Призрачная любовь Глава 20 Дикая охота

отталкивающей непристойностью, словно корчились в чувственной агонии, разветвлялись, превращаясь в узловатые, покрытые колючками, деревья, живым забором вставшим между Леной и Адамом.
Мертвецы, качнувшись, встали на четвереньки и завыли. От звука неживых голосов, в которых чувствовалось предвкушение чужой крови, чужой боли и агонии, душа замирала, скукоживалась, делаясь маленькой-маленькой.
- Дикая Охота, - довольно выдохнул Демон. – Ты, смертная, когда-нибудь слышала о  таком понятии?
Лена не отвечала. Она просто не слышала того, что ей говорили. Но демон не мало этим не смущался.
- От Дикой Охоты невозможно скрыться,  - продолжал он лениво растягивая слова.  -  Ведь в  ней тебя преследует ни что иное, как собственная Воплотившаяся, получившая, наконец, возможность  выговориться и  реально воздействовать на ситуацию,  Совесть.
Двенадцать фигур устремились к жертве. Кто-то взлетал в воздух, кто подпрыгивал, кто-то полз, скребя длинными ногтями по  полу. Нападая, каждая тварь отрывала кусок  мяса от тела и, урча, отползала в сторону, уступая место следующему мстителю.
Первый палач прочертил изогнутыми саблевидными когтями кровавые борозды на белом мраморе безупречной кожи. Второй, третий, четвертый монстры превратили грудную клетку в кровавое месиво, в котором белело крошево реберных костей. Пятый и шестой вырвали кишки и, разбросав их в беспорядке по полу, принялись жадно пожирать. На бескровной коже алые капли крови,  остатки внутренностей смотрелись отвратительно ярко.  Седьмой, восьмой, девятый и десятый мертвецы с  помощью когтей и острых клыков буквально сняли с Адама кожу, отделяя ей ровно, как хорошая хозяйка снимает рыбную чешую.
Прекрасное, как лунный свет, тело теперь стало кровавой тушей, сочившейся всеми  жидкостями.  
Одиннадцатая тварь оскопила его, вырвав символ мужской силы и достоинства.
Лена слышала крики, отчаянные, мучительные, длинные. Голос буквально заходился в крике, словно немилосердные языки пламени уже охватили трепещущую и живую человеческую плоть. Пребывая почти в агонии, несчастная не осознавала,  что кричит не Адам.
Кричала  она сама.
«Оставь надежду всяк сюда входящий»,  - при жизни мы не осознаем, ужас  древнего предупреждения.
Лишь сейчас, под хруст рвущихся связок и сухожилий, под разлетающиеся в стороны кровавые ошметки  от существа, которого Лена любила больше всего   на свете и во тьме, она поняла, что это фраза в себя вмещает.
В последней, двенадцатой фигуре, приблизившейся к бьющемуся в бесконечной агонии Адаму, Лена признала Серегу. Тот рывком поставил Адама на ноги, развернув его к себе спиной. Сжимающиеся в хвате пальцы уходили в порванные мышцы, касаясь кое-где белевших костей.
- Тебе нравится здесь? –  интимно склоняясь над ухом жертвы, насмешливо прокаркал Серега.
И не дожидаясь ответа, двенадцатая жертва совершила акт, названный в древних свитках «содомским».
Чувствуя дурноту, отвращение, ужас,  Лена, тем не менее, не могла оторвать глаз от окровавленной разлагающейся пары, в которой у одного из двух любовников был лик светлого ангела. Сладострастные стоны срывались с губ у  обоих. Ноги перестали держать и Лена, поникнув, бессильно опустилась на пол.
Эта картина, она знала,  не оставит её долгое-долгое время.  Может быть, останется с ней навсегда.
Разбредшиеся в разные стороны  зомби, поглощающие доставшуюся им добычу.
Совокупляющаяся в крови   парочка.
Ноздреватая, жесткая кора монстроподобных деревьев.
Сухой, холодный ветер, шуршащий невидимой листвой.  
А затем пространство засветилось ядовитым зеленым светом. Пламя  взметнулось из ниоткуда и проникло во все.  Трупы вспыхивали  и рассыпались, словно сухой хворост. Последним огонь коснулся Адама.
Костры прогорели и уснули. В пустые окна башни ворвался ветер, разбрасывая горячий пепел, словно бы стремясь скрыть следы преступления и поскорее обо всем забыть.
Со скрипом  втянулись в пол  решетки  из сучков и шипов.
Лена, не веря в то, что все произошло на самом деле, продолжала неподвижно сидеть на коленях, обхватив свои плечи руками.
Тишина и пустота. Режущая, раздирающая душу боль.
Его больше нет. Ни плохого. Ни хорошего. Ни святого. Ни порочного. Никакого. Лена почувствовала, как в глубине души её зарождается гортанный оглушительный крик.  Он ударил по стенам, но, сколько не  стучал, ответом была лишь тишина. И завывание ветра.
Одиночество, столь полное  и страшное, что описать его словами не  возможно.  Как нет возможности утешить себя иллюзией о лучшем мире, в котором Адаму доведется проснуться.
- Ну, вот и все, -  вкрадчиво прошуршал за спиной Демон.  – Дикая Охота, на сей раз, получила причитающуюся ей дичь. Король умер, - ухмыльнулся он в её отчаянное отрешенное лицо. -  Да здравствует король.
Лена не ответила. Мысль, посетившая её, была слишком ужасной, чтобы оказаться правдой.
- Да, да. – Закивал головой демон. – Все правильно. Ты займешь его место. И будешь существовать  на тех же условиях, что и Адам до тебя. День за днем, ночь за ночь, год за годом. И в этой пустоте только радости плоти могут стать твоей отдушиной.
- Пошел ты! – почти завизжала Лена.  – Видела я  только что все твои радости! Со мной тебе не договориться.  Ни на какие  посулы я ни за что не куплюсь!
- Никогда не говори «никогда», - парировал Демон. – Одиночество иногда бывает страшнее Ада. А мне, поверь, всегда будет что предложить.
- Только не мне! – отрезала Лена.
 - Гордыня, - первый из смертных грехов.
- А мне на это  - плевать! Что тому, кто уже утонул и лежит на дне, -  лишнее ведро воды на голову, скажи на милость?! Если мне суждено стать призраком вместо Адама и пугать жителей по ночам звуком падающей воды, значит так и будет. Но убивать ты меня не заставишь.
- Правда? Посмотрим!
Взмах рукой. И уже знакомое содрогание плит под ногами повергли Лену в ужас. Фигуры мертвецов в окровавленном саване вырастали одна за другой, и все та же голодная тьма исходила из  пустых глазниц.
«Нет! – пронеслась в голове паническая мысль.  – Я этого не вынесу! Только не я, и только не это! Со мной такого просто не может быть!».
- У тебя есть время передумать, - словно забавляясь, процедил Демон. – Подумай, я предлагаю тебе почти обычное, привычное житье. А взамен раз в три года ты должна будешь мне обеспечить приток свежей, людской крови. Это мизерная плата, поверь мне. Соглашайся.
- Нет, - покачала головой Лена, задавая себе вопрос, а на что, собственно, она рассчитывает? Что в последний момент Бэтман влетит в окно и спасет её? Или что в дьяволенке проснется джентльмен, который ни позволит ему пытать  даму? Или вдруг возомнила себя героем?  
- Нет! – крикнула она, пугаясь собственного голоса.
- Хорошо, я дам тебе ещё несколько секунд на раздумье. Подумай, что тебя ждет в случае отказа. Ты же видела, что случилось с твоим э …другом, -  пакостная улыбочка приклеилась к губам демона.  – Ты тоже хочешь почувствовать себя в роли свиной тушки на разделочном столе моих мальчиков и девочек? Нет? Неужели тебя не пугает мысли о том, что чувствуешь, когда с тебя живьем сдирают кожу?  Когда медленно, - очень медленно, - отрывают ручки и ножки, как крылья у бабочки? Представь, во что превратится твое очаровательное тело, - руки Демона, скользнули по предплечья, - твое хорошенькое личико? Думаешь, меня это порадует? Нисколько. Я хотел бы другого. Давай заключим Договор. И долгие-долгие годы ты сможешь быть свободной.
- Лжец, - тихо и презрительно соскользнуло с губ. – Ты называешь свободой заточение в четырех стенах в дуэте с собственными страхами?
- А ты подумай об альтернативе.
Лена подумала.
И содрогнулась.
Она не переживет боли.  Она же не переносит боли. Она всегда до смерти её боялась. У неё такой низкий болевой порог (как будто у кого-то он высокий!).
Обернувшись на неподвижные, словно механические  куклы, которых забыли завести, фигуры зомби, Лена зажмурилась. Как страшно, как мучительно принимать подобное решение. Самый мощный инстинкт, инстинкт самосохранения просто исходил криком, высказываясь против того, на что она  решалась пойти.
Но решение  тут может быть только одним! Не смотря ни на что. Потому что, приняв кару сейчас, она искупит свою вину.  За все. За то, что, пусть и не до конца ведая, что творит,  дала собственную энергию Тьме. За то, что, презрев законы бытия, любила нежить. За все те жертвы, которые принял он, Адам.
Нельзя давать Злу фору.  Даже если очень хочется это сделать. Даже если  ты не чувствуешь в себе силы  противостоять. Как бы страшно, как бы жутко не было, -  нужно держаться. Бороться из последних сил, даже  с пониманием того, что после твоей жертвы награду ты не увидишь. Нужно бороться со Злом, иначе в мире не останется ни Тьмы, ни Света.
- Я подумала, - сказала Лена.
Красивые черты Демона исказились, пошли трещинами, расходясь в оскале. Словно через рот лицо, как кофту, вывернули наизнанку. Обнажился второй, животный жуткий лик. Свиное  вытянутое рыло с торчащими  острыми клинкоподобными, изогнутыми, как у змеи,  клыки.
 Демон повалил девушку на пол. В её запястья вонзились острые железные скобы. Лена пронзительно закричала, чувствуя, как по коже заструился горячий алый ручеек.
- Что?! – прорычал Демон, стуча козлиными копытами по полу. – Уже жалеешь о своем решении? Скажи:   «да», - и я оставлю тебя в покое. Скажи «да», - и мы поладим.
- Нет! Чтоб тебе пусто было! – крикнула в ответ Лена.
Лезвие мечей мелькнуло над глазами. Сначала Лена подумала, что ничего не произошло. Но затем  увидела, как кисть  правой руки  повисла на белых тянущихся связках. Хлынула кровь. И только потом пришла острая, мучительная боль.
Лена пронзительно закричала и попыталась рвануться в сторону, когда лезвие, сопровождаемое визжащим звуком и демоническим хохотом, вновь начало опускаться.
Лена сжала зубы, прикусив нижнюю губу до боли, чтобы не заорать требуемое демоном: «Да!!!».  
Хохот вперемешку с металлическим дребезжащим звуком, весьма напоминающим треск, какой на земле издает «болгарка» или  электродрель. Испуганно распахнув глаза, Лена поняла, что сейчас согласится на все. Лишь бы в ней этого не делали. Она не выдержит этого.
Грудь пронзила, размяло и оторвало. Жировая ткань  дрожащим кровавым желе расползалась по вращающемуся лезвию.  Боль была такой, что разум застилало. Горло срывало в крике.
- Скажи «Да»?! -  ревел Демон. – Еще не поздно все исправить!  
Потом горячим каленым железом  лезвие прошлось по ногам. Срезало щеку и вырвало глаз.
- Нет!!! Ни за что! – К чему это адресовать, к ответу или к ужасу перед очередной серией пыток, Лена сама не знала.
- Что ж, не я этого хотел.
Алые глаза демона прожигали мозг. А потом Лена услышала  утробное урчание. Увидела, как сползаются к её растерзанному трепещущему телу мертвые твари. Ползут, чтобы вонзить кривые когти и затупившиеся зубы.
То, что оставалось от сознания и разума рванулось. Но истерзанное тело больше не подчинялось. Мелькнула тень и клыки.  Дальше Лена погрузилась в кровавое облако из безумия и боли. Она уже не понимала, что происходит и что от неё отрывают. Лишь ощущала новые и новые вспышки боли. Снова и снова когти и зубы отхватывало новые и новые части того, что совсем недавно было ею,  - Еленой Лазоревой.