже что-то, большая звёздочка между двумя полосками, хоть можно жить спокойно по крайней мере, и не мучительно за бесцельно прожитые годы выслуги, и не стыдно за свои погоны. Я чуть даже до подполковника не дослужился, между прочим - немножко не дотянул, да и ладно, так даже лучше, потому что мне в слове подполковник не нравится приставка «под-». Прямо как-то даже унизительно. Я хотел даже одно время рапорт писать в министерство обороны, чтобы это звание заменили на какое-нибудь другое, чтоб только без этой постыдной приставки под. Ну, можно ведь старший майор, или, ещё лучше, сразу после майора полковника давать, а над полковником можно старшего полковника придумать, коли уж нельзя сразу в генералы. Вот.
Раньше, как уволился с выслуги, так я, знаете, каждый день в мундире ходил, в парадном кителе с аксельбантом, и приятно было до ужасти, что вот перед людьми настоящий целый майор топает, а они наверняка завидовали все. Да только потом, знаете, стали мне уж какие-то неприлично откровенные намёки делать, что не годится, мол, каждый день по всей округе в военной форме расхаживать, дескать. Ну, завидовали, конечно. Ведь среди них в основном рядовые, ну и какие-нибудь сержанты, ну да эти-то хоть до чего-то маленького дослужились, не ахти что, правда, но остальные даже не ефрейторы, даже не ефрейторы! И как они могут так жить, ну не могу взять в толк. И семьи у них, и детишки бегают, и на работу куда-то ходят, но ведь рядовые! Неужто могут они спокойно жить без стыда за свои погоны?! Не понимаю. Иной раз хочется поставить их всех в строй и покричать на них от души, порявкать строгим голосом, помуштровать хорошенько, дабы вспомнили они как следует, что рядовые они всего лишь, вот, и чтобы стыдно им стало как следует за бесцельную мучительность. И ещё я не понимаю, почему рядовые могут так запросто ходить спокойно и свободно по улицам и по паркам, понимаешь, и сразу даже и не понятно, кто тут кто, ни у кого не видать знаков различий, приходится в морду глядеть, чтоб догадаться, кто это он тут такой перед тобой. Своих-то коллег-офицеров
