А когда мы будем делить наши деньги?

Вейцман попросил кого то, при всех ,пересчитать монеты и положить их обратно в рукавицу. Когда это было сделано, Фима забрал рукавицу и сказал, что поделит деньги только тогда, когда убедиться, что никому никаких неприятностей не будет.
           Бригада разошлась по рабочим местам, Фима поговорил с пацаном, который опять полез на чердак продолжать свою работу, и рабочий день в бригаде покатился по налаженному распорядку. Единственное что изменилось, так это выражение лиц у членов бригады, которые при встрече друг с другом начинали счастливо ухмыляться, подмигивать друг другу, подталкивать локтями и хихикать. Пацана при встрече поднимали на руки и прижимали как любимую женщину. Он, даже, начал тикать от своих
сотрудников. Фима, когда всё это видел, начинал хмуриться и материться, и никто не мог понять, чем  бугор недоволен, и все были веселы, как старая дева в предвкушении брачной ночи. Но дни шли за днями, и всё было тихо, люди работали, телячий восторг мало помалу  проходил и бугор потихоньку успокаивался. Даже он, пожилой и битый жизнью, хорошо знающий, что в нашем совке стукачей больше чем, вообще, населения согласно всесоюзной переписи, даже он расслабился и видел себя бросившим работу, красивым и чистым каждый день. Он видел, как он покупает своей старшей дочери, Циле, новую квартиру на Одесских  Черёмушках, и как они с женой гуляют на новоселье, а дочка постоянно его целует в благодарность за такой подарок. В общем, совсем расслабился бугор, размечтался на всю катушку, ходил с масляными глазами, даже материться начал, через, пожалуйста.
              Естественно, гром грянул, когда его никто не ожидал. Это случилось в субботу, когда Ефим со своей женой и пятилетним внуком собрались в цирк, они решили пройтись до цирка пешком, погода была очень хорошая, времени много и они потихоньку дошли до Соборной площади, где в парке установлены для детишек качели. Внук захотел покататься на качелях, Фима посмотрел на часы, до начала представления было ещё около часа, и он посадил внука на качели и начал его раскачивать. Тут к нему подошла и поздоровавшись начала разговаривать с его женой, жена одного его работника в его бригаде. Разговор двух женщин был традиционен, о детях , о заработках, о продуктах на привозе. Фима, не обращая на женщин внимания, покатал внука и сняв его с качелей, пошел по направлению к цирку, крикнув чтобы его жена догоняла их. Когда он оглянулся, то увидал, что его догоняют обе женщины. Он остановился и дождался их, его жена взяла внука за руку и пошла дальше, а жена его сотрудника взяла его за руку, отвела в сторонку,
раза три оглянувшись вокруг, вдруг сказала заговорщицким тоном: «Фимочка, ну когда же мы будем делить наши деньги?»
    На следующий день Ефим Вейцман сдал клад куда положено, правда, его долго таскали по различным компетентным органам с вопросом, почему монет было четыреста, а не четыреста десять. Ответа у Ефима не было, видимо, поэтому и никто не заплатил ему, положенных по закону двадцати пяти процентов от стоимости клада. Но зато, никто не имел никаких неприятностей. А всё, благодаря мудрой жене его сотрудника, которая так вовремя задала этот бессмертный вопрос, - Фимочка, когда же мы будем делить наши деньги???



                                                                                                                      Конец.