Про такие дни говорят: «ничто не предвещало беды». Я бы ещё добавил: «потому что была самая посредственная среда».
Я бодрым шагом вошёл в почтовое отделение. Оно только начало работу, на часах – четверть девятого. Сотрудницы, вальяжно развалясь в креслах, потягивали кофе и перебрасывались сплетнями. На почте любят эти несколько тихих дней в начале месяца: ни тебе галдящих бабушек, пришедших получать пенсию; ни орущих тёток с пачками мятых счетов за «коммуналку». В такие дни почтальонши, операторши и кассирши вдруг перестают быть валькириями-защитницами почтового замка, а возвращаются в своё обыкновенное женское естество:
- Здравствуйте! Что у вас? Бандероль? Заказная? С наложенным платежом? Будьте добры паспорт… Так-так, я пойду, принесу ваш заказ со склада, а вы пока вот этот бланк заполните, - немолодая, грузноватая дама картинно продефилировала в сторону служебного помещения.
Она довольно быстро вернулась, аккуратно держа перед собой картонную коробку, положила её передо мной, взяла со стойки извещение и присела за компьютер.
И тут же, игриво хихикнув, протянула ко мне руку:
- Можно мне ещё раз на ваш паспорт взглянуть?
- Так вы ж только что его лицезрели, - парировал я, одновременно расстёгивая внутренний карман пальто.
- Ну, вот, вы же не в первый раз у нас почту получаете? А что ж, тогда, код подразделения указать забыли?!
- Ну, давайте я напишу…
- Нет-нет, я сама. Давайте паспорт! – она так широко улыбалась и смотрела на меня таким умиротворённым взгядом, что отказ мой мгновенно можно было бы приписать к числу смертных грехов.
- Вот, - положил я на стойку паспорт, - держите. Дубликат бесценного груза.
- Что-что? – встрепенулась женщина. – Что вы сказали? Какой такой дубликат?
Я удивлённо посмотрел на неё поверх очков.
- Ну, как же… Вы разве не слышали такое: «Я достаю из широких штанин дубликатом бесценного груза: смотрите, завидуйте, я – гражданин Советского Союза…».
- Ой, как красиво! Это вы написали?
Её взгляд был чист, как предрассветное июньское небо. Ей понравились стихи, и она хотела запомнить имя автора.
- Не…ет, - икнул я от неожиданности. – Это, вообще-то, Владимир Владимирович…
Я не успел закончить фразу. Дама вдруг привстала из кресла и картинно сложила руки на груди:
- А он ещё и стихи пишет?!
Это было ещё более неожиданно. Как пробой к воротам от середины поля.
- Кто «он»? – промямлил я.
- Ну, Путин! - подобострастно выдохнула она.
Всё. Это был гол в опустевшие и осиротевшие ворота.
Я смотрел на неё, как на инопланетянку, а она на меня – как Швейк на армейского капеллана.
- Какой Путин?! – прохрипел я. – Маяковский это! Владимир Владимирович Маяковский! «Стихи о советском паспорте»! Классика литературного авангарда, между прочим!!!
- А-а… Маяковский… - протянула она, теряя интерес к беседе. – Мы такого не читали.
- Да-да, - кивнула почтальонша, разбиравшая письма за другой стойкой. – Нам всякий ваш этот «авангард», знаете ли…
- «Не читали»?! – я едва не подавился этой фразой. – Дамочки, милые! Да это ж я мог этого не читать, потому что рос в «девяностые»! А вы-то! Вы-то когда школы заканчивали?!
- А, это что, школьная программа? – протянули они хором.
Всё, подумал я, включайте софиты и показывайте, где тут у вас меня снимает скрытая камера – куда улыбаться. Хотя, какое уж тут «улыбаться».
Я спустился по ступенькам к тротуару, вертя в руке книжицу в плотной кожаной обложке, остановился, убрал паспорт в карман и пробормотал:
- Вот же ж, блин… «Дубликатом бесценного мозга»…
Потом ойкнул и выпалил несколько громче:
- Простите, что вы сказали? «Дубликат мозга»?! – я криво усмехнулся. – Вот, в точку, батенька. В точку!
