Rogue: исповедь мертвеца

город Альянса и, скорей всего, это должен быть представитель самого Альянса. Я вскочил на ноги и, будучи не в силах лежать, взволнованно начал ходить туда-сюда. Сидящий на трухлявом бревне Дар'гал, под ярким светом звёзд изучал какую-то карту.
- Что, не спится? - спросил он, увидев меня. – Ну-ка, иди сюда.
Я подошёл к орку, мысленно проклиная его за то, что он помешал мне думать о важных вещах.
- Смотри! – сказал он, показывая мне карту. – Вот здесь наша лесопилка, а здесь находимся мы.
Где-то в близлежащих лесах взметнулась ввысь стайка птиц, как-будто встревоженная чем-то или кем-то. Дар’гал отложил карту, и уставился на лесной массив, настороженно поглаживая рукоятку своего топора.
- Знаешь что, Озгурд, - медленно проговорил он. – Пойди-ка, проверь наши посты в той стороне, а я разбужу остальных.
Чутьё не обмануло этого опытного орка. Лишь только я двинулся в сторону деревьев, как сразу увидел вспышку выстрела, и мгновенно бросился на землю. Пуля только слегка оцарапала мне ухо. Одновременно с этим сзади меня раздался яростный рёв Дар’гала:
- К бою! Поднимайтесь, сонные мухи!
Но бойцов нашего отряда уже не нужно было будить. Грохот ружья моментально поднял всех на ноги, и заставил схватиться за оружие. И в тот же миг из леса к нам рванулась толпа врагов, крича и стреляя на ходу. С великой досадой я вспомнил, что оставил свои кинжалы возле плаща, который лежал на траве в десятке шагов от подозвавшего меня командира. Вскочив с земли, я кинулся назад, не обращая внимания на летевшие пули и стрелы. Уже хватая с травы клинки, я услышал, как сошлись в рукопашной схватке две группы воинов. Наши стрелки предусмотрительно отошли в сторону, и под ярким светом звёзд открыли огонь по противнику. Но, опасаясь попасть по своим, они прекратили стрелять, и бросились в бой. Всё смешалось. Люди, орки, эльфы и дворфы били, резали и рубили друг друга с таким ожесточением, как будто это было внезапно взбесившееся стадо диких зверей, которые решили разорвать всё живое вокруг. Разъярённый Дар’гал, зажимая рану в боку, и изрыгая проклятия, одной рукой крушил своим топором любого, кто был похож на врага. Спину командиру нашего отряда прикрывал таурен Рейн, по прозвищу Игла. Его прозвали так за то, что на спор он рогом прошибал насквозь молодое дерево. Правда, делал он это очень редко, поскольку высвободить потом рог из ствола стоило больших усилий. Но в эту ночь Рейн использовал любой способ для того, чтобы уничтожить противника. Когда на него бросилось трое врагов, он с такой силой метнул в них свой щит, что свалил с ног двоих, но третий сумел выбить из второй руки таурена оружие, и уже хотел ударить его мечом, но Рейн быстро сделал шаг вперёд, и с размаху вонзил один из своих рогов в незащищённую бронёй шею неприятеля. Смотря на всё это, я ощущал какую-то внутреннюю дрожь, но она быстро прошла, и благодарить за это надо было двух дренеев, которые набросились на меня настолько быстро, что я не успел уйти в невидимость. Впрочем, она мне и не понадобилась. Всё произошло за считанные секунды. Я сделал резкий рывок в сторону, так, чтобы один из нападавших оказался на одной линии между мной и своим соплеменником. Затем нырнул вниз, уворачиваясь от секиры, и сразу же резанул обоими кинжалами ему по животу, после чего оттолкнул ногой прямо на второго дренея. Это было весьма кстати, поскольку тот уже готовился выстрелить в меня из ружья, стараясь не зацепить товарища. Пуля ушла в небо, а стрелок, сбитый с ног собратом с выпадывающими внутренностями, мгновением позже стал мишенью для моих кинжалов, которые я метнул в него одновременно. И тут моя спина ощутила сильный удар, едва не сваливший меня на землю. Обернувшись, я увидел ночного эльфа с занесённым для второго удара посохом. Моё оружие осталось в умирающем дренее, и вытаскивать его, просто не было времени. Я бросился на врага, ударом в лицо повалил его на траву и, навалившись сверху всем своим весом, хотел было задушить, но вспомнил, что у меня с собой всё-таки есть кое-что. Моя рука вытащила короткую арбалетную стрелу, и занесла над противником, чтобы вонзить её ему в горло. Реакция эльфа была настолько неожиданной, что поначалу я даже растерялся. Он впился взглядом в стрелу, и совершенно перестал сопротивляться, что дало мне время немного разглядеть его получше. И я действительно растерялся. Более того, я был просто ошеломлён.
- Откуда у тебя эта стрела? – крикнул эльф, и от звука его голоса я окончательно впал в шок.
Не говоря ни слова, я поднялся на ноги, и когда моя тень ушла с лежащего на траве эльфа, в свете звёзд я узнал его окончательно.
- Назови своё имя! – мой голос неожиданно охрип, как-будто я внезапно простудился.
- Мэллон, – встав с травы, ответил эльф, не понимая, что происходит.
- Мэллон… - медленно повторил я. – Моего сына зовут Мэллон.
- Что ты несёшь?! – раздался сзади голос, и кто-то приставил к моему горлу нож.
Затем вдруг раздался звук рассекаемого воздуха, неизвестный противник вздрогнул, и нож выпал из его руки. Я обернулся к упавшему на землю телу человека, из бока которого торчала длинная стрела.
- Ароссо! – закричал эльф с такой болью в голосе, как-будто сам получил смертельную рану.
К нам быстро подбегали Дар’гал и Рейн. Таурен уже на ходу замахивался своим молотом, намереваясь разбить голову эльфа на мелкие кусочки, и в этот момент во мне что-то взорвалось внутри. Я кинулся навстречу таурену, и с яростью толкнул его в грудь. Тот от неожиданности свалился на траву, не в силах осмыслить моего поступка. Изумлённый Дар’гал с топором в руке замедлил ход, и заорал:
- Ты что?! Убей этого остроухого!
- Я убью любого, кто подойдёт к нему! – в ответ закричал я, и наконец-то выдернул свои кинжалы из мёртвого дренея.
Но я совсем упустил из виду Рейна, который встал с земли, и молнией метнулся ко мне. Одним движением отшвырнув молодого эльфа в сторону, он нанёс удар, от которого у меня всё поплыло перед глазами, ноги подкосились, и я потерял сознание.

Глава 13. Кто ты, Озгурд?

Яркий свет факела больно резал глаза, привыкшие к темноте. Гаррош Адский Крик молча стоял в камере подземелья, и смотрел на меня тяжёлым взглядом, который не предвещал ничего хорошего. Орк Дар’гал с горящим факелом в руке находился чуть позади вождя, настороженно переглядываясь с тауреном Рейном по прозвищу Игла…

Стычка между отрядами Орды и Альянса в Ущелье Песни Войны закончилась полным поражением последних. Уже утром, очнувшись с дикой болью в голове, я обнаружил себя связанным, и лежащим на траве в центре нашего лагеря. Ночной эльф Мэллон, так же со связанными руками, лежал в двух шагах от меня, и смотрел, как Дар’гал допрашивал пленного дворфа, одного из двух оставшихся в живых из отряда противника. Дворф говорил мало, больше плевался, и с ненавистью глядел на всех вокруг. Терпение орка, в конце концов, закончилось и, понимая, что большего от пленного добиться не получится, Дар’гал с яростной руганью всадил свой топор в голову дворфа. Ударив ногой мёртвое тело, орк плюнул на него, и направился в нашу сторону.
- Сынок, не слишком ли ты молод для войны? – издевательским тоном обратился он к Мэллону.
- А ты развяжи мне руки, и увидишь! – ответил эльф захохотавшему Дар’галу.
- Ты видел, что я сделал с твоим союзником? – орк перестал смеяться, и его лицо перекосилось от злобы. – С тобой будет то же самое, если ты не скажешь мне, какого демона вы сюда притащились!
Эльф замолчал, и отвернулся, одарив Дар’гала презрительным взглядом. А тот уже потерял интерес к Мэллону, и сделал шаг в мою сторону.
- А ты у нас, оказывается, не такой уж простой, как кажется поначалу, – орк задумчиво посмотрел на меня. - Кто ты? Шпион? Предатель, подкупленный врагом?
- Я не предатель! А ты мне не судья! – я чуть было не выпалил правду, но вовремя остановился.
- Ну и хорошо! – неожиданно согласился со мной Дар’гал. – Я знаю, кто тебя будет судить.
Он повернулся к остальным бойцам отряда, и крикнул:
- Пошевеливайтесь, мы идём назад, в Оргриммар! Этих двоих доставить в целости и сохранности к вождю. Он сам разберётся, кто тут враг, а кто предатель…

Подземелья Оргриммара кишели змеями и другими опасными тварями. Поговаривали, что там водились даже неупокоенные духи умерщвлённых пытками пленников и разных преступников. Но в нашей камере не было ни змей, ни привидений. Там была темнота. Темнота и гробовая тишина. Снаружи не просачивалось ни лучика света, ни какого-либо звука. Меня и Мэллона бросили в одну камеру, чему я очень обрадовался. У нас было полно времени для разговора, и этим обстоятельством я воспользовался сполна. Во тьме я не видел глаз эльфа, но чувствовал, что поначалу он не верил ни одному моему слову. Всё изменилось, когда я рассказал ему про мои видения в деревне Сен’джин. Я рассказал ему всё, что со мной произошло с тех пор, как я появился в Тирисфальских лесах. И, кажется, он начал мне верить. Он не вопил от восторга, и не проливал потоки слёз, но перестал перебивать меня, и стал слушать очень внимательно. А потом сам рассказал мне про Ароссо, и про арбалет с надписанными стрелами, который, по словам паладина, при рождении подарил ему отец. Настоящий отец. Мы говорили очень долго, желая докопаться до истины, а она была ещё очень далека от нас. Но в тот момент мы сделали гигантский шаг навстречу друг другу, забыв о том, что волей судьбы принадлежим противостоящим народам. Единственное, что мы не понимали оба, так это то, как ночной эльф Изенделл превратился в нежить по имени Озгурд. И прояснить это мог только один человек. Человек, который на наших глазах упал, пронзённый стрелой из лука в Ущелье Песни Войны…

Гаррош Адский Крик в сопровождении орка Дар’гала и таурена Рейна вошёл в камеру, где мы находились по нашим подсчётам уже неделю, а может быть и больше. Свет факела ослепил нас, а пока мы к нему привыкали, тяжёлый взгляд вождя Орды просто придавливал нас к каменному полу, кое-как прикрытому какой-то сухой травой. А затем в тишине раздался голос, который в этих подземельях разнёсся эхом на несколько сотен шагов.
- Молодого щенка я убью сам! – прорычал Гаррош. – А тебя, Озгурд, сбросят с самой высокой скалы в Оргриммаре, и твои останки растопчут самые большие кодо, которые только найдутся в Калимдоре! Но сперва…
Он схватил меня, притянул вплотную к своему, искажённому яростью лицу, и продолжил:
- Сперва ты скажешь мне, что за представление вы устроили в ущелье! Ты мне скажешь, почему союзник Великой Орды закрывает собой врага в бою! Ты мне скажешь, кто ты такой на самом деле, Озгурд!
Гаррош швырнул меня на пол, и хотел было выйти из камеры, но его остановил мой голос. Он дрожал и прерывался, но не от страха за свою шкуру. Мой голос дрожал от злости и решимости, от справедливого негодования и чувства собственного достоинства.
- Стой, Гаррош Адский Крик! Я не скажу тебе того, о чём ты так хочешь узнать! Но я скажу тебе одно – я нигде и никогда не был, и не стану предателем! И ты не посмеешь обвинить меня в этом!
Адский Крик, обернувшись, посмотрел на меня, усмехнулся и, выходя из камеры, сквозь зубы процедил:
- Посмотрим…


Глава 14. Я остаюсь!


На крепких ветках снег лежит,
И день уходит прочь,
В гнезде виверна уже спит,
И наступает