радио задали вопрос: можем ли догнать и перегнать Америку?
-- Догнать можем, а перегнать нет, - ответило армянское радио.
-- Почему?
-- Потому что, если перегоним, увидят голую задницу.
Так и жили все 74 года с голой задницей, провозглашая духовность и идейность более важными человеческими ценностями, чем какие-то штаны на этой самой части тела.
Сейчас уже стало как-то неприлично вспоминать, с какими идеями и лозунгами большевики пришли к власти. Ради чего вообще (на словах) затевался октябрьский переворот, если отвлечься от мысли, что была тщательно спланированная и акция, реализации которой в немалой степени способствовала «спонсорская» помощь воевавшей с Россией Германии?
Но сначала давайте вспомним, что ни рабочие, ни крестьяне, ни солдаты ни малейшего понятия не имели о высоких идеалах социализма. Выражаясь современным языком, они были прагматиками до мозга костей. То есть, они хотели мира и материального благополучия. Они устали жить в нищете.
Вспомним основные лозунги, благодаря которым большевикам удалось привлечь на свою сторону народные массы.
1) Мир солдатам. Хорошая идея? Разумеется. Какой же солдат откажется вылезти из окопов и пойти домой, к семье, которую не видел уже три года.
Что получилось на самом деле? Первая мировая война закончилась в 1918-м году, а гражданская в 1922-м. Спасибо большевикам.
2) Земля крестьянам. Замечательно! Крестьянам только и снилось отобрать землю у помещиков, избавиться от непосильных (как им казалось) налогов и получить эту землю в свою маленькую частную собственность. Ну как не поддержать добрых людей, которые это обещают. А кто-нибудь объяснил этим крестьянам, что тотальная национализация земли вовсе не означает передачу её в собственность тем, кто на этой земле живет и её обрабатывает?
Крестьяне, понятное дело, Маркса не читали, и что такое общественная собственность на средства производства (в их случае – на землю) даже и представить себе не могли. Они совершенно прагматично полагали, что определенная часть помещечьего «пирога» достанется им лично. Но их обманули. И загнали в колхозы, где приусадебный участок был еще меньше надела, которым они пользовались при «кровавом царском режиме».
3) Заводы рабочим. А это что такое? Наверное, рабочим все же легче было понять, что завод нельзя разделить на маленькие кусочки физически. Они изначально приучены к коллективному труду для выпуска той или иной продукции. Скорее всего, каждый рабочий действительно предполагал, что получит существенную долю прибыли от производства, на котором трудился. Скорее всего, пролетариат полагал, что на эту долю будет просто увеличена его зарплата. О прибавочной стоимости, разумеется, они и понятия не имели.
В современной терминологии это можно было бы назвать своего рода акционированием, когда каждый отдельно взятый собственник не может распоряжаться своей долей в собственности, а может лишь продать свое право на получение части прибыли. Чем это не акционирование? А если акционирование, то это уже не социализм, а капитализм. Пошлый, вульгарный и совсем не духовный.
Соответственно, и этим прагматичным надеждам пролетариата сбыться было не суждено. Тотальная национализация и сверхцентрализация управления производством, достигшая своего апогея при Сталине, поставили крест и на ожиданиях рабочих. Получается, что большевики обманули всех. Весь трудовой народ, за интересы которого они так радели на словах.
Провели страну через гражданскую войну и разруху, посадили миллионы людей в лагеря, а потом еще и разбазаривали добро, нажитое непосильным трудом своего народа на помощь иностранным государствам. Не думаю, что Джек Лондон такое милосердие одобрил бы.
Принципы, вообще хорошая вещь. Кому-кому, а Сталину отказать в принципиальности нельзя. И в понимании того, что он делал тоже. Может быть, в тот момент СССР и в деньгах-то особо не нуждался? Может быть, вождь посмеивался в свои густые усы, читая доклады об обсуждении американской помощи? Увы, денег в стране практически не было. Говорят, что однажды, на заседании Политбюро, обсуждавшем возможности изыскания средств, Сталин обратился к членам Политбюро: «Попросить, что ли, у Мао Цзэдуна несколько миллиардов?» Вышел из зала заседаний, чтобы позвонить. Вернулся и произнес загадочную фразу: «Денег он дает. Но брать не будем». Наверное, не смог поступиться каким-нибудь принципом.
Пришлось провести конфискационную денежную реформу 1947 г. Послевоенная пятилетка и страны соцлагеря требовали свое. К подобным реформам СССР впоследствии прибегал еще не раз.
А в это время сама партийная верхушка успешно разлагалась, эксплуатируя в собственных «шкурных» интересах прибавочную стоимость, создаваемую национализированным производством и сельским хозяйством. Уровень жизни так называемой «номенклатуры» был несопоставим с «достатком» простого советского человека. Об этом я уже писал в статье «Размышлизмы о большевизме» (http://www.proza.ru/2012/04/22/1751), повторяться не буду. Просто прибегну к более авторитетному источнику.
Надеюсь, что во второй части статьи читатели обратили внимание на упоминание академика Варги и его вклада в формирование позиции СССР по плану Маршалла. Евгений Самуилович Варга прожил большую жизнь и скончался в возрасте 84-х лет в 1964-м году. В последний год своей жизни он написал предсмертные заметки «ВСКРЫТЬ ЧЕРЕЗ 25 ЛЕТ», строго-настрого запретив своей дочери публиковать их в течение 25 лет после смерти. Неукоснительно соблюдавшая завет отца Марина Евгеньевна передала не вскрывавшийся пакет для публикации только в 1991-м году. Одна из ключевых фраз этих записей – «Я умру в печали».
Чем же был так опечален Евгений Самуилович, венгерский революционер, активный участник Коминтерна, любимец Ленина и Сталина, двадцать лет проработавший директором Института мирового хозяйства и мировой политики (ИМХМП) АН СССР? А тем, как на его глазах материальные, духовные и моральные идеалы социализма и коммунизма планомерно уничтожались советским руководством.
«Построение общества исключительно на принципе «вознаграждения по труду», т.е на корысти, спустя 46 лет после Октябрьской революции ведет к глубокому моральному разложению советского общества. Люди, включая высший слой бюрократии, стремятся повысить свои доходы не только посредством больших трудовых усилий, но и с помощью всяких Средств: обкрадывания государства, спекуляции (Смирнов, секретарь Крымского обкома), выдачи военных тайн (Пеньковский), кражи личного имущества, вплоть до присвоения чужих рукописей; и все это — начиная со школы. Описание всех изощренных методов мошенничества, с помощью которых имущество и доходы государства (и других социалистических организаций) попадают в руки частных лиц, потребовало бы многих томов» - писал академик Варга в 1964-м году! Уж кому, как не ему, было об этом знать.
На самом деле, доходы советской элиты всегда складывались из двух частей: официальной зарплаты и тех льгот, имущества и привилегий, которые руководители всех уровней получали от государства.
Отметил это и Евгений Самуилович:
«Ленин говорил, что товарищи, освобожденные от физического труда, должны получать вдвое больше квалифицированного рабочего — не более.
А что происходит сегодня?
Рабочий совхоза в месяц зарабатывает 30—50 рублей; академик приблизительно 1000 руб., т. е. в 20, а то и в 30 раз больше. А каковы реальные доходы тех, кто принадлежит к верхушке бюрократии, к правящему в стране едою? А лучше сказать, сколько платит государство в месяц самому себе?
Этого не знает никто!
Но каждый знает, что под Москвой существуют дачи — конечно, государственные; при них постоянно находится 10—20 человек охраны, кроме того, садовники, повара, горничные, специальные врачи и медсестры, шоферы и т. д. — всего до 40—50 человек прислуги. Все это оплачивает государство. Кроме того, естественно, имеется городская квартира с соответствующим обслуживанием и по меньшей мере еще одна дача на юге. У них персональные спецпоезда, персональные самолеты, и те и другие с кухней и поварами, персональные яхты и, конечно же, множество автомобилей и шоферов, обслуживающих днем и ночью их самих и членов их семей. Они бесплатно получают, или по крайней мере получали раньше (как обстоит дело теперь, я точно не знаю) все продукты питания и прочие предметы потребления.
Во что обходится все это государству? Я этого не знаю! Но я знаю, что для обеспечения такого уровня жизни в Америке надо быть мультимиллионером! Только оплата самое малое 100 человек личной обслуги обошлась бы в месяц примерно в 30—40 тыс. долл. Вместе с прочими расходами это составило бы более полумиллиона долларов в год!»
Я родился в 1957-м году и трезво оценить то, о чем писал академик, смог значительно позже. Но из личных наблюдений могу засвидетельствовать, что в 70-80-е годы если что и изменилось, то только в сторону увеличения зарплат, льгот и привилегий руководящих работников, повышения качества их жизни.
Но разлагаться советская элита начала значительно раньше. Мало кто сейчас помнит, что во времена НЭПа доходы коммунистов ограничивались партмаксимумом. В чем это выражалось? В 1930 г. партмаксимум еще существовал, он составлял тогда 150 руб., позже он был повышен до 225 руб. Кстати, «История партии», вплоть до смерти Варги обходила партмаксимум молчанием, как будто его и не было никогда. Самым вопиющим образом, как писал он в своих заметках, расслоение низших и верхних слоев было во время войны. У меня стояли волосы дыбом, когда я читал вот такие воспоминания Евгения Самуиловича о поездке в блокадный (!) Ленинград в 1942-м году:
«В сентябре 1942 г. я добровольно (первым из Москвы) выехал в Ленинград, чтобы выступить там с докладами. Я взял с собой полбуханки хлеба. Но в Ленинграде, где сотни тысяч людей буквально умирали от голода, меня провели в столовую на Мойке. Я не знаю, была ли это столовая горкома или обкома партии. Там все было «нормально». Было только одно ограничение: во время обеда никто не имел права есть два мясных блюда! Каждый получал пакет с продуктами, их хватало на ужин и завтрак. Там питались гражданские партийные функционеры, не военные. Когда я вернулся в гостиницу «Астория», то отдал привезенные из Москвы полбуханки хлеба горничной; она была вне себя от счастья!»
А в это время простые жители Ленинграда ели брикеты из хлопкового семени, обычно использовавшиеся как топливо на морских судах; овечьи кишки и телячьи шкуры отваривались до «мясного холодца»; берёзовые опилки заквашивали дрожжами и варили из них суп. Отчаявшиеся люди сдирали клей со старых обоев, варили кожаную обувь, которую можно было лишь жевать. «Зоологи могли уцелеть в блокаде, потому что умели ловить крыс и голубей…
Как говорится, почувствуйте разницу. После войны никакого сближения в уровне жизни элиты и простого народа не происходило. Продолжая разбазаривать собственные довольно тощие ресурсы на помощь «братским народам», гордо отказываясь от взаимовыгодного сотрудничества с США по политическим и идеологическим мотивам, советское правительство еще больше холило и лелеяло свою «номенклатуру». Разумеется, без гласного и
