Форс. Гл.2. Проблема доверия

на своих коленях, словно баюкая, как ребёнка, как котёнка.
     -Успокойся, успокойся, не надо плакать. Ведь не убила же.
     -Я и не хотела-а-а… убивать…
     Он нагнулся и легко поцеловал холодный висок, мокрую щёку, крепко зажмуренные глаза, потом нашёл губами её солёные от слёз губы…
     Это было двойной ошибкой. Ира с негодованием отпрянула, а для него мимолётное ощущение её нежных губ оказалось слишком мучительным. И всё же он сожалел, что оно так быстро закончилось.
     -Пользуешься моментом! – обвиняюще бросила Ира.
     -Я ничего не имел в виду, только хотел утешить. Больше это не повторится, если ты против, - его голос прозвучал ровно и бесстрастно, даже бесцветно.
     -Да! Я – против!
     Он кивнул, а она испытала неожиданную досаду, за что тут же на себя и разъярилась.
     Он встал, посадил её в кресло на своё место и подошёл к другой секции кольцевого пульта.
     И тут взревела сирена, экран ослепительно вспыхнул, раздался громоподобный треск. Ирруор отшатнулся от пульта, упал навзничь и остался лежать неподвижно.
     Девушка хотела вскочить и подбежать к нему, но в этот момент в её мозг ударил телепатический импульс, пакет сжатой информации – сообщение от бортового компьютера.
     «Прямо по курсу – корабль пиратов. Они дали залп. Выведена из строя система автоматического управления».
     Ира действовала машинально и молниеносно. Её мозг взял на себя управление кораблём вместо повреждённого автопилотного комплекса, принимая информацию и отдавая команды со скоростью не меньшей, чем у искусственной интеллектуальной системы. Возникла обратная связь.
     И вот уже она не сидит в рубке, управляя послушным кораблём, а сама является металлическим диском, несущимся через звёздную бездну, ощущая, что её сердце – генераторный комплекс – на пределе. Девушка-звездолёт увёртывается от энергетических мечей и сетей врага, подставляя щиты экранирующих полей, парируя удары такими же лучевыми клинками, отчаянно маневрируя, выискивает уязвимое место во вражеской обороне.
     И некогда изумиться новому поразительному состоянию. А драка по сути такова же, как в древние времена, только перекрёсток не в чистом поле, а среди пространства без горизонтов, щит и меч огненно-бесплотны, а верный конь – из металла, и для того, чтобы победить, надо стать с этим конём единым целым, превратиться в звёздного кентавра.
     Она опередила своими действиями врага и одержала полную победу. Трасса была свободна, корабль цел, имелась возможность добраться до ближайшей планеты для небольшого ремонта, о чём и доложил бортовой компьютер.
     Но на всякий случай следовало принять дополнительные защитные меры, надеть скафандр на себя и на бессознательного маура. И задействовать аптечку. Она боялась даже подумать о том, насколько серьёзно он может быть ранен, сумеет ли справиться с этим медицинская автоматика…
     С трудом ориентируясь в пространстве рубки после ошеломительной звёздной дуэли, она подбежала к Ирруору со скафандром и аптечкой, обмирая от страха.
     Маур вдруг сел на полу и улыбнулся.
     -Учебная тревога, - ласково сказал он. – Всё отлично, теперь я за тебя спокоен.
     Онемев, она вросла в пол на месте и молча уставилась на него. Ноги подкашивались от пережитого страха. Страха за него. Учебная тревога? Он лежал себе и спокойно наблюдал, пока она с ума сходила, не зная, жив он или нет?
     Она с размаху швырнула аптечку об пол и закричала изо всех сил:
     -Ненавижу!!! Хватит с меня этой дурацкой комедии!!! Я требую немедленно отвезти меня обратно!!! Ненавижу!!!
     И села на пол там, где стояла, разразившись слезами. Она рыдала так, словно у неё разрывалось сердце, и даже не прятала лицо.
     Некоторое время Ирруор не решался шевельнуться, опасаясь, что она тогда окончательно выйдет из себя, начнёт бушевать с риском повредить себе что-нибудь, и её трудно будет удержать, не причиняя боли. Но потом всё же приблизился, поднял Иру на руки, отнёс в её каюту, положил на круглую кровать и сел рядом, вглядываясь в её лицо.
     Она обессилела от слёз и уже даже не всхлипывала, лежала молча, тяжело дыша, не открывая глаз, не желая смотреть на него.
     Неужели он ошибся и неправильно оценил её отношение к нему? Имитировать потерю сознания он счёл необходимым, чтобы она не потратила время на попытки его вызвать или найти и привыкла действовать самостоятельно. Он решил, что она воспримет это достаточно хладнокровно, потому что не любит его. Неужели он ошибся?
     -Я теряю тебя совсем, окончательно и бесповоротно, да? Ты меня ненавидишь?
     Её насторожили не столько слова, сколько тон его голоса и дыхание. Она разомкнула вспухшие от жгучих слёз веки и посмотрела на него. Его лицо насторожило её ещё больше, оно стало отрешённым. Она вдруг испугалась за него. И только поэтому заговорила:
     -Нет, никакой ненависти у меня нет. Просто я очень сильно испугалась, а когда оказалось, что весь страх был зря, то разозлилась.
     -Значит, ты не ненавидишь меня?
     -Нет.
     Лицо и глаза у него ожили, обрели своё обычное выражение, которое трудно прочесть полностью, но которое, тем не менее, не пугает никаким образом.
     Ира хватила ртом воздух. Снова на мгновение возникло то же ощущение, как тогда, когда она хотела нанести удар ножом, а потом увидела кровавую царапину на золотистой коже и осознала, что именно чуть-чуть не произошло. Ощущение тошнотворного ужаса повторилось, словно она снова едва не убила маура.
     -Ты испугалась за меня? Поэтому и рассердилась так? – предположил он таким тоном, словно это было чем-то невероятным.
     -Как и за любого другого на твоём месте! Естественно, что в первую очередь пугаются за живого человека… сапиенса! Не за железяку же!
     Она снова на него не смотрела.
     -Ты хочешь есть?
     Она кивнула, опасаясь возражать. Да, впрочем, и в самом деле проголодалась после стольких происшествий.
     Он поднялся, отправился к столу и долго выбирал, что принести для неё.

                                    ---   ---   ---

     Ей было всё равно, что именно он принесёт, она просто лежала молча и ждала. Впрочем, после всего произошедшего ей, пожалуй, очень хотелось мяса. И какого-нибудь питья. И фруктов, разумеется. Она очень любила фрукты.
     Он принёс ей со стола золотую сковородку, вазы с безе и яблоками и один из хрустальных «термосов».
     На сковородке оказались её любимые домашние котлеты, приготовленные по особому, «ресторанному» рецепту – с чесноком вместо лука – и жареная картошка с грибами, а нутро искрящегося графина содержало в себе апельсиновый сок.
     Она села на постели, поставила сковородку себе на колени, приняла поданные ей прозрачный стаканчик с соком и золотую вилку, украшенную изумрудами, и накинулась на еду. Ещё ни разу в жизни ей так зверски не хотелось есть, как сейчас. Она покосилась на Ирруора. Если он будет продолжать смотреть, как она ест, ей кусок в горло не пойдёт, но сказать об этом невозможно.
     Он догадался сам и немного отвернул голову.
     И снова подступившие рыдания перехватили ей дыхание и сотрясли тело.
     «У меня манера бросаться словами, и оказалось даже, что не только словами», - она не сумела выговорить это вслух.
     -Ира, не плачь. Царапина случайная, посмотри, от неё даже следа не осталось, - беспомощно произнёс Ирруор.
     Ему хотелось обнять её, прижать к сердцу… Но любое прикосновение сейчас вызвало бы только слёзы или ярость.
     Он забрал у неё пустую посуду, отнёс на место, вернулся и снова сел рядом. Она за это время успела свернуться клубочком поверх одеяла, подтянув колени к подбородку, и лежала с закрытыми глазами, будучи уже не в состоянии ни действовать, ни плакать, ни даже думать.
     -В любом случае пришло время отдыха. Спи, а я посижу возле тебя, - тихо сказал он.
     Ира немедленно широко распахнула глаза.
     -Зачем? Не надо со мной сидеть, ты же тоже должен спать, - выговорила она неровно, с подозрением вглядываясь в его лицо, готовая перейти к истерике от страха в равной степени за него или за себя. – Только скажи мне, как выключается свет и где здесь туалет. Место для удаления использованных веществ, - процитировала она понравившуюся фразу из прочитанного когда-то фантастического рассказа. Но улыбнуться своей остроте не сумела.
     «Удобства» оказались за подвижной переборкой и выглядели совсем по-земному, а свет выключался кнопкой на всё том же настенном пульте.
     Ирруор ушёл, комната погрузилась в темноту.
     Изнеможённое состояние у Иры как рукой сняло. Она забыла спросить, как запирается дверь!
     Вернувшиеся подозрения позволили ей выбросить из головы два момента невыносимого ужаса, когда она поняла, что чуть не убила Ирруора. Поэтому она охотно, не осознавая причины тому, утвердилась в прежних домыслах.
     Она решила не спать и лежала поверх одеяла одетая, только без сапожек и куртки. Рискнуть ли расплести косу? Она могла запросто носить волосы длиной ниже пояса распущенными. Они не путались и легко расчёсывались, довольно жёсткие, блестящие, тяжёлые и гладкие, как тёмно-коричневый шёлк. Её единственную из всего курса не убедили срезать волосы, даже пообещав тайком подстричь на уроке. Она просто пригрозила юным фанаткам моды милицией… 
     Она лежала, смотрела в темноту и думала о самых разных вещах, лишь бы не заснуть.
     Сколько прошло времени с момента отлёта? Обнаружили ли уже её исчезновение? Родителям не сообщат, пока окончательно в этом не убедятся. Люська будет с ума сходить от горя и грызть себя за то, что плохо уговаривала остаться на ночь. Жаль, что нельзя подать им всем весточку о том, что с ней пока всё в порядке.
     Может, не пытаться бежать, в самом-то деле, а попутешествовать по Галактике? Ведь безумно интересно и очень, ну просто очень хочется… Зато и безумно опасно. Лететь неизвестно с кем, у которого неизвестно какие намерения… А возможность бежать представится тогда, когда встретится кто-то, имеющий возможность слетать на Землю. Завтра нужно спросить, скоро ли будет номер первый в экскурсионном плане.
     Если бы только этот человек, то есть, маур, оказался именно таким, каким представлялся! Тогда она бы ни за что от него не убежала. Наоборот! Потому что тогда ей никого лучшего и искать не надо бы было, ибо ещё одного такого же, настолько в её вкусе, полностью в её вкусе, просто не может быть…
     Она не заметила, как уснула.