ТРУДНО БЫТЬ ЗОМБИ

                                             ТРУДНО БЫТЬ ЗОМБИ
- Как вы сказали? – округлила глаза менеджер по работе с персоналом, молодая злобная девица в новом костюме-тройке на плоской груди.
- На бирже труда, - медленно, делая паузы между словами, говорю я, - мне сообщили, что вы предоставляете работу зомби.
- Какую? – истерично взвизгнула она, презрительно наморщив остренький носишко.
«Глиста в корсете», - подумал я, но сказал совершенно другое.
- Я не претендую на руководящую, довольствуюсь и разнорабочим.
Кажется, «глиста в корсете» умеет читать мысли; поспешил с выводами.
- Вот раз они сказали, - отчеканила она каждое слово в металле, - пусть и предоставляют, эту, так называемую работу!
Нажала кнопку на столе. В кабинет вошел охранник-амбал ростом выше двух метров, кулачищи с футбольный мяч. Взглядом, ничего не значащим указал мне на дверь. «Против лома нет приема», - вздохнул я печально и бочком, бочком проскользнул в коридор. В спину услышал слова истерички: - Ты представляешь, он назвал меня гли… дальше не разобрал из-за увеличивающегося  расстояния между кабинетом и мной.
  На улице вдохнул полной грудью пахнущий азотно-фекальными испарениями влажно-удушливый воздух, губительный для живых, но благоухающий для нас. Настроение сразу поднялось, с момента моего превращения прошло не более полугода, но изменение со стороны окружающих изменилось сразу. Соседи перестали здороваться, украдкой крестятся за спиной и плюют вслед. Половина родни перешла на другую сторону баррикад, грубо и цинично обозвав меня упырем. Только родители и близкие друзья стали относиться ко мне с еще большей любовью и нежностью.
  Посмотрел на листок бюллетеня трудоустраивающегося. Обязательную графу – указать истинную причину отказа – никто не заполнял. Плевали на обязательство. Хорошо, что еще хоть разговаривали не сквозь зубы. Менеджеры по работе с персоналом, кадровики по-старому, люди из породы лицемеров: смотрят в лицо, улыбаются. А за пазухой камень и нож за спиной.
  Идти на биржу сегодня смысла не вижу. Пять пополудни – время сиесты. А там и конец рабочего дня.
  Зашел в бар выпить пивка. Знакомый бармен, пряча взгляд, сказал:
 - Прости, брателло, но для вас … зомби отдельный зал.
  Я махнул рукой, мол, не напрягайся, Бориска, привык за это время, как стал превращенцем. Прошел в просторный, пустой для раннего времени  суток зал. Уселся за массивный деревянный стол на деревянную лавку с надписями «Смерть зомбям!», «Отсоси упырь-зараза!», «Подавись пивком, упырь!»
   Бориска притащил три пластиковых стакана с темным пивом, поставил тарелочку с фисташками и креветками. Я посмотрел на него, я этого не заказывал; он подмигнул хитровато и шепотом сказал: - От заведения!
  Пиво пришлось выпить залпом. Насладиться ни пивом, ни фисташками с креветками помешала воинственно настроенная толпа молодежи антизомби, наполнившая собой всю пивную. Вожак опытным глазом окинул помещение и спросил у бармена, сколько сегодня трупов заходило, бармен ответил ни одного. А тот, в соседнем зале. А, это свой, изменившимся голосом ответил Бориска. Свой? Угрожающе произнес вожак, крепко сжав до белизны тонкие губы. У живых среди зомби своих нет.
   Избежать побоища на этот раз удалось. Подоспел наряд народной полиции и инспекции по помощи новообращенцам. Вывели меня через задний ход и предложили подбросить домой. Поблагодарил и отказался, сказал, доберусь как-нибудь сам.
  Мама встретила на пороге со слезами. Вышел к двери отец с сумкой. «Прости, сын, но тебе больше опасно оставаться дома. Вот деньги, на первое время хватит, вещи. Прости!»
  Лучший друг вывез тайком, укрыв в багажнике, за объездную дорогу и долго не мог со мной расстаться. Наконец, вытер слезы, пожал крепко руку, произнес, долгие проводы, лишние слезы, сел в автомобиль и скрылся за поворотом.
 Голосовать долго не пришлось. Через пять минут возле меня остановилась фура. Из кабины высунулся, по пояс водила.
 - Залазь! – живо скомандовал он.
  Упрашивать себя не дал. Едем молча десять минут, двадцать. Вдруг он ни с того, ни с чего говорит:
 - У меня сын… вот так, как ты…
 Я деликатно промолчал.
  - Отморозки, антизомби, встретили вечером и забили насмерть.
 Чувствую, надо что-то сказать, слова утешения или сочувствия какие-нибудь, но ничего умного в голову не приходит.
  - Молодец, что молчишь. – Говорит, водила. – Иногда молчание говорит больше сотни впустую истраченных слов.
  Навстречу едущие машины мигают фарами. Ого, присвистнул, водила.
  - Что? – тревожно спросил я.
  - Впереди патруль.
  - Какой? Дорожная полиция?
  Водила, шумно вдохнул и выдохнул ноздрями воздух.
  - Отслеживают зомби и отправляют в лагерь для перемещенных лиц.
 Я заметно напрягся. Водила, усмехнулся и пробурчал, чтоб расслабился, что знает объездные пути и этих нехристей – на этом слове расхохотался – оставим с бородой.
   Вдруг он резко вывернул руль влево, меня бросило на него.
   - Яма! – радостно прокомментировал он. Следом основательно тряхнуло. Меня подбросило, сильно стукнулся головой о верх кабины. Водила, не унывает.
   - Совсем забыл про кочку.
  Я потер голову. Он успокоил, шишки не будет, верх утеплен войлоком, он смягчил удар.
Следом добавил, что никто не обещал, что будет легко. Свернул вправо, проехал несколько метров, остановился. Посмотрел в зеркало. «Никого». Успокоил.
   Мы посидели несколько минут в полной тишине.
  - Сейчас скажу тебе, сынок, прописную истину,  от этого никуда не деться – трудно быть зомби.