Мы продолжали путь на запад, к Проливам. Старая и, как выяснилось, не очень надежная посудина, скрипя всеми частями рангоута, мало-помалу продвигалась к цели. Справа по борту остался остров Борнхольм, принадлежащий Дании., а далеко слева немецкий Рюген. Один из них, видимо, и есть легендарный Буян, который упоминал Пушкин в «Сказке о царе Салтане».
Мне, понятное дело, не до сказочных островов. Одна забота – унести ноги с пиратского корабля. Хватит с меня приключений в духе Стивенсона.
Вот Роде мои чаяния были явно до лампочки, вернее до фонаря, подвешенного к потолку каюты.
Этот светильник я увидела, когда по зову капитана вошла в его «апартаменты».
Как не хотелось мне идти к этому человеку! Но ослушаться, значит нарушить приказ капитана и долг лекаря, которого зовет больной.
Едва ступила на порог, в нос шибанул знакомый едкий запах крепкого табака в сочетании с винными парами.
Капитан не выглядел больным. Похоже, рана его не беспокоила больше. Разве только печень пошаливала, или сердце, что немудрено при таком безудержном пьянстве. Роде сидел на табурете возле стола, опершись спиной о стену, курил. Сапоги он снял, и они валялись в углу. Вообще, в каюте царил живописный беспорядок: шляпа и камзол висели на упомянутом мною фонаре, сабля без ножен и пара пистолетов засунуты под табурет. На столе красовалась лужица и всаженный со всей дури в столешницу нож.
– Вы звали меня, сэр? – обратилась я к Роде.
– Присаживайся… Джек. – Капитан указал на свободный табурет и ухмыльнулся, обнажив желтые прокуренные зубы. – Если вам не нужна моя помощь, сэр.., – начала я.
– Садись! – оборвал капитан. Я подчинилась. – Послушай, Джек, или как там тебя? Дженни? Назовись!
– Жанна, сэр.
– Ха! Что ж, пускай будет Жанна. Так вот, ты на моем судне и обязана подчиняться! Если капитан говорит, садись, стало быть, села без лишних разговоров! Хочу потолковать с тобой… Выпьешь?
Он, не вставая, дотянулся до шкафчика на стене, достал кружку, плеснул в нее из початой бутылки.
– Это шотландское виски из запасов бывшего капитана «Сирены», да упокоится его душа с миром.
Роде налил и себе, выпил залпом «за упокой души» убитого и ограбленного им моряка. Я чуть пригубила: отказаться от угощения, значит проявить неуважение к капитану, да и помянуть мертвого – обязанность живых.
Мне неуютно было, сидела словно на углях. Не знала, как держаться с Роде. С одной стороны не устает подчеркивать, что он тут царь и бог и мое дело выполнять приказы, с другой выпить предлагает, как с ровней.
– Жанна… – Он усмехнулся. – Чего тебе дома не сиделось, дуреха? Родители-то живы?
Я кивнула.
– В Московии?
Я опять кивнула.
– Какого же рожна в чужие земли занесло тебя?
Повторила легенду, уже поведанную однажды Сидонии фон Борк, мол, жених бежал от царского гнева, я последовала за ним, он заболел и умер…
Красивая, но не слишком правдоподобная история. Впрочем, правда, открой я ее, едва ли выглядела бы убедительней.
– У всех баб куриные мозги, – грубо прокомментировал Роде. – Ради какого-то прохвоста бросить родительский дом! Выйти в море на каперском судне!.. Это мне по душе, клянусь святым Кнудом! – закончил он неожиданной похвалой.
Роде встал. Я тоже поднялась. Хотела спросить разрешения выйти, но капитан грубо облапил меня и притянул к себе.
– Ты нравишься мне, проказница…
– Сэр… прошу вас, не надо! – протестовала я, силясь вырваться.
Мое сопротивление только распалило пирата. Он стал заваливать меня спиной на стол.
– Ты подаришь моряку немного радости?! Ну же, не заставляй меня быть грубым!
– Пустите меня, сэр! Я не хочу… так.
У меня навернулись слезы. Роде вдруг ослабил хватку, дал мне возможность поднятья и привести в порядок одежду.
Потом взял за подбородок, приподнял его и пристально посмотрел мне в глаза.
– Я ведь не ненавистен тебе, верно? Не бойся, я хочу, чтобы у нас было по обоюдному согласию. Ты станешь мне, как жена… Подумай.
«Никуда ты не денешься, будешь моей», –прочла я в его глазах.
Когда-то давно я прочла книгу об истории пиратства. Там рассказывалось, что наряду с мужчинами морским разбоем иногда занимались и представительницы прекрасного пола. В памяти остались имена пиратки-принцессе, дочери готского короля Альвильды из раннего средневековья, Жанны де Бревиль, командовавшей каперскими судами во время Столетней войны – она мстила французам за казненного мужа, и китаянки Чжэн Ши, современнице адмирала Нельсона. А «королева пиратов» Грейс О, Мэлли грабит корабли прямо сейчас, в конце шестнадцатого века. О ее невероятной смелости и жестокости ходят легенды.
Среди историй о пиратках одна словно с меня списана. Точнее, это история двух женщин: Энн Бонни и ее подружки Мэри Рид, «Кровавой Мэри». Обе выдавали себя за мужчин. Энн, будучи женой капитана каперского судна, плавала, числясь матросом, участвовала в абордажных схватках, удивляя безрассудной отвагой и бешеным нравом отъявленных головорезов. Судьба Мэри Рид была еще удивительнее: она, под видом парня, вышла в море юнгой, затем стала пехотинцем, потом драгуном, влюбилась в сослуживца, открылась ему и вышла за него замуж. Когда мужа-драгуна убили в бою, Мэри вновь поступила на корабль, и опять под видом мужчины. В качестве матроса каперского судна Мэри попала в плен Энн Бонни. Красавец «матрос Мак» понравился Энн и она пощадила его. Тут-то и выяснилось, что Мака на самом деле зовут Мэри. Так у кровожадной Энн появилась достойная подружка, вскоре получившая прозвище Кровавой Мэри.
В общем, не я первая, не я последняя.
Слабое, надо сказать, утешение.
Моя одиссея пока что и не думает заканчиваться. Между тем «Сирена» под носом у шведов, стерегущих в проливе Фемари-Бельт, вошла в Большой Бельт. Здесь, в датских водах Роде чувствовал себя дома, несмотря на то, что шел под английским флагом.
Слева по борту лежал знакомый мне остров Фюн, у которого два месяца назад, в начале нашего вояжа, останавливался «Единорог». Желтые холмы и зелень садов оживляли пейзаж этого благодатного края. На полях копошились люди, косили, вязали снопы – у крестьян сезон жатвы.
Сельская идиллия.
Мне подумалось: и спустя четыре сотни лет здесь ничего, в сущности, не изменится. Да, через проливы проложат мосты, остров прорежут автобаны, туристы со всего мира оккупируют отели и пляжи, но тут, в глубинке, жизнь будет течь спокойно и неторопливо, как датское пиво по усам бюргеров Оденсе.
Впрочем, сейчас меня больше интересовало поведение капитана. Он явно что-то задумал.
«Сирена» вошла в небольшую укромную бухту и встала на якорь напротив рыбацкой деревушки. На отлогом песчаном берегу сушились снасти, распяленные на козлах, несколько небольших лодок стояли, вытащенные наполовину из воды. Аккуратные белые домики под крытыми соломой крышами расположились поодаль, на возвышении.
По приказу капитана английский флаг временно заменили на разбойничий кумач.
Это был условный знак.
На берегу началось движение. Трое мужчин сели в лодку и направились к «Сирене».
Через четверть часа они уже поднимались на борт. Капитан шумно приветствовал гостей и провел в свою каюту.
Как я уяснила потом, эти люди купили, очевидно, с солидной скидкой, весь груз «Сирены».
Пират водил дружбу со скупщиками краденного. Для обоюдной выгоды.
Спустя еще час началась разгрузка судна и переправка груза на берег рыбачьими лодками.
Самое время улизнуть с корабля и уйти вглубь острова, искать приюта в каком-нибудь городке или деревушке. Я удалилась в каюту и стала быстро собираться, рассчитывая взять необходимый минимум вещей – до берега придется добираться вплавь. Вымокнуть я не боялась. Пустяки, какие! Убегу, чего бы это ни стоило!
И тут произошло неожиданное.
С наружной стороны двери послышался шум – навешивали и закрывали замок. Раздался голос Роде:
– Извини, Джек. У меня возникло подозрение, что ты собираешься оставить корабль. Придется тебе посидеть под замком, покуда судно не выйдет в море.
Я бросилась к двери и отчаянно замолотила кулаками.
– Выпустите меня! Это произвол!
В ответ смешок и язвительно-укоризненное:
– Джек, ты и на самом деле решил дезертировать? За подобный проступок полагается каторга. Оставь мысли о побеге и сиди смирно.
Что я могла возразить? Кому пожаловаться? Роде называет меня мужским именем, значит, кто-то из команды слышит. И не пытается вмешаться.
Силы оставили меня. Сидела и слушала, как моряки катают бочки, поют «Дубинушку» и еще что-то, вроде «Пятнадцати человек на сундук мертвеца», кричат «поберегись!», сквернословят.
Чтобы отвлечься, достала из сундучка мобильник, подключила зарядку, пожужжала, пока телефон не ожил. Выбрала в меню «аудиозаписи», нашла там «Снегири» Сергея Трофимова.
Люблю слушать эту песню, вспоминать и грустить под нее.
«Я сегодня ночевал с женщиной любимою…»
У меня, в мои двадцать пять, уже был роман с женатым мужчиной на двенадцать лет старше. Мы встречались два с половиной года, я просто с ума по нему сходила. Понимала: он никогда не оставит семью, но продолжала любить и… надеяться. Пока не узнала, что он завел интрижку с одной из моих знакомых.
Мужчины, что вы с нами делаете!
Разгрузка продолжалась по поздней ночи.
Утром меня выпустили – «Сирена» продолжила путь.
Никогда не знаешь, как карта ляжет.
Возможно, именно день, что мы потеряли, пока шала разгрузка судна, сыграл роковую роль. На выходе из пролива Каттегат, близ острова Лесё путь нам преградил английский галеон.
Он появился неожиданно, во всем грозном великолепии, четырехмачтовый корабль, габаритами превышающий «Единорог» и уж куда крупнее нашей скорлупки. Судно шло правым галсом, поперек курса «Сирены». Встреча с ним не сулила ничего хорошего.
Роде попытался было «сделать хорошую мину при плохой игре» - вел корабль прежним куром, надеясь, наверное, разойтись, обменявшись приветствиями на расстоянии. Не тут-то было.
Англичанин шел прямо на нас. Когда расстояние сократилось до полумили, на галеоне подняли сигнал: «Приказываю лечь в дрейф», подкрепив его выстрелом из пушки. Роде не подчинился, и велел готовить к бою имеющиеся на борту обе кулеврины.
Противник надвигался стремительно. Казалось, англичанин собирается таранить «Сирену».
Я стояла вместе со всеми на палубе, вцепившись в планшир фальшборта, и с ужасом ждала развязки.
Никто не сомневался – она наступит с минуты на минуту.
Сидеть, прячась в каюте, оказалось страшнее, нежели смотреть опасности прямо в лицо.
А может, это избавление? Сдамся англичанам, объясню, что в разбое не участвовала… Только станут ли они слушать? Возьмут и вздернут на рею, как пиратку.
Что если прыгнуть за борт и попытаться доплыть до острова Лесё? Нет, не вариант – до берега не менее трех миль… Что делать? На что решиться?
Роде заложил круто влево, стремясь оказаться у англичанина за кормой. Отчасти удалось, но неуклюжая тихоходная «Сирена» не могла соперничать с быстрым и маневренным противником. Галеон сделал поворот оверштаг, перейдя с правого на левый галс, и мы увидели на его борту два ряда распахнутых орудийных люков – словно две дюжины хищно разинутых пастей с черными жерлами пушек в глубине.
Устоять против такой мощи наша скорлупка не могла ни при каких
