| «1485» |  |
Дождь еще барабанил по крыше, и еще даже не начало светать, но беспокойство уже погнало в Москву. Выпив кофе, и разогрев в тостере два хлебца с сыром, как делал последние лет десять, это был его неизменный завтрак, Алексей Сергеевич , накинув плащ, пошел на поезд. Еще через сорок минут он сходил с электрички на "Маленковской". Солнце уже разогнало облака, дождик перестал, погода была комфортная, время еще было полно , и он свернул к Путяевским прудам, волнуясь, но не поддаваясь ритму, спешащего мимо него на работу, московского люда . Вдоль прудов парка в Сокольниках еще кое-где оставались лавочки , и можно было посидеть, просто посидеть и подумать , посмотреть и послушать как протекает жизнь. Сейчас в конце августа это место в парке было особенно красиво, огромные вековые серебристые ивы нависали над затянутыми бледно-зеленой ряской прудами, белые березки примеряли желтую листву, а кленаки пытались одеться в пурпур, но в целом было еще тепло и уютно. Присев на уцелевшую лавочку, бросив рядом сумку, потерев подборок, он стал смотреть на уток, выходивших из домика , кем-то построенного на островке посередине пруда.
- А ты гляди на него.. Мое какое дело? .. Выноси мне тут за вами, за всеми.. Сам привел, сам и отводи куда хошь. Сил моих нет, понимаешь? А в доме ему делать нечего!...- и бабка, прихрамывая, поковыляла к крыльцу. Была она тучная и ходить ей было тяжело. В далеком бабкином детстве ей косой поранили ногу, с тех пор она и хромала. Ругалась на Лешку она из-за черного с рыжими подпалинами щенка, которого незамысловато назвали Шариком. В начале лета щенок на станции в городе увязался за Лешкой, приковылял за ним в поселок, кормился и играл с ним все лето, не думая о зиме, рассчитывая и дальше на гостеприимство и ласку. Поселился он под крыльцом, нрава был веселого, стал толстым и за еду платил любовью. Прошло лето, осенью стало холодно и получилось , что щенка некуда деть. Ну не хочет бабка брать его в дом.
Как все было Алексей Сергеевич помнит как будто это произошло вчера, а не много лет назад. Помнит как послушался он свою орденоносную бабку , и забрал щенка с собой по дороге в школу. Встал он пораньше и пошел в город не по железнодорожным путям, как ходил обычно, а через лес. Так было дальше, но идти было приятнее, да и щенку труднее будет найти дорогу домой. Щенок был хоть и маленький, но жутко хитрый. Он проводил мальчишку метров сто от дома, потом развернулся и дунул домой. Так что пришлось позвать его и нести на руках , и только в лесу спустить на землю. Стояла великолепная осень, земля была усыпана шуршащей желтой листвой, деревья стояли почти голые, а небо было синее-синее. Щенка пришлось гнать от себя, чтобы он отстал, наконец, и даже несколько раз замахнуться на него рукой. Тот сначала , не понимая что происходит, пытался снова и снова бежать за мальчишкой, но вдруг все понял и посмотрел каким -то жутко взрослым взглядом, заворчал, и побежал прочь, принюхиваясь к шуршащей листве. На мальчишку он больше не смотрел, даже не обернулся, просто поковылял прочь.
Что-то чужое и взрослое, словно пролетело рядом, задев мальчика крылом.
Дальше в школу он уже бежал, потому что опаздывал. О щенке он долгое время даже не вспоминал.
Утки вышли из домика на острове и, плюхнувшись в воду , раздвигая ряску , поплыли к противоположному берегу. Как медленно тянется время! Ну ладно выставка работает последний день и ему обещали продать деревце. Алексей Сергеевич увлекался садоводством, и здесь в Сокольниках на выставке он и увидел это деревце. Шестилетний клен был великолепен. Ровный сероватый, еще не морщинистый ствол, бережно держал пушистую крону ветвей, которые были плотно усыпаны крупными пятипалыми черными листьями, с тонкой красной каймой по краям. Листья были цвета крышки рояля, когда она не отражает свет, и только прожилки немного отдавали в зелень и красноту. Черешки у листьев были немного длиннее обычных и это придавало деревцу почти неестественную хрупкость и нежность. Именно такой клен нужен для завершения коллекции. И место для него он оставил там где надо, как чувствовал. Воображение унесло его на годы вперед и он представил свою усадьбу с уже разросшейся кленовой аллеей. Да , Алексей Сергеевич был страстным коллекционером и коллекционировал он клены, кленов было великое множество разных по возрасту, по форме листа, по цвету, но вот такого еще не было. Алексей Сергеевич часто представлял как его чудесная коллекция растет , и с каждым годом ,устремляясь вверх и в стороны , увеличивает серебристые, пурпурные, бело-нежно-зеленые и пестрые облака листвы. Страна под колесами "перестройки" летела в пропасть, а он не желая мириться с этим , вопреки всякой логике , создавал странный разноцветный и никому, кроме него самого ненужный, кленовый лес. Лес , который требовал внимания и ухода. Стоит только запустить , и тут же вездесущий ивняк заполонит и вытеснит благородные деревья. Грибок, гусеницы.. Ой , да мало ли всего..
Деревце ему обещали принести прямо сюда, ну еще бы, за такие-то деньги. Целое состояние , однако! Время просто плелось..
На том берегу из-за поворота вышла женщина в темном плаще , стройная и темноволосая с ярко накрашенными губами. Она взглянула на Алексея Сергеевича с того берега какими-то знакомыми глазами, но потом отвернулась, продолжая плавно идти дальше.
- На Таню похожа, - подумал он, провожая ее глазами, такую вдруг близкую и родную, что даже в сердце вступило.
- Фу.. ты....- протяжно выдохнул Алексей Сергеевич. Странно, но Таня последние два года вспоминалась легко. Время растворило боль и оставило светлый образ девушки. Вспомнилось как на день рождения он ей подарил немыслимо дорогую коробку , какой-то набор серебряных вилок с ложками и ложечками, хотелось чтобы на всю жизнь запомнила . Сверху было выгравировано написанное единственное стихотворение, которое он вымучивал неделю, все, казалось, не то и не так красиво , как хотелось бы. Таня исчезла из его жизни внезапно, просто однажды он пришел и понял, что она исчезла, вот и остались только эти ложки , да коробка с гравировкой. Время было трудное, все менялось, предприятие, где он работал ведущим специалистом хирело , расползалось и в один прекрасный момент перестало существовать. Пролежав в одиночестве месяца два на диване, Алексей Сергеевич , стал осваивать новую жизнь, перестраиваясь вместе с обществом, а проще сказать пошел на рынок. Начал с продавца, но быстро влился в поток челноков, снующих между Турцией и Москвой, потом собственный магазинчик, спекуляции, операции с недвижимостью. Искал Татьяну, больше для того чтобы она увидела, что теперь у него есть деньги и дача, и вообще все есть..... Ее только нет..
Со временем как-то все улеглось и Таня не вспоминалась, но стал вспоминаться Шарик, вот это его движение, когда он посмотрел, потом отвернулся и поковылял прочь по шуршащей листве.
Утки , не обращавшие на Алексей Сергеевича никакого внимания, вдруг снова оживились. Он посмотрел направо, по дорожке, уже по этой стороне прудов, возвращалась женщина в темном плаще, которая напомнила ему Таню. Она прошла совсем близко и снова посмотрела на Алексея Сергеевича. Глаза у нее были голубые и до ужаса знакомые, Танины глаза. Под левой скулой едва заметно темнело пятнышко, которое бывает от подбородника у постоянно концертирующих скрипачей . Вместе с запахом духов Алексея Сергеевича обдало холодом и закололо в сердце. Женщина прошла , а он все смотрел ей вслед. "Как похожа. Она? Догнать.. Спросить как зовут.. Но здесь.. А Америка? Да нет не она. А хоть и она.. Зачем?.."
Таня закончила консерваторию по классу скрипки.. Эта женщина тоже играет на скрипке, а может и нет, просто пятно как у профессионалов. Алексей Сергеевич посмотрел на часы, ну все пора идти за кленом. Ему стало вдруг легко, весело, как-то зло-весело, словом великолепно..
А еще через три часа он уже вместе с деревом сошел на на своей станции. Он чувствовал себя очень счастливым, хотя и смертельно уставшим. Фу.. Пришлось понервничать, конечно, но вот он этот красавец теперь с ним. Автобуса не было, а от станции до дачи было полчаса ходу. Частника Алексей Сергеевич брать не стал, чтобы не повредить крону деревцу, не влезет оно в легковушку. Он решил , что дотащит его потихоньку пешком. Но уже минут через двадцать понял , что поступил опрометчиво, надо было на станции поднанять какого-нибудь мужичка, поочередно дотащили как-нибудь. И все -таки он сделал это! С отдыхом , кое-как из последних сил добрел со своим черным кленом до дачи, поставил деревце в тень около колодца. И тут, присев рядом на корточки, он почувствовал смертельную усталость от всей этой нервотрепки и чехарды. Отдышавшись, растирая грудь в области сердца, он понял, что больше сегодня уже не сможет ничего сделать и решил сажать кленушек завтра, а сейчас просто полил его из кадки. Клен благодарно прошептал листвой от дуновения ветра и Алексей Сергеевич пошел домой, заперся изнутри, выпил коньяку , подумал и налил еще. Все-таки потрясающе красивое купил он деревце.. С трудом разделся, тяжело дыша, и бухнулся в постель. Клен посадит завтра .. Рано утром встанет и посадит.. Сердце гулко стучало в висках, но Алексей Сергеевич не обращал на него никакого внимания и представлял как он будет гулять по кленовой аллее лет через пять, когда они все наберут настоящую силу и превратятся во взрослые деревья..
Голова вдруг стала страшно тяжелой, грудь сдавило так , что захотелось освободиться. Инстинктивно Алексей Сергеевич хотел встать с постели, но не смог пошевелиться. Голова его вдруг загорелась огнем.
- Что за черт, - подумал он, силясь открыть глаза, - парализовало меня что ли или сплю я?
Родного деда Алексея Сергеевича парализовало так, что он с трудом выговаривать слова начал месяца через два, а как-то передвигаться только через полгода, а до этого просто лежал пластом . Наконец кое-как начал ходить , опираясь на палку, подбрасывая всем телом неподвижную правую ногу. Болезнь сделала его капризным, чуть что орал благим матом, грозился удушиться, гонял бабку, требовал самогонку. Так они и жили втроем, парализованный дед, хромая бабка, на которой держалось все хозяйство и Лешка. Родителей Алексей не помнил, бабка не рассказывала, да он собственно и не интересовался. А когда всерьез задумался, то не было уже ни деда , ни бабки. Остались правда фотографии, два бабкиных ордена , да смутные детские воспоминания. Отец потерялся где-то в песках Средней Азии, а мать была похоронена на Воскресенском кладбище. Один раз они с бабкой даже ездили к ней. Сначала на автобусе , потом долго шли пешком. Бабка все плакала и гладила Лешку по голове.
- И на кладбище надо съездить,- подумал Алексей Сергеевич, -теперь там все мои похоронены.
Дед после того как его парализовало пить не бросил, просто теперь самогонку приходилось долго выпрашивать у бабки. Бабка жалела его, нет-нет да и подкинет чекушку самогонки. Однажды Лешка обнаружил дедову заначку, чекушку самогона. Пока дед ковылял за стаканом на кухню, Лешка слил самогонку и налил простой воды, потом схоронился и стал наблюдать.
|
