По окончанию танкового училища у меня был выбор, и я получил назначение на должность командира танкового взвода на Дальнем Востоке. Остаться служить в Хабаровске или попасть на острова, о чём мечталось, не удалось. Нас с сокурсником направили в село Троицкое окаймленное бесконечными сопками у озера Ханка, на окраине которого стояли три полка и ПАРМ, а это двести холостяков на пятьдесят сельских домов выстроенных ссыльными кулаками, кровными врагами советского строя.
Полк находился на учениях. Мы представились дежурному по части, он созвонился со штабом дивизии и получил указание с первой попутной машиной отправить нас в сопки в распоряжение командира части. Хитрую просьбу помыться с дороги комдив игнорировал, приказав: «В бане помыть, учения продолжать». Гарнизонную баню топить для нас не стали, но на учения отправили, как приказано.
- Если нам плохо, пусть и вам будет не лучше, - комментировал дежурный по части.
Меня переодели в комбинезон и повезли, петляя между сопками, в нескончаемую даль на встречу с реальной стороной мальчишеской романтики.
После короткого знакомства командир роты показал два моих танка Т-34, третий остался в расположении, и троих солдат, два механика-водителя и одного заряжающего, вот и весь личный состав. Танков в полку было на три танковых полка, а людей даже на два сменяющих друг друга караула не хватало, но что это значит, на деле я узнал гораздо позже.
- Обратите внимание на механика-водителя младшего сержанта Чухлеба, лучший механик полка, танк всегда содержит в отличном состоянии, хотя сам малограмотный, -
рекомендовал командир роты проверяющему посреднику.
- Поглядим-поглядим, - майор осмотрел танк внутри и снаружи. – Да, действительно парень старательный. Молодец, младший сержант! На осенне-зимний режим эксплуатации танк перевёл?
- Так точно, - чётко ответил Чухлеб.
Майор не стал придирчево экзаменовать механика по вопросам теории, решил спросить что-нибудь полегче.
- Скажите мне, а зачем танки переводят на осенне-зимний режим эксплуатации? Чухлеб стыдливо молчал.
- Неужели не знаешь? – спросил я.
- Знаю.
- Так скажи! – удивился я.
- Не скажу, - ответил Чухлеб и покраснел, ещё больше заинтриговав всех.
- Отвечай, - настаивал я.
- Для кумыссии, - ответил механик, смущенно улыбаясь.
Проверяющий не стал продолжать опрос, расхохотался и пошёл проверять других. Полк долго смеялся, пересказывая анекдотичный случай, Чухлеб тоже смеялся со всеми, до конца не понимая, над, чем мы смеёмся.
- Лейтенант, почему до сих пор не вырыты танковые окопы? Приступить немедленно! – приказал командир полка пьяным голосом.
Вырыть танковый окоп вчетвером не простое дело, а тут по два человека на танк, включая меня, но мы рьяно взялись за работу.
- Не спеши, лейтенант, - шепнул ротный.
Однако, как я мог ослушаться командира полка. Часа через четыре оба окопа были отрыты, и мы рухнули без сил на мягкий бруствер. «По машинам! Танки в колонну! Доложить о готовности к маршу». Через 10 минут колонна двинулась в заданном направлении. Я вслушивался в треск танковой рации в надежде услышать хоть какую-нибудь музыку.
«Противник слева. Танки к бою! В атаку вперёд!» По моей команде Чухлеб повернул налево и остановился. Я услышал по рации голос ротного: «432, вперёд! Не отставать». И тут же по ТПУ голос Чухлеба: «Товарищ лейтенант, вперёд нельзя, там болото. Сядем, как пить дать сядем». Услышав танковую стрельбу, я начал полить холостыми выстрелами по воображаемому противнику, перебегая с места заряжающего на место наводчика. Вскоре весь полк кроме моего танка завяз в болоте. Кто-то постучал по броне, я открыл люк.
- Молодец, лейтенант! Ты оказался самым умным в полку, мы все завязли, - признался ротный.
- Это не я, это Чухлеб подсказал.
- Да, в бою хороший механик-водитель – лишний день жизни.
- Всего один день? – переспросил я.
- Ну, лишняя атака, если тебе дня жизни мало.
Мы своим танком до ночи вытаскивали застрявшие машины, а командир полка, перепутавший по карте место атаки, ругался с посредниками, потом они заперлись в летучке и пили мировую до самого утра.
Что было дальше? Не поверите, о нас забыли, бросили и забыли. С одной стороны – хорошо, никто не беспокоит, с другой беда – полевой кухни нет четвёртый день, должно заблудилась в сопках или застряла в грязи. НЗ солдаты давно съели тайком по кусочку. Вот и голодаем по-чёрному второй день. Комбат послал пробивного солдатика на промысел по деревням выпросить еды или украсть, как получится. А я к ротному с вопросом: рыть таковые капониры или нет?
- Что понравилось копать? Возьми пару солдат, нет лучше четверых, и вырой яму два на полтора метра и глубиной два метра.
- Зачем?
- Понадобиться, поймёшь.
Вечером явился посланец весь избитый, пьяный в стельку с двумя вещмешками картошки и ещё какой-то снедью. Его поймали мужики на огороде, вначале крепко побили, а потом разобрались, снабдили, кто, чем мог, напоили и отправили в часть с извинениями. Он матерился, плакал, грозил всех перестрелять, тут-то и пригодилась вырытая нами яма-гауптвахта, в которой он и провёл надвигающуюся ночь. А что делать, если в каждом танке полный боекомплект снарядов, пулемёты, автоматы, двадцать гранат Ф-1, он сгоряча мог такое натворить, что и представить страшно. Это было осенью 1954 года. Помню, во время чеченской компании, боевой генерал, показанный правозащитниками по телевизору, выкручивался под напором журналистки Политковской, что «они рыли ямы не для солдат, а для захоронения отбросов». В наше время её бы просто пристрелил на месте какой-нибудь подвыпивший капитан и сел в тюрьму с чувством выполненного долга.
Учения закончились неожиданно. Я получил приказ возглавить танковую колонну роты и привести её в расположение части, используя карту. Меня учили воевать. Немного поблудив удалось выехать на нужную дорогу. Вдали показалось село Троицкое. Ура! Справился! Я отстранил Чухлеба, сел за рычаги и на максимальной скорости погнал танк через громадную лужу похожую на озеро. Танк шёл легко, но посередине лужи раздался металлический стук, танк заглох и больше не заводился.
- Лейтенант, ты понял, что наделал? – спросил подъехавший зампотех батальона.
- Да, товарищ майор, это «гидроудар».
- Ни хрена ты не понял! Когда выплатишь стоимость двигателя, а это случится нескоро, вот тогда и поймёшь.
Платить мне не пришлось, мы восстановили двигатель собственноручно дней за десять. Танк кое-как дополз в часть, был законсервирован и спрятан во втором ряду бокса до лучших времён. Так трагически закончилось моё первое боевое крещение. Зато теперь я изучил на практике танковый двигатель и все его регулировки. Меня даже похвалили. Романтический запал развеялся, но отсыревший порох ещё был.
