Свадьба с обманом (2часть)

мерзкая газетенка!
И дама, вынув из сумки огромный носовой платок, шумно и скорбно высморкалась.
Федор Андреевич внимательно читал объявления, пытаясь выяснить причину конфликта. Я тоже пробежалась глазами по колонке. Взгляд тут же зацепился за весьма странное предложение: «Продается кровать с матросом». Господь наделил меня буйной фантазией, и я тут же представила себе удальца в бескозырке, раскачивающегося за неимением корабельной палубы на пружинной сетке металлической кровати и распевающего во всю глотку «По морям, по волнам…». Не удержавшись, я хихикнула.
Клиентка грустно воззрилась на очередную насмешницу и уныло произнесла:
- Вот-вот, это самое объявление. Я всего-то хотела продать кровать с матрасом! Матрасом, понимаете вы или нет? А вы что напечатали? Теперь мне каждый звонит и интересуется с ухмылкой: «А комода с радисткой нет?» или «Поматросила и бросила?» Все это так унизительно!
Федор Андреевич аккуратно сложил «Ярмарку» и ласково тронул тетку за локоток:
- Голубушка, не переживайте! Объявление исправим, напечатаем теперь совершенно бесплатно, так сказать, для возмещения морального ущерба. Ну, ошиблась корректор, глупая она еще, неопытная. Конечно, печально, что так получилось. Мы все исправим! И больше такого не повторится! – авторитетно добавил он, словно являлся хозяином «Ярмарки».
Женщина благодарно улыбнулась:
- Так вы обещаете?
- Безусловно, и все виновные будут наказаны, - строго сдвинул брови печатник.
Клиентка счастливо улыбнулась, еще раз трубно высморкалась и покинула издательство, помахивая своим чудовищным баулом.
Стоило ей только прикрыть за собой входную дверь, как я расхохоталась.
- И чего радуешься? – насупился дядя Федя. – Ты объявления внимательно прочитала? Тут помимо «матроса на кровати», еще много прелюбопытнейших вещей. Пожалуйста: «Отдам дочку, еще не старую». А как тебе это: «Куплю таню»? Да это еще не все «опусы»!
Старик явно расстроился. Конечно, мне нужно было сохранить серьезную мину, но буйное воображение опять подвело – я корчилась от смеха, даже слезы выступили на глазах.
Наконец я приобрела возможность говорить:
- Нина Трифоновна всегда отличалась внимательностью и педантизмом, как же она пропустила такие дурацкие ошибки?
Федор Андреевич неодобрительно крякнул:
- Полечка, как часто ты встречаешься с корректором?
Я недоуменно повела плечами:
- Практически никогда. Рекламные блоки своих клиентов я всегда проверяю сама в газетной полосе, мне проблемы не нужны. Люди платят деньги и хотят получить качественные услуги…
- То-то и оно, - вздохнул мастер, - Нина Трифоновна вот уже месяц как ушла на пенсию, у нее дочка родила, надо помогать малыша нянчить. Петушков взял на ее место совершенно безголовую девицу, ленивую и вертлявую: где такой чужие ошибки проверять, своих бы не наделать! Эту красавицу Николаичу какой-то знакомый посоветовал. Я думаю, в прошлом наш редактор, наверное, наступил приятелю на больную мозоль – иначе зачем бы нам подсунули такое чудо-юдо? Новую корректоршу зовут Ляля, так наши ее уже прозвали Ляля-бестолочь. Мне кажется, жестоко, но справедливо.
Просветив меня, дядя Федя неторопливо направился в типографию. Я еще немного потопталась у разгромленного кабинета трусихи Раечки и решила заглянуть к корреспондентам «Дня». Светка обещала кусок торта, а мне сладкое сейчас просто необходимо!


ххх


Кропотина сидела за столом, заваленным кипами подшивок «Дня» и что-то старательно конспектировала.
- Привет, зашла-таки, - обрадовалась она и торопливо начала выставлять на чудом оказавшийся свободным уголок столешницы чашки, банку растворимого кофе и сахарницу. – Сейчас кофейку тяпнем, вот только тортик из холодильника принесу.
Когда мы слопали по куску слоено-кремового безобразия, производимого местной кондитерской фабрикой, я полюбопытствовала, кивнув на подшивки:
- Чего ты в архив полезла?
- А, - махнула изящной ручкой Светлана. - Буйвол велел подготовить материал на тему «Десять самых страшных преступлений за десять лет». Вот, копаюсь, ищу, чтобы читателя порадовать, кровь ему взбудоражить.
Только не надо думать, что Кропотина обзывает редактора собственной газеты, в которой трудится многие счастливые годы. Полное имя творческого лидера городского еженедельного вестника – Константин Валерьевич Буйвол. Говорят, когда бедный мужик женился, невеста наотрез отказалась брать его фамилию, не хотела становиться «буйволицей», как обязательно ее бы прозвали. Так и осталась Кубышкиной. Чего удивляться? В нашем городе лучшим стоматологом считается доктор Лютов, в суде заседает судья Злобин, а детским домом заведует милейшая и добрейшая женщина по фамилии Бездушная…
Светка кромсала торт. Я покосилась на подшивки.
- Нашла что-то «необыкновенное»?
- Да нет, все как всегда: разбои, грабежи, угоны, убийства. Правда, есть и весьма забавные преступления…
Ох уж эти обозреватели криминальных новостей! Кому горе, а им бы только кровищи побольше! Но Светка, конечно, не подозревала о ходе моих мыслей и бодро рассказывала:
- Представляешь, подцепили две девицы весьма упакованных кавалеров (ну там, шикарное авто, модные шмотки, толстый кошелек) и пригласили к себе домой (как оказалось потом, на съемную квартиру). Пока хлопцы открывали шампанское в гостиной, предвкушая замечательный вечер, плавно переходящий в романтическую ночь, девочки открыли дверь подельникам. Те ворвались в комнату и, накинув на головы парням мусорные пакеты, хорошенько отдубасили несчастных, раздели, сунули в багажник машины и увезли за город, где бросили связанными у мусорной свалки. Представляешь удивление мусорщика, который обнаружил этих жертв случайного знакомства? Еще одна деталь, - корреспондентка важно подняла палец, - на помойку мальчиков-мажоров привезли в багажнике их собственного автомобиля, на котором они и подцепили цыпочек, оказавшихся настоящими разбойницами.
- Поймали их?
- А как же! Только красавицы отсидели свое, ты на дату газеты глянь! Кстати, на суде выяснилась интересная вещь: одна из героинь нашей истории уже попадала в поле зрения милиции за несколько лет до этого эпизода. Тогда от уголовной ответственности ее спас сопливый возраст. Знаешь, в чем провинилась куколка? Чуть не задушила родную бабушку, потому что та жадничала, не давала ей денег на помаду. Школьница обиделась, подкараулила вместе с подружкой старуху в подъезде, когда та возвращалась с почты с только что полученной пенсией, натянула престарелой родственнице мешок на голову и не давала дышать, пока бабуля собственноручно не раскрыла кошелек. Только в первый раз девчонке пальцем погрозили, тем более что старуха потом заявление забрала, пожалела кровиночку. Но на суде все равно припомнили…
- Будешь об этом писать?
- Конечно! Наш читатель любит всевозможные страшилки, особенно если в конце статьи подытожишь, что преступники пойманы и понесли заслуженное наказание, - широко улыбнулась Светка. – Полька, давай еще по куску, а?


Испачкавшись жирным кремом, я решила зайти в туалетную комнату вымыть руки. Там у окна, уронив голову на подоконник, рыдала Люба Карпова, секретарша Петушкова. Я испугалась. Никогда еще не видела нашу хохотушку и оптимистку в таком состоянии.
- Любочка! Что стряслось? – Я хотела обнять девушку, успокоить, но она зло отстранилась и стала размазывать по щекам потекшую тушь.
- Полина Васильевна, ради бога, хоть вы не лезьте!
- Да что случилось? Николаич наорал?
Любочка шмыгнула покрасневшим носиком:
- Если бы! Виктор Николаевич покричит, так всегда потом извиняется и шоколадки дарит.
- Люба…
- Отстаньте от меня! – И Любочка вылетела из туалета, хлопнув дверью.
Что ж, верно, у бедняжки несчастная любовь. Кажется, Карпова заглядывалась на нашего Игорешу, а тот словно истукан. Но ведь сердцу не прикажешь? И я направилась в типографию.
Хотелось познакомиться, по душам поговорить с новым корректором, ткнуть носом в ошибки и опечатки и поинтересоваться, не стыдно ли ей получать зарплату. Только корректорская была заперта на ключ.
- Лялю не видели? – крикнула я печатникам.
- А шут ее знает, - отозвался один, - вроде тут крутилась, а потом вышла куда-то…
Дядя Федя мне подмигнул ободряюще, дескать, действуй, девочка, наводи порядок.
Я снова вышла из печатного цеха, поднялась на второй этаж и тут вспомнила, что за утренней суматохой не забрала из рекламного отдела свои вещи, чтобы унести в типографию. Я уже взялась за ручку двери, как услышала – в кабинете разговаривают двое. Мужской голос принадлежал явно Игорьку, а вот женский был мне незнаком.
- Ты говорил, ее уволят за прогулы!
Собеседница моего бывшего начальника была явно не в духе. Игореша оправдывался:
- Кто же знал, что у нее есть серьезный покровитель! Ты бы видела, как вчера Николаич рвал и метал, когда Малышева на работу не явилась. Я-то, конечно, не сказал, что она отпросилась по болезни.
- Да, заболела! Сегодня-то в редакцию быстрее молнии примчалась, - недовольно протянула женщина.
- И я о том же! Соврала, наверное, что больна. Когда сегодня утром Николаич звонил к ней домой и к себе на ковер вызывал, я был уверен – все, гудбай, май лав, гудбай! А приехала наша Полиночка, Петушков вдруг стал рассыпаться в любезностях. В должности повысил! Вот я и говорю, без вмешательства сверху тут не обошлось.
- Плевать, – взвизгнула дамочка, - я видеть ее не могу! Она мне такое сделала! Я отомщу! Уж ты мне поверь, будет проклинать тот день, когда на свет появилась! Ты меня знаешь!
- Конечно, знаю, потому и люблю.
За дверью послышалась возня, вздохи, я невольно попятилась. Нет, лучше заберу свои вещи в другой раз…
(продолжение следует)