Зовите меня Измаил

последних классах средней школы, спасаясь от гормональных атак в спортивной секции, я рассматривал свои отношения с одноклассницами сугубо практично – обходил стороной.
Пропустив, таким образом, детскую влюбленность, перешел к любви юношеской, с которой также оказалось все непросто.
Смена географии и пересадка со школьной парты на университетскую скамью не привела к ожидаемому повышению качества женского материала.

Снижению образа способствовал, как ни странно, Александр Сергеевич Пушкин. Прочитав в черновиках Евгения Онегина «Татьяна мнет в руке бумажку…», сложно сохранить прежнее романтическое отношение к героине.

Так Антон Павлович Чехов, проделав на лошадях путь от Москвы до Сахалина, в сердцах воскликнул – Надо же было проехать столько верст, чтобы лицезреть те же березы, что и в Рязани.

Культ Прекрасной Дамы, насаждаемый старофранцузской литературой посредством рыцарских романов, прекрасно сочетался с культом женщины - блудницы.
Первый шел от Девы Марии, второй – от Марии Магдалены.
Помещенные на варварскую почву бескрайней восточно - европейской равнины они создали причудливую картину, тактично названную методистами филфаков  образом женщины в русской литературе.

Вот эту виртуальную реальность и заставили видеть во снах русских мужчин еще до появления первого планшетника.

Женщины интуитивно не скрывали своих первобытных инстинктов и рассматривали мужчин как конкурентов по пищевой цепочке. Большей частью они руководствовались вполне матримониальными советами своих матерей и женских журналов.
До тех пор пока матери были женами партработников, а журналы «крестьянками» и «работницами», отторжения такой подход не вызывал. По мере разрастания рыночных отношений прекрасный пол стал выглядеть более неприглядно…

- Тьфу ты ну ты. Всякая херня в голову лезет. Всем - купаться!
Шел по откосу, а в голову лезло окончание анекдота: так думала проститутка, завершая процедуру с клиентом.
На лавочке возле купальни сидел снежный человек Василий Яковлевич. Он пил самодельный коньяк из полиэтиленовой бутылки и рассматривал трех граций, элегантно заходящих в воду.

- Глянь, сосед, - каки бабы красивые. Раньше таких только в кино и видали. А как идут? Как пишуть. Ну, павы, чисто павы.
Сделал большой глоток, матюкнулся вместо закуски  и перешел на фальцет. – А вот ежели война? Или голод?  Они же первые вымрут. Вот в наше время были девки. Как наденет штаны ватные и телогрейку – хрен от мужика отличишь. Но, живучие. Как кошки. А эти вымрут. К гадалке не ходи.

Он щедро плеснул мне в кружку. Ну, за любовь. - Не чокаясь, добавил я.

Мы пили коньяк, молчали и  думали о превратностях женской судьбы. Каждый по - своему.

Ептить… Моптить…
Ептить… Моптить…



Блюз служебных собак

В моем доме обитает Сука - по паспорту Грайфа фон Вишенталь, не больше, но и не меньше. На меньшее она не была согласна даже щенком, требуя полного титулования. «И прочая, и прочая, и прочая…».

Информация к размышлению
Пра-прабабка
Блонди (нем. Blondi) — немецкая овчарка, принадлежавшая Адольфу Гитлеру. Была подарена фюреру Мартином Борманом в 1941 году. В апреле 1945, в бункере под Рейхсканцелярией Блонди принесла приплод из пяти щенков.
Пра-прадед
немецкая овчарка Харасс, принадлежавшая вдове архитектора Пауля Трооста. Истиный ариец, Характер нордический, стойкий. Беспощаден к врагам рейха.
Перед тем, как покончить с собой фюрер приказал своему лечащему врачу Людвигу Штумпфеггеру умертвить Блонди, дав ей таблетки цианида. Когда в бункер вошли представители советских войск, они обнаружили трупы Блонди и одного из щенков. Судьба остальных четырёх щенков, по мнению Википедии, осталась неизвестной.

Нам то она известна. Два кобеля отправились с Борманом в Латинскую Америку, а две суки поступили на службу в Советскую армию для участия в эксперименте по выведению собаки с человеческим интеллектом...

После моего звонка в питомник Министерства обороны, состоялся следующий разговор. – Мне нужен щенок немецкой овчарки. - Кобель - пожалуйста. - А сука? -А суками у нас лично занимается командир батальона.

Комбат прошел испытание армянским коньяком и честно поведал о тяжелой наследственности помета. Ударили по рукам, и на следующий день женская половина семьи приступила к поиску подходящего, не роняющего достоинства будущей звезды собачьих площадок имени. Держа в памяти известный анекдот про Двавахарлала Неру (как ты запомнил такое длинное имя? да уж больно на «@б твою мать» похоже) я предложил назвать щенка Анджелиной Джоли, но был подвергнут остракизму за отсутствие рычащей согласной.

Здесь необходимо сделать маленькое отступление. Будущая Сука была приобретена не просто так.  Она предназначалась в жены живущему на даче кобелю, уворованному из того же питомника и выкупленному на Птичьем рынке. Покупка была совершена в состоянии аффекта - реакцией на украденную часом ранее из автомобиля магнитолу. Вычурная кличка из щенячьей карточки по ходу поездки была заменена на благородное "Чингиз". Благородное имя продержалось сутки, пока женская половина не истребовала фонетического  «р», которое, по мнению женщин, было необходимо для воспитания в кобеле злобы. К вечеру кобель стал Диком – ярким образцом женской логики.

Прихотью той же логики новоявленной барышне была оставлена содержащаяся в щенячьей карточке формулировка, и тут же возникла проблема общения.  Дети стали звать ее Вишенка, что красиво, но непрактично. «Грайфа» вызывала у окружающих ассоциации с женщиной Востока. «Грайфа фон Вишенталь, комм цу мир, битте шнеллер», коим я развлекался первые дни, скоро приелось. Опыт подсказал, что «иди сюда, сука» собака воспринимает в качестве имени собственного гораздо быстрее. Так и прижилось.

Когда Суке исполнился год, кобеля, возжелавшего в условиях распутицы прогрызть на ходу очередное колесо, задавил трактор. Так Сука овдовела, не успев стать женщиной. Она сохранила верность ни разу не виденному жениху и, несмотря на три попытки случения с элитными кобелями,  не нарушила данного обета. А вы говорите… Надо было назвать ее Кончитой.

От тех случек произошел вброс в обычай делового общения ново-русского менеджмента старинного выражения «кобель садку делает, но в замок не встает». Такое выражение применил инструктор в ответ на претензию по поводу неудачного соития. Случай, будучи рассказан мною одному тип-топ-менеджеру, был использован тем на ближайшее же оперативке. – «Незачем тут передо мною садку делать! Вставайте в замок, непосредственно!» Так Сука, взяв за пример природную немку Екатерину Вторую,  послужила очередной реабилитации русского языка в делопроизводстве.

Третьего дня, будучи в состоянии легкого подпития после затянувшегося преферанса, пришел  я домой, держа в памяти необходимость выгула Суки. Взял поводок, проверил наличие сигарет, телефона и вышел на улицу. В душе возникло неприятное чувство – чего-то забыл. Похлопал по карманам, понял – забыл Суку. Вернулся, пришлось извиняться.

Так и живем.


Христиане и католики

- Мы, христиане и вы – католики, есть две субстанции несовместные. Так отвечал колхозный бригадир Семен на предложение местного батюшки отремонтировать лестницу на колокольню.
- Какой же я тебе католик, -= сердился батюшка, - Я православный, как и ты.
- Католикос и ортодоксос от одного греческого корня произошли, - пояснял Семен, не желавщий, по предыдущему опыту, работать без оплаты.

Прошли годы и десятилетия…

- Общеизвестно, что слово «крестьяне» произошло от «христиане».  Это самоназвание сословия, пашущего землю и обихаживающего скотину. Значит, остальные не христиане по его (сословия) мнению. Кто же они? Ну. иностранцы, понятное дело, - немцы, то есть немые. Они не христиане, потому как католики. А татары, пашущие землю? Русские зовут их крестьянами, хотя Бог их – Мусульман. Евреи по вероисповеданию – жиды, или жиды по вероисповеданию – евреи? А если еврей землю пашет? Он что, тоже христианин? Впрочем, еврей, пашущий землю, сиречь нонсенс.

Обуреваемый этими, не приличествующими месту мыслями, я заходил в кафедральный собор русской православной церкви со вполне матримониальными намерениями вступить в союз с ее иерархами на предмет строительства церкви – не института, но здания, - из послевоенной, посаженной кровавой гэбней и проклятым Сталиным сосны. Шел 2009 год от рождества Христова и вместе с ним шел мировой кризис. Олигархи перестали покупать рубленные вручную дома, а епархия строить каменные храмы. На этой почве возник симбиоз православной церкви и оффшорного бизнеса. Оффшор в данном случае означал нахождение оного бизнеса по другую сторону Волги, в глухих керженецких лесах. В руках я нес слепленный ушлым архитектором эскизный проект пятиглавой церкви. Позднее выяснилось, что рисовал он ее с каменного храма, по технологии строительства принципиально отличающегося от деревянного, а потому невозможного быть построенным. Взятый за кадык, он признался, что до сих пор проектировал только молельный дом баптистов – пятидесятников. Но, было уже поздно. Проект получил благословение - визой на титульном листе - от местного епископа, а я устное наставление от его зама по строительству. – Смотри, сын мой, за тем, кто дает на церковь, и уж тем более за тем, кто ее строит, следит дьявол. Крепи дух и тело.

Погруженный в думы о не полученном авансе, - Бог даст, само сладится, отвечал зам на невысказанный вопрос - я вышел их собора и поневоле вздрогнул от грохота за спиной. С крыши хозяйственной постройки съехал кусок льда и аккурат за моей спиной ударился оземь.   – Началось, подумал я и обратился мысленно к темным силам, - отцепись, сука, я ведь еще и аванса не получил.

По приходу домой снял с полки раритетное издания Игоря Грабаря по истории русского искусства и погрузился в мир деревянного зодчества. Через час осознал свою профнепригодность и  полез в Даля. Там выяснил, что в калашный ряд не пускали не то чтобы свиней, но лиц, торгующих мякинным хлебом, то есть испечённым на основе отходов от обмолота злаковых.

Отставив Грабаря, взялся за полузабытого Красовского – не Апполинария Каэтановича, как мог бы подумать искушенный читатель, но внука ейного - Михаила Витольдовича, где и нашел, если не истину, то хотя бы чертежные планы.

Поднепровские славяне были стандартными, хотя и восточного толка, христианами до церковного раскола 1054 года. Храмы строили каменные по образу и подобию византийских. К строительству церквей из дерева приступили, также как и сейчас, от недостатка средств, в эпоху феодальных войн. Строили поначалу либо деревянных уродцев, пытавшихся копировать каменных предшественников, либо обычные избы, украшенные крестом. Перелом наступил, когда в глухих северных деревнях по берегам Северной Двины, Онеги и Мезени приучились делать шатровые церкви «на восьмерике», потом «восьмерик на четверике».

Полюбовался на великолепные иллюстрации и стал думать. Известно, что церковь есть дом Бога, а Бог любит красоту. Вот и ушел он из помпезных каменных домов католической Европы в северные леса. Бог обрусел и не стремится обратно, как ни зовут его в