Глава 20
Солнце уже разогнало туман. День обещал быть по-летнему жаркий. Зеленые листья вязов, окружавшие поместье «Тауэр», в небольшом бассейне перед домом, отражалось голубое небо. Садовники с граблями терялись на огромных просторах сада. Все дышало и жило вокруг, только в душе Эмилии была кромешная тьма, словно в лабиринте подземного туннеля.
Мысли в беспорядке метались в ее голове, накладываясь одна на другую. Чувства смешались в ней, как овощи в салате. Гнев, надежда, страх свинцовым грузом лежали на ее сердце:
«Что-то, безусловно, произойдет», – думала она, – «и это будет хорошая новость… А если, плохая... а если, произойдет что-то ужасное, подавляющее, после чего я уже не смогу оправиться... Но, почему? Почему Чарльз мне ничего не рассказал? Какой упрямец! Он сделал это намеренно, чтобы заставить меня нервничать и переживать! Как один он справится? А если с ним что-то случится….и не кому даже помочь! Как же узнать, куда он направился!»
Эмилия в отчаянии металась по роскошной гостиной дома, лишь распугивая своим встревоженным видом молчаливых слуг, не решающихся к ней обратиться. Но, внезапно застыв на месте, что соленной столб она оставалась в таком положении несколько секунд, затем резко сорвавшись, вихрем влетела по лестнице вверх к себе в комнату, и усевшись возле зеркала, на обитый бархатом пуфик, уныло уставилась на свое отображение.
Через несколько минут в дверь постучались, и на пороге появилась служанка. Недоуменно пожимая плечами, следом за ней мелким шагом в комнату вошла Манон.
– Я предупреждала мисс, что вы никого не желаете видеть, но леди, настаивала, – оправдываясь, заговорила негритянка.
Эмилия снисходительно махнув рукой, попросила ее выйти, и когда закрылась дверь, надменно с недоумением окинула незваную гостю.
– Вы уверенны мисс, что именно меня хотели видеть? Дело в том, что Гарри по-прежнему без сознания, а кроме нас двоих, в доме больше никого нет.
Манон молчаливо качнула головой.
– В таком случае проходите, я вас выслушаю, – ее надменности, могла бы позавидовать и королева. Она не понимала, чем мог быть вызван визит той, и молча, смотрела на женщину, ожидая объяснений.
Неожиданно Манон, будто лишившись последних сил, упала на колени и обхватила руками талию Эмилии, прижавшись головой к ее груди. Та в растерянности застыла, ничего не понимая и хлопая ресницами.
От судорожных вздохов женщины, она непроизвольно вздрогнула, чувствуя через тонкую батистовую рубашку, что руки Манон обвились вокруг нее как тропические лианы, гибкой, неумолимой и обжигающе горящей хваткой. Тяжесть головы, прижатой к ее телу, вызывало у Эмилии странное чувство, в котором сочеталось удовольствие и неприятное напряжение.
Этот длинный занудный вопль, который исходил от Манон, заставил в очередной раз содрогнуться девушку. И в голове Эмилии промелькнула мысль, разве похожа эта стоящая перед ней женщина, на ту жесткую и казалось безжалостную Манон, которую она видела не далее чем вчера вечером.
Ну, нет! Неотрывно смотрящие на нее, зеленые глаза женщины, были необычайно прекрасны, излучаемый ими свет, пронизывал Эмилию в самую глубину сердца, поражая своей нежностью, немой мольбы.
Эмилия не зная, что сказать, хотела было встряхнуть Манон, привести ее в чувства, понимая что та явно не в себе. Непрошенная гостя все еще стояла на коленях, но уже начала приходить в себя, сознавая нелепость своего поведения.
– Простите меня! – наконец-то вымученно произнесла она. – Что я наделала, я не хотела с вами ссориться.… О, Боже, сколько же глупостей, я наговорила! Вы меня за это, никогда не простите! Я не знаю, как это получилось, ревность лишила меня разума. На меня напало безумие, когда я увидела вас.
Такое зрелище было не для глаз Эмилии, тягаться в силе, она могла лишь только с мощным противником, а Манон, теперь была беззащитна и слаба, на какой-то миг на Эмилию даже накатило раскаяние, что она так чопорно и безжалостно держится с ней. Смягчившись душой и сердцем, она мягко понимающе заговорила.
– Постарайтесь успокоиться Манон, и тогда мы все обсудим. Я ведь ничего не имею против того, чтобы вы виделись с Гарри. Успокойтесь, и я провожу вас в его комнату. Пока кузен без сознания, но доктор сказал, что скоро он придет в себя.
Проводив женщину к креслу, Эмилия предложила ей сесть, и поднесла фужер с водой. Сделав несколько больших и жадных глотков, Манон поставила его на столик, стоявший рядом, и заговорила, но уже более спокойным голосом.
– Вы такая спокойная, такая неприступная. Откуда вы черпаете свое мужество или оно досталось вам по наследству? Я наслышана, что ваш отец был Английским послом в Китае, я уверенна, он мужественный человек!
– Вот и хорошо, вижу вы успокоились, – как можно мягче произнесла Эмилия, уходя от этой темы, грозившей привести к неприятным воспоминаниям. Ласково поглаживая влажный лоб гости, она попыталась направить разговор в другое русло.
– Говорите, говорите, что вас беспокоит, вы должны высказаться, а когда это произойдет, наступит облегчение.
– Вы очень добры ко мне, хотя я этого не заслуживаю. Еще вчера я обидела вас, оскорбила. Но, это произошло оттого, что я вас плохо знала, точнее совсем не знала.
– Все мы иногда поступаем не обдуманно, а потом жалеем и раскаиваемся. Мне бы не хотелось, чтобы вы думали, будто я пытаюсь увести у вас Гарри. Очень долгое время я принимала его за Клайда, и этим объясняется наша близость. Клайд для меня как родной брат, мы вместе с ним выросли и всегда были очень дружны. Я любила Гарри, но по-родственному, и у меня даже в мыслях не было удерживать его возле себя, или хуже того, обольщать своего кузена, – оправдываясь, заговорила Эмилия.
– Да, я теперь знаю, но Гарри уже не мой, и никогда моим не был. Я не смогла его заставить полюбить себя, и никогда это сделать не смогу. Кто знает, может это и к лучшему. Теперь я встретила Клайда, и кажется, поняла, что он именно тот человек, которого я хотела видеть в Гарри, но так и не смогла. Если вы когда-нибудь сможете простить меня и забыть о нашей ссоре, то я смогу надеяться на счастье, которого не знала никогда.
– Считайте, это произошло, я все забыла, и кто знает, может в дальнейшем, мы станем хорошими подругами. В словах Эмилии не было притворства, она вполне допускала такую мысль. Все в жизни бывает, почему бы ни случиться этому.
Манон услышав эти слова, вскочила с кресла и, подбежав к Эмилии, крепко обняла ту. Искренность ее эмоций не вызывала никаких сомнений, глаза женщины просто сияли от радости.
– Вы возвращаете меня к жизни. Вы возродили в моей душе надежду. Вы благородны и добры, теперь мне понятно, почему вас любят все! Любовь придет и к вам, когда наступит время, но, а пока вы слишком молоды и не думаете о ней.
Все еще пытаясь загладить свои вчерашние ошибки, говорила Манон, преданно вглядываясь в глаза Эмилии.
– Любовь? Зачем, она мне нужна. Это малодушие и изнеженность. Другими словами то, что делает человека уязвленным, незащищенным. Любовь к сестре, принесла мне боль и немало страданий, но любовь к родственникам, это вещь неизбежная, и не о какой другой любви, я не хочу слышать! С прорывающимся наружу гневом, выпалила Эмилия, и, отстранив Манон, рухнула в кресло.
Женщина вновь подошла к ней, и расправив складки платья, опустилась на одно колено, нежно понимающе поглаживая Эмилию по голове, ведь все о чем, та думала в те минуты, красноречиво отражалось на ее лице.
– Но, почему вы так расстраиваетесь милая, ведь Чарльз пытается вам помочь. Он самый упрямый, непробиваемый ублюдок в этом мире, уж поверьте, и он обязательно сделает то, что обещал! Я его очень хорошо знаю, ведь до того, как влюбиться в Гарри, я любила его. Но наши отношения с самого начала были обречены на провал. Он видел во мне лишь женщину, а мне хотелось большего. Поэтому мы и расстались, оставшись добрыми друзьями. Гарри же был совсем другим, более серьезный и деловой, не менее привлекательный чем Чарльз, вот я…
Внезапный истерический хохот Эмилии, прервал Манон, она недоуменно захлопала глазами, уставившись на ту. Угомонившись, Эмилия виновато пробормотала.
– Извините, но Чарльз красавец, эти слова звучат просто смешно! – сказав, она опять захихикала.
– Вы говорите так, потому как совсем его не знаете. Не стану от вас скрывать, Чарльз был редким повесой. Он мог заставить себя полюбить кого угодно, а потом с насмешкой наблюдать, за страданиями своей жертвы. Я думала, что его ничто уже не изменит, но вот появились вы, и все перевернулось с ног, на голову, теперь страдает он, а вы смеетесь.
– Все это, довольно тошнотворная штука, Манон. Я ничем не отличаюсь от остальных. Так же как все, я для Чарльза могу стать лишь очередным завоеванием, объектом глупого, пустого, бессмысленного флирта, но не более, – с непоколебимой уверенностью говорила Эмилия.
Манон закачав головой, поспешила ей возразить:
– Нет Эмми, вы не правы, он сам говорил мне, что любит вас, а такими словами он не бросается.
Ни один мускул не дрогнул на лице Эмилии, оно явно указывало на то, что она придерживается совершенно иного мнения.
– Неужто вы считаете меня настолько глупой, чтоб я могла поверить в его любовь? Вы верите ему, ну и напрасно. Чарльз говорит правду, лишь на один вопрос, «который час» и только! Не думаю, что он вообще способен любить, поскольку у него отродясь не было сердца!
– Что заставляет вас думать, будто… взволнованно начала Манон, видя непоколебимое упрямство в глазах девушки, но Эмилия ее на полу слове перебила:
– Манон, я слышала собственными ушами, как он поспорил с Гарри, что первым уложит меня в постель, он поклялся могилой своей матери, и теперь пытается выполнить то, что обещал! Нет, не подумайте, я на него не сержусь, да и как я могу, Чарльз немало сделал для меня! По моей вине он был ранен. Я люблю его как друга, и мне очень жаль, что у него ко мне иного рода чувства.
– Ах, Эмми, Эмми, не бывает так слеп, как тот кто, не хочет видеть! Не стану спорить с вами. Жизнь покажет, кто из нас прав, но в любом случае вы вполне можете положиться на Чарльза, если он пообещал, он найдет вашу сестру, прежде чем, это сделают сыщики, нанятые вашим отцом – тон Манон, был схож с тоном заботливой няньки. Эмилия выслушав ее, в неуверенности пожала плечами.
– Самоуверенность, это первый признак поражения! – с умным выражение лица, изрекла она, не допуская, что это изречение в большей мере касается ее. – Чарльз слишком самоуверен, он только и твердит, мы найдем Камиллу, найдем, а вместо поисков, только тем и занят, что вертится возле меня, вызывая на ссоры.
– То, что вы с ним часто ссоритесь, это я знаю, – улыбнувшись, невозмутимо продолжала Манон. – Я это поняла, когда вчера вечером, он пришел ко мне в гостиницу мертвецки пьяный. Мне даже пришлось его оставить у себя в номере. Конечно, после того, как он допил все запасы моего спиртного, и уснул на моей постели. С утра, когда я собиралась к вам, он уже встал, и как я поняла, собирался ехать по вашему делу. О своих намерениях навестить вас, я ему не говорила.
Глаза Эмилии
