На семи ветрах

удивила нас, Лидочка, — воскликнула Элеонора, - кто бы мог подумать!

— Нора! — укоризненно остановили ее подруги. — Дальше, Лидочка.

— Ну вот, вынуждены были мы с Геной сразу расписаться. Стали жить. Я работала в КБ большого машиностроительного завода, а муж начальником литейного цеха. Через год, после рождения Глеба, родился Стасик. Счастливы были. Звезд с неба не хватали, но жили в достатке. Квартира трехкомнатная, машина. На выходные — на речку, в лес. В отпуск с детьми на море ездили. Любил он меня очень…

Да пришла беда в дом. Заболел мой Геночка — рак легких. Все деньги, какие были, пошли на операцию и на лечение. Да только через год его не стало. Чтобы похоронить, продала машину, а сама стала к рюмочке прикладываться. В стране сами знаете, что было — 96 год… Вот и сократили меня, многих тогда сокращали. Отчаяние было таким, что и жить не хотелось. Дети маленькие, старшему — шесть, а я без работы. В жуткой депрессии была. Всякое было: лежу, не поднимаюсь. Старшенький сварит супчик из одной картошины, принесет мне: «Поешь немного, мамочка». Именно дети и вывели меня из этого состояния. Славные такие, сыночки мои родные.
Пошла работать на рынок. В жару и в холод, в дождь и снег. Не раз хотела бросить, с трудом выдерживала, но детей кормить нужно. Так и продержалась больше десяти лет. Глебушка у меня такой умница, в школе — круглый отличник, неоднократно участвовал в олимпиадах и всегда побеждал. А когда ему было шестнадцать лет, стал участником конкурса на обучение за рубежом.
Организатором конкурса был департамент США. Выиграл, получил грант и поехал в Америку. Это специальная программа по обмену школьников и студентов. Первый год регулярно звонил. Ему там очень понравилось. А через год, после отъезда Глеба, Стасика…убили. Ему тогда шестнадцать исполнилось. Накануне паспорт получил. С девочкой своей решил в кафе отметить. А там пьяные подонки стали приставать к Леночке, Стасик, естественно, стал на ее защиту. Он у меня был крепким мальчиком, в спортзал на борьбу ходил. Но их было четверо, силы неравные, не справился. Они его… ножом…, — слезы потекли по Лидиным щекам, рядом рыдала Людмила.
Лида вытерла глаза салфеткой и сквозь слезы продолжала. — Он был такой добрый, ласковый и заботливый. Совсем, как его отец. И такой же красивый. — Помолчала. Немного успокоившись, продолжила свой рассказ в полнейшей тишине.
— Похоронила сыночка, кровинку родную, и… запила. Страшно запила. И Глебушка почему-то перестал звонить, а я не могла звонить. Боялась сообщить ему о смерти брата, а потом… пропила мобильный. Вскоре меня хозяин уволил. Деньги, какие еще были, и ценные вещи в доме — все пропила. Жить не на что, платить за квартиру нечем. Вот тут-то и налетели «коршуны». Стали приходить всякие люди с сомнительными предложениями обмена с доплатой. Но я-то наслушалась жутких историй на эту тему. Думаю — не поддамся, не обманете. Отказывала. Но однажды пришла молодая пара купить квартиру за ту сумму, что хотела я. Даже не торговались. Тут же поехали к нотариусу. Оформили. (Сроку на выезд дали мне месяц). Они вручили деньги. Счастливые. …А когда расставались, девушка и говорит: «А знаете, у меня есть подруга. Она срочно продает однокомнатную, с шикарным ремонтом. Поехали, посмотрите, вам понравится». Сели в машину и поехали. Я, конечно, волновалась — такая сумма со мной. …Но люди оказались порядочными. Квартира очень понравилась. Они даже предложили помочь быстро оформить покупку, так как подруга спешила с отъездом. Договорились встретиться завтра пораньше.
Утром, в назначенном месте, я прождала их целый час. Никто не пришел. Поехала на вчерашнюю квартиру , которая так понравилась мне — никого. Чувство тревоги усиливалось. Поехала домой. Вошла в дом и сразу к деньгам, где спрятала. Денег нет! Хотела повеситься, …но решила сначала выпить, а напившись, заснула.
Когда на следующее утро проснулась от грохота в дверь, было уже не до суицида. Ворвались ко мне четверо здоровяков, заявив, что обстоятельства изменились и чтобы я — «тетка» — выметалась сейчас же. Они вынесли во двор стол, стул и кровать и со словами: «В подвале твое место, алкоголичка», ушли. Хорошо еще, что успела прихватить с собой необходимые вещи и, с крестом на груди, стала свободной от коммунальных проблем. Вышибалы подсказали мне выход.
Мужчины со двора занесли в подвал мою скудную мебель, а я стала бомжем. Целыми днями бродила по городу, попрошайничала, а на ночь приходила в свой подвал. Меня не один раз избивали, за то, что прошу на чужой территории, а иногда за целый день не удавалось съесть и кусочка хлеба. Все соседи жалели меня, зная мою семью, мою судьбу. Стали приносить мне еду, иногда даже и колбасу не жалели. Сделали предложение — мыть полы в подъезде. «Только не пей», — говорят. Несколько женщин сходили в ЖЭК и выпросили для меня за символическую сумму должность дворника, без оформления. Ведь прописки у меня нет. В милицию заявление подала по факту кражи денег. Да, только зря все это, кто их найдет…
Убирала во дворе очень рано, чтобы не мелькать лишний раз, вызывая тягостное для них и меня сочувствие. Однажды утром, после сильного ночного дождя, заглянула в деревянный домик на детской площадке. А там, среди нечистот, маленький свернувшийся клубочек. Ребенок! У меня дыханье перехватило. Взяла на руки, а он весь мокрый, дрожит и слова вымолвить не может. Отнесла к себе в подвал. Сняла мокрую одежонку, а он — кожа и кости. Чаем напоила, свои вещи на него одела. И рассказал он мне свою историю. Семь лет ему. Прошлой зимой его мама ушла на ночное дежурство в больницу, медсестрой работала, и больше он ее не видел. До работы, как видно, не дошла. На следующий день пришли какие-то «тёти и дяди» и увезли его в детский приют. Ему там очень не понравилось. Воспитатели не такие добрые как мама. Мальчик так скучал по маме, и когда на улице стало тепло, он убежал. Решил найти свою мамочку, но ее нигде не было. Каждый день он искал ее в новых местах. Ел, что попало, и спал, где придется. А прохладными ночами спал с «ничейными» собаками. «С ними хорошо, они грели меня».
«Как же тебя зовут, малыш?», — спросила я. «Петенька. А еще мама называла меня птенчиком и Петюней. А когда вырасту, меня будут все звать Пётр, как царя русского — так мама сказала. Еще она звала меня солнышком, зайчиком и своей надеждой, потом обнимала меня и целовала. Где моя мамочка? Я соскучился по ней», — и он заплакал. Совсем как взрослый — беззвучно, вытирая кулачками катившиеся по щекам слезы. «Петенька, а можно мне обнять тебя?» — дрожащим голосом спросила я. Он посмотрел на меня своими большими карими глазами с удивлением и доверчивостью одновременно: «Можно». И я обняла его, а сама едва сдерживала слезы, чтобы не зареветь и не испугать его.
С тех пор мы стали жить вместе, я привязалась к нему, как к родному. Наверное, Господь послал мне этого ребенка, чтобы компенсировать утрату моего сыночка.
Петенька очень умный мальчик, совсем как мой Глебушка. И такой же добрый, как Стасик. Нежно ухаживал за мной, когда я заболела, и даже полы вместо меня мыл в подъездах. Усыновить его хочу, но кто же мне его даст, беспризорной? А ему в школу нужно. Но я счастлива, даже пить бросила с того дня, как нашла Петеньку. Я очень счастлива. А, что? Крыша над головой есть, мы с Петенькой не голодаем, а скоро и Глебушка вернется. Я уверена — он вернется. И жизнь наша изменится.

Лида замолчала, а ее подруги, все как одна, плакали. Еёрассказ потряс их до самых потаенных уголков души, несмотря на то, что каждый день с экрана телевизора они слышали подобные истории и уже не реагировали на них.

Первой опомнилась Элеонора:
— Силы небесные, сколько же тебе пришлось пережить, моя подружка дорогая!? Пока ты рассказывала, я приняла решение: переезжай-ка ты ко мне со своим Петей. Я выделю тебе комнату, даже пропишу. А ты вместо платы будешь у меня работать. Ну как, неплохо будет? Мальчика помогу усыновить. Согласна?
Лида ответила, почти не думая:
— Спасибо тебе большое, Норочка, предложение заманчивое, но я не хочу быть тебе в тягость. Да и общение в повседневной жизни не так привлекательно, как может показаться на первый взгляд. Боюсь разочарований, не хочу рисковать. Статус подруги мне дороже многих лестных предложений.

— Лидочка, — обратилась Кира, — тогда может мое предложение ты воспримешь более рациональным? Согласись, что ребенку не место в подвале. Ожидание лучшей жизнь может затянуться надолго.
— Да, мы готовы к этому и мне обещали помочь.
— И я об этом же, но мальчику нужны не только условия, а и хорошее питание. Ему нужно ходить в школу и самое главное — иметь семью, в конце концов.
— Что ты, Кира , предлагаешь? Ты хочешь помочь нам?
— Именно это. Мы с Никитой могли бы стать ему любящими родителями. У него будет хорошее образование, его ждет прекрасное будущее и счастливое, сытое настоящее.
— Нет! Он не захочет. Ему хорошо со мной. Он любит меня и почти не вспоминает о маме. Мне обещали выделить комнату в общежитии, и я смогу оформить над ним опекунство. Он пойдет в школу. У нас все будет хорошо, - почти на одном дыхании выкрикнула Лида. А потом тихо добавила: - Вот уехала на эту встречу, оставила его у хорошей женщины, а душа болит. Петенька нужен мне, а я нужна ему. Только я. Он — мое счастье!
— Хорошо, хорошо, если ты против …только, не расстраивайся. Я подумала, что так лучше… Я так хочу ребеночка, - и она заплакала, прикрыв лицо руками.

Наступила тишина. Потом кто-то из сидящих за столом произнес:
— Да, вот мы и разобрались, что такое счастье. И кто из нас самая счастливая. …А счастье-то, оказывается, имеет разные формы, как какая-то иллюзорная субстанция. То приближается, то удаляется. Иногда оно отчетливо, а в следующий момент расплывчато, как мираж, которого, на самом деле, не существует. Оно очень зыбко, как невидимая тропинка на болоте. Шаг влево, шаг вправо и ты оступился. Все! Тебя засасывает, и чем больше ты барахтаешься — тем сильнее. Все меньше у тебя шансов вернуться на спасительную тропинку…
Разве только повезет, и кто-то протянет руку. А этих рук на тропинке все меньше и меньше…

— Неправда! Я счастлива!... Сказал кто-то, в полной тишине.