Призрачная любовь Глава 13 Меч Нуаду

Лена кое-как выбралась на усыпанный морскими  водорослями берег. Судя по тому, как волновалось море, отступая, было время отлива. Вода уходила, обнажая  серое, покрытое, где мелкими   камешками, где  крупными валунами, дно. Острые края гальки ощущались даже сквозь толстую подошву башмаков. Ноги все время норовили оскользнуться на мокрых камнях. Пронзительно  кричали чайки.
Перекинув измятый плащ через руку, Лена понуро плелась вперед. Верный друг в пору непогоду, плащ, теперь, когда с небо  светило ясное солнце,  превратился в злонамеренного неприятеля, и казался намеренно, непомерно тяжелым.
Со всех сторон узкую полоску земли окружили горы. Острые скалы, похожие на обнаженные зубы чудовища, закрывали обзор, создавая иллюзию, будто кроме узкой полоски берега, усыпанного галькой, мира больше нет.
Вокруг  не было ни души, если не считать птиц с пронзительными голосами.
Пока Лена шла, камни успели высохнуть под лучами солнца и превратиться каждый в маленькую печку. Спеклись губы. В горле  пересохло. Обожженная кожа  на лице начинала щипать. Пот, скатываясь со лба, заливал глаза.  
Ощущения были  живыми. Даже  слишком. Нельзя сказать, что девушку это радовало. У мертвых в мире живых есть свои преимущества. К числу которых, во-первых, относятся отсутствие страданий, а во-вторых, невидимость. И то, и другое при исполнении возложенной на неё миссии весьма пригодилось бы. Но, по какой-то непонятной прихоти Древних, в этом астральном осколке  миров Лена чувствовала себя живой.
Наконец, боги сжалились. Между природным частоколом, созданным из камня,  девушка приметила вьющуюся  тропинку. Тропинка  вилась и петляла до тех пор, пока не вывела Лену к лесу. Нырнув в чащобу, тоненькая ниточка не исчезла,  а напротив,  стала шире. Тень и скопившаяся у корней влага  дарили прохладу, притупляя чувство жажды.  Но недружный поначалу перелесок сгущался, пока не превратился в дремучий лес.
Не зная, куда идти дальше, Лена решила передохнуть. Отыскав местечко поудобнее,  присела, как думалось, на минутку.
Ей было противно. Влажная одежда не давала коже дышать. Язык, казалось, присох к гортани. Если так пойдет дальше, она окажется в тумане смерти прежде, чем встретится с сидами, кем бы они там не были.  
Разбудил девушку леденящий душу вой, вперемешку с пронзительным визгом и  хрустом деревьев. Лена подскочила на месте, спросонья ни сразу понимая,   где она, и  что с ней происходит. Времени предаваться раздумьям, не было. Девушка инстинктивно кинулась к самому толстому  дубу и довольно ловко забралась наверх.
Во тьме, окружившей со всех сторон,  стали заметными мельтешащие тени. Что-то стремительно приближалось. Через мгновение на место, на котором она спала,  вылетели две зубастые тени  и, оглашая окрестности диким ревом, поднимая с земли ворох прелой листвы, сошлись в поединке не на жизнь, а на смерть.
Крепко вцепившись в ствол, сквозь темноту, мешанину листьев и густо переплетенных узловатых ветвей, Лена пыталась разглядеть, что твориться под ногами.
Какое-то время дерево сотрясалось от мощных ударов.  Потом пронзительный,  отчаянный яростный вой поражения пронесся под небом. И стих. Теперь снизу доносилось только довольное чмоканье. Да влажные, утробные звуки, ясно указывающие на чье-то не слишком гуманное пиршество.  
Лена тряслась, как лист на ветру, стараясь не думать о том, как одно чудовище пожирает другое. И о том, что ею, возможно, кто-то тоже вскоре  заинтересуется в гастрономическом отношении. Чудище неизвестного мира вполне могло уметь лазить по деревьям не хуже её самой. Но, насытившийся зверь не делал попыток забраться на ветки. Возможно, что Лены он не заметил, или  попросту она была не в его вкусе, но, пофырчав, порычав, зверь удалился, тяжело переступая с лапы на лапу.
И без него поводов  для страха в ночном лесу было множество. Колыхание веток. Шепот перебираемой ветром листвы. Лай лисиц. Уханье филинов. Даже стрекотание неизвестных насекомых, все раздражало оголенные нервы.
Все-таки, несмотря на свои страхи, Лена, наверное, задремала. Потому что, когда в очередной раз дернулась от холода или непонятного звука, между ветками вползали  благословенные солнечные лучи. Они неторопливо разгоняли сумрак, золотя верхушки  высоких деревьев. Ласкали тянувшиеся к свету листики. Пробежались игривыми зайчиками по шероховатым узловатым стволам. И в последнюю очередь нехотя остановились на разорванной  окровавленной кабаньей туше, над которой густым роем уже  клубились рои мух. Вид  разорванных, истекающих всеми возможными в живом организме, жидкостями,  внутренностей, вперемешку с костями и мехом, был, мягко говоря, не эстетичен.
Поспешно спустившись с дерева, девушка припустилась бежать, опасаясь, что остатки ужина невиданного чудища привлекут к себе других,  мелких хищников, желающих полакомиться падалью.   Они могут оказаться не такими разборчивыми, как их собрат, и не побрезгуют тощей белобрысой девицей.
Лена бежала, пока  у неё  не закололо в  левом боку и не стало перехватывать дыхание. Потом остановилась, стараясь отдышаться и сделать это как можно тише. Что теперь делать дальше, она представляла не больше, чем где тут находится север и юг.
Насмешливо над головой прокаркала ворона. Лена смахнула с лица налипшие волосы и паутину. Посмотрела сквозь веер веток на птицу, многими народами признанную мудрой наперсницей смерти.
- Кар! – прокричала вещунья, выпрямляя крылья и отлетая на небольшое расстояние.  - Кар! – Снова прокричала зловещая птица, бросая на Лену многозначительные взгляды. – Кар!
Лена шагнула вперед, по направлению к Чернушке. Птица отлетела на некоторое расстояние и вновь подала голос. Явно звала за собой.
Осторожно пробираясь за сквозь густой лесной буреломник, Лена чувствовала себя сестрицей-Аленушкой, или, на худой случай, Иван Царевичем. Ворона стала заколдованным клубочком, ведущим к Царевне-лягушке.  Вскоре девушка снова оказалась на тропинке, хотя и тонкой, но уверенно ведущей вперед. Лена шла и шла по ней,  не сворачивая. Пока тропинка не привела к избушке. Жаль, не на курьих ножках.
С первого взгляда строение  напоминало средневековую хижину лесной ведьмы. Именно ею, оно, скорее всего, и было.  Стенки  избушки выглядели такими хлипкими, будто сложены были из прутиков. Такие не то, что от медведя, -  от ветра не утаят.
- А не медведь, не ветер ко мне сюда не сунутся, красавица, - прозвучал красивый, низкий, женский голос.  – Знают, чай, с кем дело иметь придется.
Обернувшись, Лена поймала взгляд  статной женщины лет пятидесяти,  несмотря на  годы, прекрасно сохранившей красоту. Правда, не хрупкую прелесть юности, с её слащавой невинностью. А ту,  надежную, энергичную красоту, которой отличаются дубы, хохлушки, да русские бабы-сибирячки. Она была крепка в кости, ладная, полная, не дебелая, без следов старческой дряблости. Лицо широкое, круглое. Кожа тонкая, девичья, да ещё с румянцем, которому и Лене в её девятнадцать только завидовать приходилось.  Лишь на дне черных блестящих глаза таилось смутная угроза  и нечто столь древнее, на что  глядеть было жутко.
А вот  улыбка на губах женщины была молодая, задорная, лукавая.
  - Здравствуйте, - чуть заикаясь после почти суточного молчания,  выговорила Лена.
-  И тебе – не хворать, да горя не знать. Говори, зачем ко мне пожаловала? За зельем любовным в такую даль притащилась? – Женщина сощурила очи. -  Или ворога тайного извести хочешь?
Лена замотала головой:
- Нет, - отозвалась она, -  зелий не надо. А уж про то, чтобы извести кого, - это как получится. По ходу дела. Специально целей таких  не ставлю.  Вас ведь Колигрэн зовут, верно?
- А хоть бы и так, что из этого? – подбоченившись, женщина посмотрела на Лену с вызовом.
- Мне в Волшебные Холмы попасть нужно.
Женщина внимательнее осмотрела незваную гостью. Насмешливые лукавые искорки в  глаза погасли,  словно их холодным ветром задуло.
- Иная, - прошептала одними губами древняя ведьма.  – Из Закрытых Миров?
Лена возражать не стала. Тут уж, как говорится, хоть груздем назови.
Не задавая больше вопросов, женщина завела Лену в  хижину.
Дом колдуньи был зачарован. Снаружи жилище выглядело куда более непритязательным, чем оказывалось внутри. Не терем, конечно. Но тепло, уютно. На деревянных полах домотканые половицы. Вдоль стен лавки затаились, опять таки,  беленым полотном крытые. На столе красовался букет пушистых ромашек в глиняном горшочке.  На окнах вместо стекол вились занавески, предохраняя от капризов непогоды.
Женщина глазами в печь зыркнула, огонь сам собой занялся. Как в страшных сказках, что бабка по вечерам любила рассказывать. Ведра с пола подскочили и на горячие дотлевающие угли встали, ни капли не расплескав.
Ну, чисто Баба-Яга!  
 - Искупаешься, одежу  скинь, - скомандовала Лене колдунья, сунув в руки стопку нарядов. – Тут девки на манер парней, не одеваются. А уж такого платья, как на тебе, и у парней не сыщешь. Не носят такой одёжи в наших местах.  
Лена кивнула.
Что такое одежа? Тряпки!  А ведь как меняет людей?  Превращает из одного существа в другое надежнее любых чар.  Пока джинсы и толстовку носишь, мир одним кажется:  быстрым, юрким, ярким, как юла. А наденешь цветную тунику, поверх неё пояс с самоцветами набросишь, волосы русые в косу заплетешь, и глядит на тебя уже не девчонка-малолетка, тинейджирка, -  прекрасная дева, томно поджидающая  рыцаря  у окошка.
Лену не покидало чувство, что она попала  в сказку. Или на машине времени перенеслась в  далекое прошлое. В мир, в котором чудесное, и обыденное тесно переплелись.
Самым большим чудом для неё стала тишина. Здесь она присутствовала во всем. В обстановке комнаты. В равномерном покачивании деревьев. В неспешных движениях женщины-ведуньи. В пляске огня в печи. В дождике, что сонно барабанил по крыше. Такой тишины не было в  суетном двадцатом веке. В отличие от привычного современного мира, здесь никто   не спешил, не суетился и не кричал. Не звенела повсеместно музыка. Не крались за спиной  кровожадные машины.
Эхо прошлых веков хранило сосредоточенность, медлительность, вдумчивость сгинувшего Явного мира, тенью которого было.
Ведьма усадила девушку за стол, поставила перед ней деревянную чашку с овсяной кашей. Зажав в пальцах глубокую деревянную ложку,  Лена, позабыв о том, что кашу никогда особо не жаловала, проглотила угощение  в один присест. На ура!  Да ещё и: «Спасибо», - молвила.  
- Зачем тебе понадобились Волшебные Холмы? – сухо спросила ведьма, когда гостья отодвинула тарелку.
- Мне самой ничего не нужно. Я выполняю чужую волю.
- Чью? – подозрительно спросила хозяйка.
- Слуг Морены, - правдиво, ответила Лена.  – Они зовут себя Кошками и Воронами.
Колигрэн тяжело вздохнула:
- Мориган, значит.  Что ж, с ней даже бесстрашные и дерзкие сиды шутить не любят. В конце концов, они кто? Чтобы там о себе не воображали, только духи. А Мориган богиня. Но не сочти за дерзость, девица, вопрос: за каким же артефактом  тебя послали в сидхэн?
  - За мечом Нуаду.
-  За мечом Серебреннорукого водяного?  - Ведьма задумчиво прикусила губу. – Но зачем Смерти понадобился меч Света?
Лена пожала плечами.
-  Ума не приложу.  -  «И оно мне надо», - закончила она уже про себя.-  А что