извёстки, оставшейся от разнесённой ногами по полю отметки. Но судью заклинило, и он упёрто показал на свою отметку. Тогда Анна Владимировна, поняв, что мужиков заело, и распря может дойти до мордобоя, решительно поставила мяч на старческую метку и, отмахнув рукой всех, собралась бить. Судья пожал плечами и отошёл, понимая, что для женщин закреплённых правил не существует.
Итак: поединок Циркуль – Аннаконда. Судья коротко свистнул. По тому, как и откуда она разбегалась, я профессионально понял, что последует викентьевский удар щёчкой, и головой мотнул Циркулю, чтобы он ждал мяч в левом от себя углу. И вообще лучше бы сразу встал там. Но эта дубина стоеросовая не обратила на меня никакого внимания, и в результате – 0:3, и пора сливать воду. Стадион совсем осатанел: «Анна ХУ! ХУ! ХУ! Анна ХУ! ХУ! ХУ!»
На перерыв уходили, сгорбившись, с опущенными головами и жалкими улыбками в ответ на издевательский свист болельщиков. Как только влезли в автобус, Валёк снял форму и переоделся в спортивный костюм.
- Ты что? – недоумённо спросил Викентий Алексеевич.
- Ухожу, - коротко пояснил играющий тренер.
- Как это ухожу? – ещё больше удивился Викентий Алексеевич.
- А так! – Валёк аккуратно сложил форму в сумку и застегнул молнию. – Не хочу позориться, - вскинул лямку сумки на плечо. Я хочу играть в нормальный футбол, а не в театральные поддавки ради красивых глаз, - и решительно вышел.
В автобусе повисла гнетущая тишина, нарушаемая еле слышным потрескиванием железного кузова, перегретого солнцем.
- Может… и нам? – неуверенно предложил Бен, быстро перебегая глазами с одного насупленного лица на другое.
- Первого, - встала Марья Ивановна в дверях, - кто попробует смыться следом, уложу одной левой, - неумело выставила кулачок со сжатыми пальчиками, привычными к линейке и карандашу.
Никто не решился испытать судьбу, и опять надо всеми повисла ощутимая тишина.
- Что ж, - прервал её Макс к общему облегчению, - придётся мне, видевшему весь позор со стороны, провести нелицеприятную тренерскую разборку. – Он прошёл вперёд и встал там, опершись спиной о шофёрскую перегородку. – Вы, братцы-кролики с ослиными ушами, не играли, а имитировали игру, вальяжно передвигаясь рядом с аннакондами, даже не пытаясь отобрать у них мяч или удержать его, пугливо шарахаясь от женщин. Создаётся такое впечатление, что вы боитесь прикоснуться к ним, чтобы не сделать больно, не оцарапать и не толкнуть, словно никогда не щупали баб. Или вам уже не хочется, и вы не мужики? Вы по домашней привычке отдали им инициативу, и они делают с мячом, что хотят, в нахальной уверенности, что им не помешают. Неужели посудницы правы, и среди нас не найдётся пары-тройки настоящих мужчин, чтобы показать настоящую мужскую игру и чтобы они в полной мере ощутили женскую слабость? Выиграв, да ещё с разгромным счётом, они ещё больше будут нас презирать, и не только они, но и вся Академия, все родственники, дети, все последующие потомки.
- Я не буду, - некстати возразила добрая Земфира, но мужественный Макс, твёрдо владеющий домашней инициативой, не обратил никакого внимания на писк слабой женщины и только присел на переднее сиденье для более обстоятельного разговора с квази-мужчинами.
- Особенно удивляет и вызывает отвращение игра нашего связующего. – Викентия Алексеевича так и полыхнуло жаром. – Стыдно смотреть, какие он выделывает «па» вокруг Анны, лишь бы не прикоснуться к ней, давая ей полную свободу. И она, конечно, ею пользуется, то и дело посылая точные пасы своим быстрым и решительным девчонкам. А наш интеллигентный плеймекер, вместо того, чтобы идти на стык и разрушать ихние атаки в начальной стадии, только глазами провожает мячи. Вместо того чтобы организовывать свои атаки, он начисто потерял центр и крутится там бесполезно, пугаясь каждого аннского движения навстречу.
- Да как-то… неудобно, - промямлил Викентий Алексеевич, покраснев от макушки до пяток. – Всегда виделись в одеждах, а тут…
- Неудобно, так уйди с поля! – грубо обрезал директора тренер-самозванец. – Не разлагай команду! – и, жёстко поиграв желваками, хлестнул, не жалея, наотмашь: - Я бы на месте Валентина заменил тебя ещё в первом тайме. – Викентий Алексеевич вмиг похолодел от пяток до макушки, представив, как уходит с поля за немощную игру под оглушающие свистки зрителей и упрекающие взгляды товарищей. Впору – сдохнуть! – Глядя на тебя, и оболтусы Фигаро с Гусаром прохлаждаются на краях, галантно сопровождая подопечных и не делая никаких попыток отобрать мяч. – Он мельком взглянул на Нинулю с Зинулей. – Даже мило переговариваются с ними на ходу, словно затевая флирт с дальним прицелом. – Зинуля с Нинулей резко поднялись и со слезами на глазах выскочили из автобуса. – Да-а, - протянул удовлетворённый провокатор, - похоже, придётся нам доказывать не только чужим, но и своим, что мы – настоящие мужчины. – Макс снова встал. – Ладно, разобрались. Предлагаю следующую установку на второй тайм. Защитникам играть жёстко и на опережение. Да и всем так. Старче поддерживать атаку, когда мяч у нас. Не бояться единоборств и стыков, пусть понатыкаются на мужские мослы, а то привыкли, что мы им в жизни всегда дорогу уступаем. Не жалеть и не обращать внимания на взвизги, охи, жалобы и нелестные эпитеты, не пятиться как Вахтанг, виляя задом…
- Э-э, дарагой… - возмутился было Кинг-Конг, но тренер жёстко оборвал:
- Заткнись! – и к Старче: - Пётр, ты-то чего размаслился? Куда делись твои жёсткость и цепкость?
- Так девчонки же! – попытался оправдаться и Старче.
- Жалеешь, значит? – оборвал Макс и его. – А они тебя, старого пердуна, думаешь, жалеют? – и открыл дверь автобуса, дав послушать звонкие заливистые смехи и бодрые вскрики, доносящиеся из того автобуса. – Да они и думать о тебе не думают. – Резко захлопнул дверь и перевёл взгляд на сомлевшего в ожидании нового разноса Викентия Алексеевича. – Что с тобой-то делать?
- Я исправлюсь, - жалобно запричитал проштрафившийся плеймекер, - ей бо, исправлюсь!
- Ладно, - поверил старый товарищ. – Что делать на поле, ты и сам хорошо знаешь, но помни, что дамоклов меч не убран.
- В первой же стычке завалю, - храбро пообещал авансированный разыгрывающий.
- Нашими союзниками, - продолжал обнаглевший тренер, никогда не игравший в футбол и знающий дело, которое никогда не делал, - являются физическая сила и выносливость, и, следовательно - постоянное движение и скорость; терпение и телесная крепость, и, следовательно – жёсткие единоборства без скидок на слабый пол и постоянное опережение в приёмах и передачах мяча; эмоциональная устойчивость и, следовательно – постоянный высокий настрой на победу. – Воодушевлённый сам собой, Макс отлип от перегородки и, взявшись за передние сиденья, оглядывая футболистов, в надежде поднявших глаза на спасителя, добавил: - Немало важны и такие частности в нашу пользу, как сила ударов, игра верхом и умелая подстраховка, - и улыбнулся широко и задорно: - Да с такими преимуществами мы не только уравняем счёт, но и вырвем победу. – Обрадованные спортсмены оживлённо зашевелились, как будто уже выиграли. – Главное – забить быстро первый гол и работать одному за всех и всем за одного. Они быстро устанут, утомятся, начнут злиться и ссориться, и тогда наступит наше время. Короче: раз мы по-мальчишески вляпались по уши в викентьевскую авантюру, то и выкарабкиваться из неё должны по-мужски достойно. И никаких ХУ! – И все проорали бодро:
- И никаких ХУ!
И вовремя: длинная судейская трель настойчиво звала к последнему испытанию.
Взвинченные тренерской накачкой, игру викешенцы начали с охоткой, но сумбурно, перемещаясь по полю много и быстро, но с малым толком, как тараканы по разогретой плите. Воодушевляло то, что игра прочно перешла на аннакондовскую половину, но для реализации преимущества не хватало хладнокровия и уверенности, а отсюда и неточные пасы, и удары мимо ворот. Женщины явно начали сдавать в темпе, часто падали, натыкаясь на мужиков, стонали и стенали, требуя от судьи штрафных, на что тот, вероятно, купленный в перерыве, не скупился. Один из таких штрафных отскочил от неловко поставленной ноги семёрочки и угодил в отставленную руку Старче, стоявшего на полступни за пределами штрафной площадки. Купленный рефери немедленно взвыл тревожной сиреной и с садистским удовольствием показал на невидимую одиннадцатиметровую отметку, хотя по всем правилам игры рукой не было, а было пассивное попадание мяча в руку, а Старче стоял далеко за пределами штрафной. Но спорить с продажным судьёй бесполезно, и викешенцы понуро отошли за пределы площадки, а в голове Викентия Алексеевича сильными толчками билась разгорячённая кровь: вот и уравняли, вот и вырвали, вот и забили… Макс сам взял мяч, сам установил на отметку и попросил судью не затягивать время. На что Анна ехидно поинтересовалась:
- Торопитесь пропустить пятый? – в полной уверенности, что этот четвёртый она забьёт.
Макс не замедлил с ответом:
- Торопимся забить пять!
Она фыркнула, улыбнулась и медленно отошла для разбега.
И опять Викентий Алексеевич внутренним чутьём профессионала определил, что она будет бить щёчкой и опять в левый от Циркуля угол ворот. И опять он частыми и выразительными наклонами головы давал понять своему голкиперу, куда ждать гол, и опять тот не обратил на подсказку никакого внимания, встал, расщеперившись, враскорячку и вперился расширенными глазами в мяч, как будто привораживая его. Все замерли в ожидании кто триумфа, кто катастрофы, а Викентий Алексеевич даже отвернулся, чтобы не испытывать судьбу и не видеть, по всей вероятности, последнего вбитого гвоздя в бесславно продутую игру и гроб с грантом. Услышав звонкий удар, он, не удержавшись, обернулся и успел увидеть мяч, летевший понизу не в левый, а в правый от Циркуля угол, и невероятный размашистый скачок туда вратаря, угадавшего направление удара. Никто не успел и пошевелиться, как он мощнейшим ударом ноги запустил через всех игроков, скопившихся вблизи штрафной, встреченный мяч, и тот полетел над чистым полем в направлении чужих ворот. Первым опомнился Макс и быстрее беременной лани устремился следом, догнал катящийся мяч за центральной линией, а все остались наблюдать за футбольным буллитом: кто с надеждой, а кто обречённо. Приблизившись к заволновавшейся гандболистке, расторопный запасной нападающий и тренер сделал изящное ложное движение стройным телом в одну сторону ворот, обманув вратариху, а мяч отправил в другую и точнёхонько в угол.
- Го-о-о-о-л!!! – истошно завопил, подпрыгнув, Викентий Алексеевич и с мировым спринтерским рекордом полетел к спасителю, который в экстазе выделывал замысловатые кренделя короткими ногами, рискуя потерять трусы, предусмотрительно поддерживаемые помочами. Но ещё быстрее примчалась к герою Земфира и облапила всего, смачно целуя в плешь так, что другим досталось только поощрительно и благородно похлопать по спине и чуть ниже. 1:3! Лица викешенцев впервые разгладились, а глаза заблестели. Капитан, улыбаясь, похвалил:
- У нашего тренера слова не расходятся с делом, - и, не теряя времени, сам отнёс мяч и поставил его на центр.
Начали ещё быстрее, ещё азартнее и, самое главное, более осмысленно и
Реклама Праздники |