Зимний вальс

Вместе с такой же молоденькой сестричкой и санитаром они кое-как дотащили Светку до «Скорой» и усадили на жесткую боковую скамейку, ложиться на носилки Светка решительно отказалась. Она помогла Светке расстегнуть короткую меховую курточку, закатать рукав пушистой кофточки…
После двух каких-то уколов Светка заметно успокоилась и засобиралась домой.
- Вы ей кем будете? – негромко спросил врач (а может быть, фельдшер) «Скорой», - Подруга, значит? Придётся в больницу ехать, нужен рентген. Похоже, там всё-таки перелом. Чуть выше лодыжки… Что же вы зимой на таких каблуках ходите?
Услышав про больницу, Светка снова заплакала.
- Только рентген, Светочка! Только рентген. Врач посмотрит и убедится, что никакого перелома нет… И поедем домой, я такси вызову и поедем. А сейчас нужно. Нужно, Светка…

«Скорая» долго петляла по каким-то улицам и переулкам, так, что она стала нервничать и раздражённо спросила у сестры:
- Долго ещё будем ехать?
- Водитель «пробки» объезжает, а доктор больницы по рации запрашивает, где места есть, - равнодушно ответила медсестра.
- Мне не надо в больницу. Мне только рентген нужен, - сквозь зубы сказала Светка.
- Там видно будет, - глядя в сторону, ответила медсестра.
Наконец, они въехали во двор какой-то больницы, и Светка сразу спросила, где они.
-  На Васильевском, вроде,   -  оглядевшись, ответила она. – Да, не всё равно тебе? Рентген сделают, а обратно я такси вызову.

В приёмном покое, куда они с помощью медсестры дотащили Светку, их встретила сестричка в белоснежном халатике и такой же шапочке. Чем-то она была похожа на Белоснежку из сказки – то ли нежным румянцем, то ли хрупкостью, то ли своим халатиком… Пока записывали Светкины данные, сестричка-Белоснежка всё успокаивала её и Светку.
- Вы не волнуйтесь… У нас доктор, знаете какой хороший!  Андрей Иванович. Он как раз дежурит сегодня. Просто чудо, а не доктор. Волшебник… Всё будет замечательно, не волнуйтесь! У нас доктор,- завела она по второму кругу, - знаете какой!
И сразу стало понятно, что и белоснежный халатик, и кокетливая шапочка, и умело подкрашенные глазки – всё было для него, для этого замечательного и прекрасного Андрея Ивановича…

Так долго ожидаемый доктор вошёл как раз таки  неожиданно, как-то бочком вынырнув из незаметных на белой стене таких же белых дверей. И она внезапно успокоилась. Какую-то удивительную уверенность внушала его плотная фигура, внимательные насмешливые глаза, большие и видимо, умелые, руки. И почему-то он показался ей знакомым, словно она его давно и хорошо знала.  Ну, по крайней мере, видела уже. Доктор мельком взглянул на неё и подошёл к Светке. Потом обернулся и ещё раз взглянул, так же просто мельком взглянул, мазнул взглядом и всё.

Пока он осматривал Светкину ногу, она, вытянув шею, пыталась рассмотреть, что он там делает со Светкиной ногой, что Светка  даже не стонет и вполне связно рассказывает, как поскользнулась и упала.
- Сейчас сделаем рентген, всё посмотрим, - мягко сказал Андрей Иванович.  И обернувшись к ней, улыбаясь только уголками губ, произнёс:
- Вы не волнуйтесь так, Любовь Андреевна. Светлана Викторовна – подруга Ваша?
Наверное, у неё был глупый вид, потому что даже Светка улыбнулась.
Она не успела ответить, замечательный и чудесный Андрей Иванович так же быстро и незаметно исчез за дверью, как и вошёл. Светку увезли на рентген, а она сидела в «предбаннике» приёмного покоя и всё пыталась вспомнить, откуда же он знает её имя и почему показался таким знакомым…
«Да, ну его, в самом деле!» - рассердилась она на себя. «Мне надо думать, что дальше делать, как Олега не напугать, чтобы не примчался, а я о докторе… Да мало ли где я его видела! Может, он чей-то отец и был на родительском собрании. Или просто – вместе в очереди стояли…»

И вот тут что-то щёлкнуло, что-то разомкнуло в её голове, и она тихо ахнула. «Да ведь это Колин отец, господи… И видела я его в дачном магазинчике вместе с Колей. Коля тогда поздоровался и он, доктор этот, кивнул мне… Вот оно что! А имя – имя Коля сказал, конечно, ведь мы не знакомились! Правильно – отец у Коли врач! Как же я не догадалась-то, ну, совсем уже… Просто в шапочке докторской и в робе я его не узнала, вот если бы он был в джинсах… Фу, какие глупости в голову лезут…»

Додумать она не успела – вышла сестричка-Белоснежка и, взмахнув накрашенными ресничками, протягивая сложенный листок бумаги, сказала:
- Вот Вам передать велели… Подругу Вашу положили в палату – всё-таки перелом. Чуть повыше лодыжки. И ещё связки она потянула, в общем, дома Вам будет трудно справиться… Принесите завтра ей халат и другие вещи, всё, что понадобится.
Она хотела спросить, а что, собственно ещё надо принести, она уже сто лет (тьфу-тьфу-тьфу!) не лежала в больницах, но не успела. Уличные двери открылись и оттуда, с улицы, мимо неё просто бегом санитары провезли носилки, на которых лежал неподвижный, бледный человек.  Сестричка заторопилась и ушла, а она вышла на заснеженную улицу, так и не узнав, в какой же палате её Светка. У ворот больницы остановилась ещё одна «Скорая», оттуда выскочила женщина, а следом медсестра помогла осторожно выйти немолодому мужчине, как-то странно, неестественно держащему руку на весу.
- Сейчас, сейчас, Витя, сейчас, - хлопотала женщина, и они тоже скрылись за тяжёлыми дверями приёмного покоя.
«Сколько горя, - подумала она, - сколько же горя… Никогда не задумывалась. .. Просто пока всё было хорошо. Как там? Счастье – это отсутствие несчастья, вот как. Кто-то умный сказал…»

Листок она так и сжимала в руке. И только теперь развернула его и прочла. Писала Светка. Номер палаты, что принести… О, господи! Зарядник для мобильного, у неё аккумулятор  сел! Вот уж «вовремя»! Полис… И ещё – «наври что-нибудь Олегу, но не говори!!!». Так и было – три восклицательных знака. И что, интересно, она «наврёт» Олегу? И последнее – «хочу домой!» У неё сжалось сердце, и она прошептала (кому?): «Ну, потерпи, Светочка, потерпи…»
Снег шёл и шёл, казалось, он решил наверстать всё упущенное за годы. Улицы превращались в белую пустыню, по которой, закрывая от снега лицо, брели люди…
Она остановила первое попавшееся такси, думала, быстрее будет. Вот уж правду  говорит мать, «своего ума нет – чужой не вложишь». Ведь знала, что в этот час и без снегопада на дорогах «пробки», а уж в снегопад…  Вот теперь давись в метро, где сейчас тоже народу полно, все с работы. Хорошо, что пересадок только две, зато расстояние… Она только вздохнула, кое-как устояв на ногах – до поручня в вагоне было не дотянуться.
Зато маршрутка пришла быстро, и даже свободное место было, вот только ехать в комфорте было недалеко.

2.

Через их полутёмный двор она бежала бегом, только машинально вскинула глаза на окна квартиры. Все окна светились. «Ах, да! Ведь дети Светкины у нас… Что-то для них придумать надо…»
Но придумывать ей не пришлось.
Едва она открыла двери, в прихожую выскочил донельзя довольный Антошка и, обхватив её колени и заглядывая ей в лицо снизу вверх, закричал:
- Тетя Люба! А наша мама к Деду Морозу уехала! За подарками! Мы теперь у вас жить будем! За нами Даша и Маша приехали и забрали нас, вот!
- Антошка, я холодная, простудишься, - мягко отстранила она малыша.
Из кухни выглянула мать, тревожно и вопросительно глядя на неё, осторожно спросила:
- Есть будешь?
- Потом, мам. Пока только чаю горячего, - ответила она, глазами показывая на Антона.
Тут же в прихожую выскочила раскрасневшаяся Алёнка и закричала:
- Антошка! Ну, ты куда ушёл? Маша же тебя уже рисует! Здрасьте, тёть Люба! А мы письмо Деду Морозу пишем, а то мама уехала, а письмо и не взяла!
«Почему маленькие дети так громко кричат? – подумала она, - Наверное, просто боятся быть неуслышанными…»

Она уже пила обжигающе горячий, ароматный чай, когда в кухню вошла Дашка,  и вопросительно глядя на неё, сказала:
- Привет, мам… Что случилось?
- Даже мне не говорит, - обиженно заметила мать, - словно мы тут ей все чужие…
- Да ну,  ты что, мам, - устало сказала она, – просто я думаю… Светка в больнице. Ногу сломала. И что делать, я не знаю. Олегу просит не говорить, а он в Мюнхене.  А детей нужно ещё в сад и в школу как-то отвозить…
Мать только ахнула, а Дашка протянула:
- Ну, ничего себе… А как же это она?
Ответить она не успела, в кухню вошли и Алёнка, и Антон, а замыкала всю делегацию Машка.
Дашка что-то тихонько шепнула ей на ухо, и Машка ахнула, прикрыв рот рукой, но малышня, занятая важными для них делами, ничего не заметила.
- Тетя Люба, посмотрите, какое письмо! Его нужно как-то теперь Деду Морозу отправить! – вертясь на месте, проговорила  Алёнка.
На большом листе красивым Дашкиным почерком было целое послание для Деда Мороза, с пожеланием ему здоровья и счастья, и приветами внучке Снегурочке. И конечно, сокровенные желания, просьбы о подарках… Вместо подписей на листе были нарисованы смешные рожицы всей четвёрки – и Дашки, и самой Машки,  Алёнки, и Антошки.
Машка просила кисточки для акварели. «Угадала!» - похвалила она себя.  Дашка – какую-нибудь книгу по медицине.  «Хитрюга! Какую-нибудь, ишь ты…» Остальное просили малыши.  «Сюрприз для Светки» - усмехнулась она.
- Тётя Люба, а Вы отправите письмо? Оно точно к Деду Морозу попадёт? - спросила недоверчивая Алёнка.
- Конечно. Я утром куплю большой и красивый конверт и сразу отправлю, - ответила она.
- Алёна! Там мультики сейчас начнутся! – закричал Антошка, и бегом бросился в комнату. За ним, подпрыгивая, убежала и Алёнка…

Уже поздно вечером, когда малышей уложили наконец спать валетом на её диване, с трудом его раздвинув (сама она никогда диван не раздвигала – что-то там скрипело и заедало, и ей не хотелось возиться), все собрались на кухне, плотно притворив двери в комнаты.
- Не упадут они? – спросила она, глядя на девчонок.
- Не, мам, я кресло ещё придвинула, а то Тошка брыкается во сне, - сказала Дашка.
- А уроки с Алёнкой сделали?
- Ой, мам! Ну, какие там уроки! Малюсенький рассказик, две строчки упражнения и четыре лё-о-гоньких примерчика! – засмеялась Машка.
- Маша… Девочки мои дорогие, - помолчав, устало сказала она, - то, что для вас – ерунда, для Алёнки – серьёзный и нелёгкий труд… Вы с детьми работать собираетесь. Обе. Помните про это, пожалуйста…
Машка опустила голову и кивнула, а Дашка посмотрела на неё широко распахнутыми глазами и вдруг сказала:
- Ой, а я сочинение не дописала… Завтра сдавать!
- Значит, в школу и садик детей повезу я, - решила она, - Иди, пиши своё сочинение… Нам ещё «двоек» не хватало для полноты счастья…
- Может, тогда я, мам? – робко спросила Машка, - Я-то всё сделала…
- Никто никуда не повезёт, - решительно сказала мать. - Детей ни свет, ни заря поднимать… Толкаться в метро, в самый пик… Пусть спят, один день и пропустят, ничего. А часов в десять я их и отвезу. И в сад зайду, и в школу. Объясню всё. Там и поживу пока, у них. Вещи для Светланы соберу. А ты после работы заберёшь и отвезёшь. А вам, дорогие мои, домом самим заниматься придётся. Маме некогда будет… Простой обед приготовить уже умеете.
- А если дядя Олег позвонит? – спросила Машка.
- Врать не будем, - подумав, сказала она. - Но и пугать его не надо… Всё устроится как-нибудь… Да, забыла совсем, - сказала она, слегка покраснев (ничего она не забыла). - Светка ведь лежит в