По чёрным ресницам...

Сначала кажется, что эти ребята такие грубые и суровые, что даже подойти страшно. А ещё глаза у них всегда как будто подведены чёрным карандашом. Когда они всей бригадой садятся в обычный рейсовый автобус, везущий людей из рабочего посёлка «в город», а их, шахтёров, после ночной смены домой – день будет отсыпной, – они общаются между собой мало. Устали. И люди уступают им место, даже пожилые женщины: «Садись, сынок! Отдохни. После смены-то тяжко на ногах стоять». Какая-то девочка спрашивает:  
– Папа, а почему у этих дядей глаза подведены чёрным?
Некоторые начинают улыбаться. Улыбка у шахтёра всегда открытая и светлая. Пожалуй, так никто больше не улыбается, как шахтёр. Увидев такую улыбку, можно не боясь заговорить с человеком. И он, старательно подбирая слова, иногда допуская привычный матерок и от этого смущаясь и каждый раз извиняясь, обязательно расскажет вам всё-всё. Как на духу. Как в последний раз.
Расскажет, что на шахту пришёл, потому что у него и отец, и дядя, и дед шахтёры – династия! Вернее, дядя был шахтёром. Завалило в шахте в 1985 году. Потом шахты стали закрывать, пришли иностранцы, многих посокращали, а Ирина Хакамада тогда посоветовала безработным шахтёрам собирать в тайге ягоды и сдавать их в рестораны. Да это же …! Нет, на самом деле многие тогда занялись бизнесом. Один его друг стал возить мебель из Ливана. Там же сосны какие-то особые. Или из Сирии, точно он не помнит. А он после девятого класса окончил ПТУ – и в забой. Страшно было сначала. Из-за полнейшей темноты. Как в могиле. Клеть* спускается вниз, до выработки иногда на вагонетках доедешь, или пешком километров шесть идёшь. А потом уголёк рубишь. Нет, не руками. Комбайны работают. У него как раз профессия – комбайнёр. Трудно? Да неее…привык. Берёшь забутовку**, ну, сухой паёк по-вашему, в ламповой*** каску с лампочкой, газоанализатор, чтобы содержание  метана в воздухе измерять – и в путь. Плохо одно – курить нельзя! Зато, тут он улыбается, давая понять, что шутит – всегда слегка выбрит и до синевы вымыт в мойке****. Только вот глаза никак не отмываются. А вообще… Любит он свою работу. И отдыхает в полный рост. Их бригада всегда гуляет в самом лучшем ресторане города, вместе с семьями отмечают все праздники, именины-крестины, дни рождения… И одна песня у него есть любимая, они всегда её поют тоже все вместе:
Гудки тревожно загудели,
Народ валит густой толпой.
А молодого коногона
Несут с разбитой головой.
Зачем ты, парень, торопился?
Зачем коня так быстро гнал?
Или десятника боялся,
Или в контору задолжал?
– Десятника я не боялся,
В контору я не задолжал.
Меня товарищи просили,
Чтоб я коня быстрее гнал.
Ох, шахта, шахта, ты - могила,
Зачем сгубила ты меня?
Прощайте, все мои родные,
Вас не увижу больше я.
В углу заплачет мать-старушка,
Слезу рукой смахнет отец.
И дорогая не узнает,
Каков мальчишки был конец.
Прощай, Маруся ламповая,
Ты мой товарищ стволовой,
Тебя я больше не увижу,
Лежу с разбитой головой.
Гудки тревожно загудели,
Народ валит густой толпой.
А молодого коногона
Несут с разбитой головой.

* кабина для подъема и спуска шахтёров в шахту
** от слова «забутить», засыпать породу в образовавшиеся пустоты
*** помещение, где раньше заправляли маслом лампы шахтёров, а сейчас выдают электрические лампы
**** душевая