появлялись ни на горизонте, ни поблизости, и я начала подумывать, что история со свадьбой к моему облегчению закончится ничем. Правда, пару раз мне посыльный приносил букеты от «жениха», но встреч со мной никто не искал, на свидание не приглашал. Даже Стасика я не видела.
Все время поглощала работа. Петушков требовал моего вмешательства практически во все редакционные дела, хотя и назначил замом по производству, поэтому в типографию я влетала взмыленной лошадью, выслушивала четкие рапорта дяди Феди (как я его обожала и как гордилась им в эти моменты!) и уносилась опять на второй этаж – Николаич озверел и назначал бесконечные планерки и совещания, на которых я была обязана присутствовать.
Я не понимала всей этой суеты, считала совершенно напрасной, но секретарша Любочка, давно простившая, что я стала нечаянной свидетельницей ее истерики в туалете, по секрету сообщила: Петушков вот уже несколько месяцев только наемный служащий, он продал издательство, и настоящий хозяин должен вот-вот объявиться:
- Конечно, наш старик хочет, чтобы все было на высшем уровне. Думаю, боится, что новая метла выметет его на пенсию за малый недочет, - просвещала Любочка.
Мне стало жалко Николаича. Трудился человек, трудился, и вдруг станет ненужным? Без него в издательстве обойдутся, но обойдется ли он сам без любимого дела? А Петушков еще больше суетился, но ничего не успевал. Впрочем, как всегда.
А еще мне не нравилось, что слишком уж заискивающе Виктор Николаевич разговаривал со мной, советовался чуть ли не по каждому, даже самому ничтожному поводу. Народ в редакции ушлый, вмиг все просекли и сделали выводы: Петушков и впрямь собрался на заслуженный отдых, а преемницей оставит госпожу Малышеву. Краем уха я слышала разговоры коллег:
- Ладно, хоть Полину, она не вредная, - надеялись одни и улыбались мне при встрече.
- Еще неизвестно, вот сядет на трон и покажет себя настоящую. Взвоем еще! – ворчали другие и косились на меня как на вражеского завоевателя, посягнувшего на чужую территорию.
Особенно не нравился мне взгляд Игореши. Он изо всех сил делал вид, что страшно рад за меня, но неумелая улыбка то и дело сползала с лица. А еще мне очень не нравился его взгляд. Так домохозяйка смотрит на заползшего в ее чистенькую кухню таракана. В чем же я провинилась? И его ли «баклажан» я видела на парковке у супермаркета, отправляясь на встречу к Болтову?
ххх
Позвонила печальная Алка.
- Все, - грустно сказала она, - завтра забираю Астру домой. Уже и приказ пришел. А мне дают нового щенка.
Для тех, кто не знает, Алка, несмотря на ее кажущуюся внешнюю беспечность разнеженной дамочки, - кинолог и служит во вневедомственной охране. Астра – ее то ли третья, то ли вторая воспитанница, немка-чистокровка чепрачной масти, общерозыскник, причем, весьма заслуженный. Про нее не раз писали в местной газете. Ну, и про Алку тоже. Только срок службы собак короток.
- Будет теперь Астра жить у меня и жевать пенсионную кашку, - вздыхала подруга.
- Дурочка, чего ты так расстраиваешься? Ведь ты давно говорила, что заберешь Астру домой, что давно об этом мечтала?
- Мало ли что я говорила, - вызверилась Алка. – а, тебе не понять…
Конечно, не понять, я ведь не собачница, и больших псов откровенно побаиваюсь. Правда, Астра – другое дело. Она меня знает и, наверное, неплохо ко мне относится, даже изредка позволяет себя гладить, правда, в присутствии Аллочки.
- Я решила взять отпуск, буду Астру к жизни на гражданке приучать, - бубнила Алка, - прямо с завтрашнего дня. В гости зайдешь?
Мне тут же вспомнился подвал. Но я отвечала:
- Конечно, приду, принесу Астре гостинец. Она ведь любит мозговые косточки?
- Она все жрет, - хмыкнула подружка, - тащи…
Собираясь вечером зайти к Аллочке, я по дороге в редакцию заскочила на рынок и купила парочку превосходных мозговых косточек для Астры. У Николаича в приемной есть холодильник, где сотрудники издательства хранят бутерброды, йогурты и прочую снедь, прихваченную из дома на обед (столовой у нас никогда не было, а в буфете – соки, воды, шоколад), там и оставлю лакомство для песика до конца рабочего дня.
Любочка не протестовала, когда я по соседству с человечьим кормом сунула собачий. Она вообще в это утро мало внимания обращала на окружающих, корпела над какими-то документами, низко склонив над ними голову и подозрительно шмыгая носом. Неужели опять плакала? Но уже зная, что девушка даст решительный отпор непрошеному участию, я не стала выступать в роли жилетки и отправилась к себе в типографию.
Здесь царил идеальный порядок. Мой добрый ангел Федор Андреевич держал в печатном цехе крепкую дисциплину, и я в очередной раз порадовалась, что у меня есть такой замечательный друг, помощник и единомышленник. Единственное, что меня беспокоило: я так и не успела познакомиться с новой корректоршей. Ушлая девица взяла недельный отпуск без сохранения содержания, как объяснил мне Петушков, по семейным обстоятельствам, поэтому временно обязанности корректора попросили исполнять мою добрую приятельницу Светку.
Выпускница филологического факультета, человек безукоризненной грамотности, она как никто другой идеально справлялась с этой работой. Буйвол, конечно, для вида зубами поскрипел, когда Николаич слезно выпрашивал у него Кропотину, но поскольку без корректора страдала не только «Ярмарка», но и его собственная газета, не мог не согласиться. Светка перебралась из отдела криминальной хроники к нам в типографию, Петушков, сияя от счастья, потирал пухлые ладошки, ликовала и я – Светка меня никогда не подводила. Мы сладострастно потрепались минут десять, потом она уткнулась в гранки, а я полетела в рекламный отдел – зачем-то меня туда вызывали.
- Полиночка, ласточка, съезди в салон красоты «Манго», ведь ты с ними работала, - заискивал Игорек, нервно дергая себя за галстук, - какая-то путаница со счетами, а наши девки-дуры разобраться не могут, что к чему. «Манго» - наш постоянный рекламодатель, не хотелось бы из-за ерунды терять. Выручи? А то сегодня с утра телефон оборвали, говорят, будем разговаривать только с Малышевой, и точка! Что тебе стоит, съезди?
Директрису «Манго» Варвару Кедрову я давно знаю: такая деловая дама слов на ветер не бросает. А рекламодатель она выгодный, регулярно заказывает газетную полосу, где предлагает всевозможные услуги для мечтающих похорошеть с помощью визажистов и стилистов. Не хотелось бы с ней ссорится. И я поехала. Варвара меня искренне любит, поэтому мы беседовали за чашечкой кофе, закусывая великолепными заварными пирожными (похоже, все в городе знают про мою маленькую слабость!), пока бухгалтер готовила нужные бумаги. Позже зарулила еще к парочке старых рекламодателей, которые «хотели иметь дело только с Полиной Васильевной и ни с кем другим».
Вернулась я в редакцию часа в три – ездила на автобусе, из ложной скромности отказавшись от машины «Ярмарки». А вошла в издательство – меня окружила толпа стонущих, визжащих, гомонящих сотрудников, причем из обеих газет. Не только наши рекламщики, но и корреспонденты «Дня» побросали работу. Раньше всех мне на шею кинулась секретарша Петушкова:
- Полина Васильевна, там…
Дрожащим пальцем Любочка указывала на лестницу, ведущую на второй этаж, где и находилась приемная шефа.
- Пожар, что ли? – Мысленно ругая июльскую жару и себя за то, что отказалась от автомобиля, я готова была возненавидеть коллег, которые, придумав новые проблемы, становились преградой между мной и вожделенным стаканом холодного чая в моем уютном прохладном кабинете.
- Хуже! Кража, - выдохнула девушка, - у Виктора Николаевича утром сейф обчистили. Говорит, сто тыщ сперли!
Я глупо открыла рот.
- Люба, но ведь сейф в кабинете у Николаича, а ты в приемной сидела! Неужели никого не видела? И где босс сам находился, интересно?
- Виктор Николаевич меня в магазин за минеральной водой послал, не могу же я отказать начальнику! А сам тоже по делам выходил. Вернулся, заглянул в сейф – денег нет!
- Откуда ты знаешь, что деньги украли утром? Может, ночью вор влез в редакцию?
Любочка посмотрела на меня снисходительно, как на маленького ребенка:
- Так ведь сигнализация ночью не сработала. Нет, деньги украли утром, когда кабинет без присмотра оставался. А замки у нас, сами знаете, какие – шпилькой откроешь.
Да уж, я неоднократно говорила Петушкову, что замки нужно менять, но он отмахивался, так ведь и подобных случаев в издательстве до сих пор не было!
- А самое странное знаете что, - трещала секретарша, - Виктор Николаевич сейф открыл, взял пакет, в котором деньги хранил, хотел пересчитать, что ли, а денег-то нет! И вместо них кости какие-то!
- Не какие-то, а говяжьи, - с видом знатока заметил кто-то из корреспондентов «Дня», внимательно слушавших разговор.
- Да какая разница! – отмахнулась Любочка. – Деньги пропали! Вместо них подложили суповой набор! Две здоровенные костищи…
Я похолодела. Только этого мне не хватало! Протаранив судачащих сотрудников издательства, я рванула в приемную, распахнула дверцу холодильника. Так и есть! Лакомство для Астры исчезло.
Любочка и все остальные принеслись следом и, тяжело дыша, уставились на меня.
- Где Николаич? – просипела я, садясь мимо стула.
- В кабинете, - пискнула Рита-приемщица объявлений. – Заливает горе коньяком, в милицию звонить боится, ведь деньги-то хозяина издательства. Тот его за дурную славу мигом пришпилит, как бабочку.
И тут в приемную выпал сам Петушков. Оглядев всех мутным взглядом, он гаркнул:
- Кто? Молчите? Изверги…
Постоял, покачиваясь, и заявил, взмахнув пухлым кулачком, в котором было зажато горлышко полупустой бутылки коньяка:
- Вор среди нас! Щас позвоню! Внутренние органы мне не откажут! Люба! Еще коньяку!
Терпеть не могу пьяных, но Николаич вызывал сочувствие и жалость. Эк ведь, бедолага, как с горя нагрузился!
- Боюсь, после очередной порции «успокоительного» внутренние органы, а прежде всего печень и сердце, вам точно откажут, - я отняла у босса бутылку, которую он уже намеревался запустить в толпу зрителей.
- Чьи кости? – вопрошал Петушков. – Кто этот гад? Кости бросил, а сто тысяч забрал. Словно насмехается, будешь, дескать, ты, Николаич, как собака, кости грызть, когда хозяин на улицу выкинет. И правильно, сор из избы вынес, слухи поползут…
Все молчали. Помалкивала и я. Ну, правда, не признаваться ведь, что вор подложил к Николаичу в сейф мой подарок Аллочкиному песику?
Алка! Господи, сделай так, чтобы подружка была дома! Я судорожно набирала номер Рюминой.
- Полька? Обещалась после работы ко мне зайти, а зачем звонишь? Неужели передумала? – раздался в телефонной трубке обиженный Аллочкин голосок.
- Сюда! Ко мне! В «Ярмарку», - выкрикивала я команды под недоуменные взгляды зевак, - Астру захвати!
Все-таки Алке цены нет. Она может часами расспрашивать, уточнять, философствовать, но в серьезный момент отбрасывает бабские привычки и действует быстро и решительно:
- Поняла, - коротко отозвалась подруга.
В телефонной трубке раздались короткие гудки.
Петушков, поникший, переставший буянить и устало примостившийся в кресле секретарши, вздрогнул, поглядел на меня взглядом больного поросенка и спросил:
- Астра? Я цветов не заказывал.
В издательство Аллочка
