Я увижу и море, и солнце

обеспокоенно поводила ладонями по платью, проверяя, на ней ли оно. Упали первые предупреждающие капли дождя, гулко ударившись о пересохшую землю.
Ангел по-человечески разочарованно вздохнул:
- Что ж, тогда вернёмся назад, пока не ушли далеко, и на том закончим наше путешествие к морю и солнцу.
- Нет! – закричала девушка, лихорадочно выискивая в памяти какой-нибудь альтернативный вариант, и, не найдя, смирилась: - Ладно, - согласилась тихо, щёки её запылали от стыда, и она опять закричала с угрозой: - Только ты не смотри! Обещаешь?
- Можешь не сомневаться, - твёрдо пообещал то ли ангел, то ли мужчина. – Торопись.
И точно, надо было спешить, потому что дождь не стал дожидаться их согласия и усилился. Бедная девушка повернулась спиной к голосу и торопливыми нервными движениями дрожащих рук кое-как стянула с себя платье, смяла в комок, сняла туфли и протянула всё за спину:
- На-а! – Сердце её готово было выскочить, а голова отяжелела от подступившего стыдного жара. Когда истязатель взял её защитную оболочку, она беспомощно сгорбилась, обхватив плечи ладонями, прикрыв локтями грудь и подставив нежную спину сгущавшейся капели. Вдобавок над самыми головами так треснуло, что бедняжка невольно присела и, повернувшись, закричала в панике:
- Где ты? Мне страшно!
Наверное, чтобы устрашить сильнее, Зевс рявкнул ещё и ещё раз, заставив её броситься к невидимому спасителю.
- Спокойно, - произнёс тот мягко, когда она уткнулась локтями в его подставленную грудь. – Не смей бояться! – сердито выговорил трусихе. – Слышишь? Не смей!! – почти закричал на неё, приводя в нормальное состояние. И попросил потише, успокаивая: - Не надо бояться. Иначе мы идём зря. – Чуть прикоснулся к её холодным плечам. – Не будешь?
Она прерывисто вздохнула.
- Не буду, - пообещала, слизывая дождевые капли с оттопыренной пухлой верхней губы. – Можно мне пощупать твои крылья? – попросила и, не дожидаясь разрешения, обхватила его за плечи, пытаясь дотянуться до лопаток ладонями и тесно прижимаясь к его тёплой груди своими озябшими торчащими грудями. – Где же они? – тихо спросила, не найдя ангельских отличий. – Ты меня обманул? – пожурила, улыбаясь, и, пригревшись, рук с мужских плеч не убрала.
Он осторожно обнял её, чуть прижав и даря больше тепла.
- Я оставил их у архангела на ремонт перед самой отправкой на землю.
- Ты врёшь, конечно, - не поверила она, не шевелясь, положив разгорячённую голову на твёрдое плечо. – Не смотри на меня – ты обещал, - потребовала нелогично, с трудом шевеля опухшими вдруг губами.
- Я и не смотрю, - очень тихо, в самое порозовевшее ухо, сказал он. – Я повернул голову назад.
Она тихо засмеялась, подняла одну руку и ощупала чуткими пальцами молодое скуластое гладкое лицо.
- Опять врёшь.
Подтверждая ложь, громыхнуло так, как, наверное, в райском саду над Адамом и Евой, надкусившими яблоко. А эти, земные, стояли, тесно обнявшись, согревая друг друга и не обращая внимания на небесные предупреждения. Тогда потемневшее небо прорезали ужасающие, длинные и надломленные, стрелы ослепительных молний, с угрожающим шипением вонзавшиеся в мокрую грязную землю и упавшую траву.
- Что это? – испуганно вскрикнула, отступив от живой грелки.
- Что такое? – невольно встревожился и защитник.
- У меня что-то с глазами, - неуверенно и подавленно сказала она, чуть прикоснувшись пальцами к вымокшим слипшимся ресницам.
- Что? – громко и настойчиво спросил он и отвёл её ладони, вглядываясь в переполненные влагой синие озерца.
Она помедлила с ответом, молча проверяя ощущения и сосредотачиваясь на них.
- Их как будто прочерчивают яркие вертикальные линии. Ломаные. Сверкнут и медленно угасают, - определила, наконец, внутренние видения. – Снаружи глаза целые? – спросила с опаской. – Не трескаются?
Новый разряд небесного электричества соединил тучи с землёй.
- А сейчас? – быстро спросил он. – Видела?
- Да, - подтвердила она, и гром подтвердил ответ, раскатисто пронёсшись над пустынной местностью. – Что со мной? – боязливо вскрикнула: - Опять!
Странник, не вняв опасениям спутницы, громко рассмеялся, вторя грому.
- Радуйся, дева! – закричал он, схватив её за руки. – Радуйся! – продолжал смеяться взахлёб, отфыркиваясь от попадавшего в рот дождя. – Природе понравилось, как ты храбро и в природной естественности встретила стихию, и она принимает тебя в своё лоно, даруя надежду на исцеление – ты видишь молнии!
- Я-а-а? – недоверчиво выдохнула девушка. – Ви-и-жу?! – взвизгнула в восторге. – Я-а-а ви-и-и-жу-у-у! – заорала в неистовом экстазе, подняла лицо, подставляя посветлевшие от избытка пробудившихся чувств прекрасные глаза целительной влаге, и завопила что есть силы:- Спасибо тебе, гроза! Спасибо тебе, врачеватель-природа! – И, не сдержавшись, пустилась в замысловатый дикарский пляс, разбрызгивая пузырящиеся лужи. – Я вижу! Я вижу!
Глядя на неё и радуясь за неё, затанцевал и странник. Кто-то в поднебесье загляделся на прекрасную танцовщицу и, ненароком задев тамошнее ведрище с водой, опрокинул его, излив на беснующуюся пару такой ливень, что от недостатка воздуха стало трудно дышать. Партнёр снова поймал стриптизёршу за руки, с трудом остановил отдышаться и, смеясь, объявил:
- Исполняем ритуальный танец под ритуальный гимн. Повторяй за мной, да погромче:
Дождик, дождик, посильней,
Будет сердцу веселей!
Потом повторили вместе, хотя и не в унисон, но громко, и одновременно закружились, держась за руки.
- Ты шуми, шуми, гроза,
Чтобы видели глаза!
– продолжал он, а за ним – она и оба вместе.
- А потом открой оконце,
Чтоб увидеть море, солнце!
Последние слова повторили в невероятном торжествующем крике. И ещё долго танцевали и орали полюбившийся гимн, пока стремительно начавшаяся гроза, сделав благое дело, так же стремительно не прекратилась, роняя напоследок крупные капли, выбивавшие из луж звуки, похожие на те, что рождаются на ксилофоне под ударами молоточка.
- Смотри-ка! – воскликнул остановившийся вдруг язычник. – Какая красотища!
- Где? – завертела головой язычница, выискивая чуть прозревшими глазами что-нибудь подобное молниям. – Не ви-и-жу, - почти простонала, теряя душевный подъём.
- Да вот же! – осторожно обхватив ладонями её голову, он повернул в ту сторону, где над высветленным горизонтом поднялись три полукольца великолепной радуги. Вырвавшееся из-за туч солнце зажгло их ярчайшим светом, и они засверкали неземным радужным семицветьем. – Видишь?
- Какие-то светлые полукольца, вставленные друг в друга… - неуверенно произнесла она, ожидавшая большего.
- Значит, видишь, - обрадовался он и объяснил: - Это радуга.
- Радуга? – переспросила она. – Мне о ней читали. Вот какая она.
Странник не стал разубеждать, что не такая.
- Природа показывает нам ворота, - уверенно произнёс он. – Нам – туда. Одевайся. – Принёс, передал ей сухую одежду и, смеясь, пообещал: - Смотреть не буду.
Она после грозовой встряски стала другой и тоже дружелюбно засмеялась.
- Я и не сомневаюсь, что ты не смотришь и не смотрел, - и оба засмеялись, скрепляя дружбу.
- Идём, идём скорее, - заторопил он её. – У нас мало времени, - а почему – не объяснил.
Они быстро побежали к воротам, которые, не приближаясь, угасали, указав дорогу к морю. И опять она, крепко удерживаясь за деревянное запястье, не знала, как далеко они ушли и сколько времени были в дороге. Дышалось после грозы легко, и только одежда стесняла движение.
- Погоди-ка, - остановил он её и глубоко вдохнул носом. – Чем пахнет?
Она тоже вдохнула и уверенно определила:
- Хорошими духами, - и удивилась: - Откуда они здесь?
Он, не отвечая, ещё раз с удовольствием вдохнул.
- Если бы ты могла видеть, какая перед нами красота!
- Расскажи, - попросила девушка, - может, я тоже увижу.
Странник не стал обнадёживать её в том, что должно свершиться само собой, по-природному.
- Знаешь, - по умягчённому голосу понятно было, что он улыбается, - мы вышли к огромнейшему полю роз. Они нам до плеч и растут густо-густо. Под ветром их головки с распустившимися нежными лепестками склоняются рядами и рядами распрямляются, образуя цветные волны широкого ало-красного моря, будто набегающего на нас. Красный цвет всюду и…
- Не хочу красного! – вдруг истерически закричала она. Рухнула на колени и в отчаяньи замолотила кулачками по земле. – Не хо-чу!! – Сгорбилась и прикрыла глаза ладонями. – Не хочу видеть красное! Везде – красное! Красное! Красное!
Он тоже опустился на колени рядом, взял её запястья, пытаясь отнять руки от лица, а она, качаясь, сопротивлялась и тихо болезненно стонала.
- В чём дело? – спросил он резко. – Что с тобой? Почему тебя так взволновал красный цвет? – Наконец ему удалось убрать её ладони с глаз, полных слёз, крупными каплями падавших на обнажённые колени. – Ты плачешь? Но почему? Скажи мне, я хочу помочь! Ну!
- Я вспом-ни-ла… - почти простонала она. – Я всё вспомнила…
- Что? Что ты вспомнила? – закричал он обеспокоенно. – Не тяни! Расскажи мне, облегчи душу, мы вместе сбросим с неё камень, чтобы ей захотелось снова видеть. – И, совсем потихоньку, поглаживая её вздрагивающие ладони: - Расскажи…
Она немного успокоилась.
- Мы шли рядом, держась за руки, раскачивали их и смеялись. Мы так любили друг друга! – Девушка всхлипнула и застонала, не в силах продолжать дальше.
Странник легонько сжал её похолодевшие ладони.
- Ну, ну, успокойся. Я рядом. Я слушаю. Теперь всё будет хорошо.
Она судорожно передохнула и продолжала тихо:
- И вдруг сзади раздался рёв машины. Маму оторвало от меня и бросило вперёд. Она упала на тротуар, - неудержимые слёзы полились из глаз девушки, - несколько раз перекатилась и замерла на спине. Не мо-о-о-гу-у! – Девушка зачем-то попыталась вырвать руки, но странник не выпустил их из своих.
- Тише, тише! Ну, что ты?- он говорил тихо, но строго. – Ты тогда сильно испугалась?
Она несколько раз коротко кивнула головой.
- Ярко-красное разлилось по лицу, шее и груди мамы, расползаясь на тротуар и покрывая дома, улицу, небо… и больше ничего не помню. – Она громко и неутешно разрыдалась. – Пойдём отсюда, здесь плохо пахнет.
Странник, не утешая, помог ей встать, и они ушли с алого места.
Следующий отрезок пути к далёкому морю ей не запомнился. Он не был длинным, и всё равно она обрадовалась, когда он кончился.
- Здесь остановимся, - решил поводырь. – Уже поздно. Заночуем, а завтра ранним утром, я надеюсь, выйдем к морю.
- Уже завтра? – заволновалась девушка. – А я ничего не вижу.
- Ещё не завтра, - пошутил он, успокаивая её. – Рано расстраиваться. И вот ещё что: если хочешь видеть, постарайся забыть о злом красном цвете, пусть он станет для тебя добрым и самым прекрасным на свете. Всё зло в мире боится красного. Испокон веков его считают символом мужественной и торжественной красоты, праздничным цветом. В радуге – самом впечатляющем зрелище природы – он один из ярчайших и красивейших. Надо привыкать ко всем краскам природы и не винить её за человеческие подлости.
Выслушав короткий панегирик страшному красному, девушка согласно вздохнула.
- Я постараюсь, - она насильно улыбнулась и затихла, улёгшись на спину и забывшись в чуткой дремоте.
Очнувшись, похлопала рядом руками и, не найдя спутника, села и тревожно окликнула:
- Где ты? Ты здесь?