Июнь

      Из высокой травы поднимаются тучи комаров, мы с сестрой отмахиваемся от них, убегаем на дорогу, а тетя Таня – нет, и на ее трикотажные штаны они садятся десятками, мне страшно даже представить, что стало бы со мной, облепи комары так мои ноги. Тетя Таня отбивает доски от входной двери, открывает старый навесной замок, и мы торопимся скорее войти в дом, где не были девять месяцев, с прошлой осени. Я вкручиваю «пробки» в старенький щит со счетчиком, включаю холодильник в чулане, и он сразу начинает грохотать и дребезжать. Мы заносим в дом и ставим посреди комнаты десяток сумок, бабушка сметает со стола годовую пыль. Я снимаю с окон деревянные ставни, сестра придерживает их, потом идем к колодцу за водой.

      Ранее утро. Солнце только встало, мы видели его красным, поднимающимся из-за полей и холмов, когда ехали с частником на машине из Сасова – городишки в тридцати километрах отсюда, на станции которого мы вышли в четыре утра, приехав из Москвы. Сейчас оно уже высоко, и с каждой минутой становится жарче, высыхает роса. В воздухе пахнет цветами, пыльцой разных растений, свежестью, чистотой. Боже, как пахнет чистотой, какой воздух! Кажется – его можно потрогать руками, умыться им.

      Мы с бабушкой идем к тете Лиде узнать, когда можно будет забрать из ее кладовой вещи. Каждый год в конце августа мы отдаем ей посуду, постельное белье, газовый баллон, электрическую плитку, еще что-то из нехитрого скарба – самые простые вещи, без которых невозможен элементарный, без каких-либо излишеств, наш дачный летний быт. Потом в сельмаг, потом договариваться с дядей Ваней Родиным о покосе в нашем саду, а с его женой о молоке. Каждый день мы будем брать у них по две банки парного теплого молока, в обед и вечером.

      Тетя Таня выносит в сад наши подушки и одеяла и раскладывает на солнцепеке, моет окна и полы, развешивает шторы, перемывает посуду. Вечером придет Борис подключить нам газ, а до его прихода мы варим сосиски и вермишель на электрической плитке. Десятки раз мы с сестрой сходим к колодцу за водой, пару раз в магазин, потому что обязательно что-то забудется в первый наш поход туда. И везде нам будут встречаться люди, почти все знают, что мы – внуки Мироновых, а мы знаем не всех, но со всеми здороваемся. Знакомые спрашивают нас: «приехали?» или «как добрались?» или просто говорят: «а-а-а, приехали». Спрашивают, как здоровье бабушки, как дела у мамы и тети Тани, и мы отвечаем всем.

      Мы с сестрой уже успели сходить в сад и посмотреть – сколько этим летом будет вишни и яблок, есть ли сливы и черная смородина.

      Первый день в деревне. Первый день лета. Сколько в этих простых словах – радости, детского счастья, благодарности Богу, планов на следующие три месяца. Наконец-то! Мы дождались! Свершилось!

      Июнь. Я снова вижу перед собой обычную русскую деревеньку, деревянные дома, старух в цветных ситцевых платьях, вдыхаю чистый воздух и аромат трав. Сегодня мы пойдем в библиотеку, а если она будет закрыта – пойдем завтра, послезавтра. А вечером – к бабе Тане за молоком, и там встретимся с Сергеем, будем играть с ним в дурака, и, конечно же, выигрывать. Я увижу закат, и еще сто закатов, услышу блеяние овечьего стада и пыль над дорогой, когда по ней пройдут коровы. Бабушка посадит огурцы, будет спать в отдельной комнате, и, если разболятся ноги, сможет ходить из угла в угол, не мешая никому и никого не будя. Сестра отдохнет от соседей по коммуналке, от вечной тесноты. Тетя Таня, правда, вернется в Москву через несколько дней, но и она рада – она наконец-то отдохнет если не от работы, то хотя бы от домашних дел, от вечной готовки, стирки, а потом у нее будет отпуск. А моя мама в Калининграде отдохнет от меня, сделает косметический ремонт в моей комнате, будет ездить на море и на дачу с отчимом и его друзьями, будет есть шашлыки. А еще она каждый год надеется, что бабушка с тетей Таней научат меня уму-разуму, и я наконец-то осознаю все и буду учиться в полную силу и перестану заниматься всякими глупостями – собирать и сдавать бутылки и цветной металл, ходить с друзьями в компьютерный зал, прогуливать уроки.

      У каждого из нас есть свои причины радоваться наступившему лету и нашей деревне. У нас есть и общие причины – все рады встречи с родными людьми. Как важно детям, чтобы их любили просто так, как важно это взрослым. Не за хорошие оценки или победы в конкурсах и соревнованиях, не за большую зарплату или модельную внешность – не за высокую конкурентоспособность, а просто так. Просто любили.

      Первый день в деревне, первый обед за общим столом, первый вечер. Уже десять часов, но солнце еще высоко, вдалеке блеют овцы, тетя Таня берет сумку, сшитую ею пару лет назад из махрового полотенца, снимает с кола прожаренную за день висения вверх дном банку. Мы идем мимо бывшего барского сада, сейчас скорее леса, в глубине которого прячется огромный заброшенный дом с проваленной кое-где крышей и выбитыми окнами. Мы встретились еще несколько дней назад на перроне Белорусского вокзала Москвы, три-четыре дня прожили в столице, но так и не успели поговорить по душам, спокойно, обстоятельно, без суеты. Потому что готовились к поездке, потому что тетя Таня еще работала на почте, потому что сегодня целый день обживались здесь, и не было свободной минуты. А этим вечером можно уже никуда не торопиться, дом сияет чистотой полов, скатертей, занавесок. Кровати застелены свежим бельем, подушки сухие и пахнут солнцем и садом. Больше нет паутины по углам, сухих мух на подоконниках и запаха мышей.

      Мы прошли березовую рощу, и сегодня называемую «Маматским садом», ее еще пересекают старые липовые аллеи, липы в них огромны, по двадцать метров высотой, и мы смотрим на их кроны, которые в начале июля покроются удушающе-ароматными тяжелыми цветами и гулом пчел и шмелей в них. Вышли к подножию холма и смотрим на далекие поля, на маленькую деревушку Торопово за ними, тетя Таня работала там почтальоном сразу после школы, несколько лет, пока не уехала в Москву. Я не могу отвести глаз от этих далеких полей, от пары домов Торопова, отсюда размером со спичечную головку, от огромного неба над головой.

      Завтра будет такой же вечер, и послезавтра, и через неделю, и через месяц. Зацветет липа, поспеет лесная земляника в рощах около школы, созреет вишня, и мы будем варить варенье. Скоро у бабушки в огромной кастрюле перебродит ржаной кислый квас, и она будет готовить нам на обед холодную окрошку. В жаркий полдень так хорошо войти с улицы в прохладу дома, выпить ледяного молока прямо из холодильника и поесть холодной похлебки со свежим черным хлебом.
Будут первые грибы и первые яблоки, будут старые книги из библиотеки, и я буду несколько раз в день пить вкусную родниковую воду. Зацветет картошка у соседей, а у бабушки вырастут первые огурцы, я не любил огурцы, и редко их ел, а сестра обожала, но и для меня – какая радость!

      Сегодня мы стремимся к новым ощущениям, новым развлечениям, новым знакомствам, новинкам моды и Голливуда. Все новое дарит нам удовольствие и радость, но только счастье не подарит никогда. Это очевидная мысль, но мы почти никогда не понимаем ее – в новом нет счастья, потому что оно может быть только в уже бывшем раньше. Счастье не в радости или удовольствиях, счастье – это полнота. Есть слово «часть» - не целое, а составляющая целого, и есть слово «счастье» - оно значит «целое», «полнота». Человек хочет перемен, если его что-то не устраивает, чего-то ему не хватает. И, конечно, многого не хватало и мне, и я понимал это умом. Разве плохо было иметь нам машину и поехать на ней на реку, куда за двенадцать километров мы не могли дойти пешком? Разве плохо было нам иметь телевизор в деревне? Но это не имение не огорчало нисколько. Оно понималось умом, но оно не беспокоило сердце.

      Заканчивался первый день июня, и мне хотелось только одного – чтобы завтра было такое же, как прошедшее сегодня. Чтобы послезавтра было точно таким же. А это значило, что я достиг счастья в его полноте. Денег не бывает много, их бывает достаточно, правда случается это крайне редко, обычно их никогда не хватает. Не хватает всегда десяти или двадцати тысяч, но получаешь пятьдесят, и все равно мало. А у нас дело было не в деньгах, нам хватало всего. Я тогда не думал об этом, мне просто было хорошо и все. Было настолько хорошо, что не хотелось ничего больше. И это состояние длилось неделю, месяц, два.

      Я даже не думал об этом, поэтому мне не приходило в голову спросить – а чувствуют ли то же самое сестра, тетя Таня и бабушка? А сейчас думаю – да, да, чувствовали и они. И за это мне сегодня хочется поблагодарить Бога. За то, что в начале июня у нас было счастье, и это счастье длилось все лето, лето за летом.