В объятиях смерти

Рыбацкий посёлок насчитывал всего два десятка дворов. В основном это были постройки прошлого, двадцатого века из местного материала – ракушечника. До города километров сто. Места здесь рыбные и люди приезжали сюда, чтобы заработать денег и потом, если повезёт, устроиться с комфортом на большой земле. Раньше здесь была рыбацкая артель, по-старому рыбсовхоз. Люди ловили рыбу осетровых пород, бычков, камбалу, часть сдавали государству, часть забирали себе. Многие из артели перевозили сюда свои семьи и за три – пять месяцев строили здесь жильё с печным отоплением. Одной рыбой питаться было нельзя и новые хозяева заводили разную живность, кто во что горазд. Тут можно было увидеть весь арсенал домашнего зверя и птицы от поросёнка до индюков. А некоторые даже умудрялись держать песцов в клетках.
Располагался посёлок на косе между морем и озером. В озере добывали соль, а рядом находился песчаный карьер. После войны заключённые и вольнонаёмные люди построили здесь узкоколейную железную дорогу, чтобы можно было вывозить в город соль, песок и рыбу. За многие годы посёлок разросся. В пятьдесят третьем году здесь обосновались бывшие заключённые, некоторые прижились, обзавелись семьями, да так и остались там. В посёлке построили небольшую начальную школу для детей и магазинчик, в котором продавалось всё, начиная от хлеба и кончая порохом и дробью для охоты. В озере тоже водилось много рыбы. В тёплой воде рыба откармливалась и под осень достигала гигантских размеров. Летом здесь ловили камбалу и бычки, а осенью кефаль, «лобань» на местном наречии. Калабухи из артели сыпали сети, через три дня перебирали их, рыбу грузили в вагоны и увозили в город. А городской рыбзавод перерабатывал дары моря: коптил, солил, консервировал рыбу.
Зарплата в артели была небольшая, но, имея свободный доступ к рыбе, мало кто переживал об этом. Каждый рыбак имел свой личный сбыт «левой» рыбы и чёрной икры.


             Конечно, без рыбинспекции дело не обходилось, местное население называло их «драконами». Городская рыбинспекция обычно выбирала одного человека из посёлка и назначала его инспектором, он получал оружие, катер, моториста и двух помощников. Местные инспекторы обычно «держались» несколько лет. Они сразу обрастали связями, становились друзьями для «нужных» людей, в основном, из правящих структур. Инспектора всегда уважали, были рады во всех домах, на любых праздниках, будь то крестины или именины, свадьба, инспектор везде был почётным гостем. Обычно такие люди не выдерживали испытания славой, как следствие, они обрастали жиром и быстро спивались. На смену ему приходил другой человек, который повторял путь предыдущего.
Жизнь посёлка шла по принципу: вы нам рыбу, а мы вам всё остальное. В принципе, обе стороны оставались довольны. Довольны, но до тех пор, пока государственная система не начала давать сбой. Рушились все моральные экономические, политические и географические границы. В девяностые годы появились кооперативы. Жители посёлка и горожане это поняли по-своему: они начали собираться в небольшие стаи, в которые входили родственники или хорошие знакомые. Цель этих стихийных бригад была одна – это лов рыбы в любых количествах. В течение десяти лет море и озеро пересыпалось многими километрами сетей. Люди в городах потеряли работу, поэтому многие из них стали перепродавать рыбу. Они просто приезжали в посёлок и закупали максимум рыбы, как можно дешевле, а у себя, в городе, продавали дороже. Самые активные, «браконьеры в законе», приватизировали рыбацкие суда из городского порта, и счёт уже пошёл на десятки, а то и сотни тонн рыбы. Понятно, что в условиях выживаемости люди думали только вылове рыбы, а не её разведении, нужно было урвать как можно больше от государственного пирога. И урвали.
Про осетров уже давно забыли, встречались они крайне редко. Какой-то умник привёз и выкинул в море несколько тонн малька хищной рыбы из северных морей. Назвали её «пеленгас». Рыба оказалась удивительно живучей, быстро набирала вес, размножалась. За десять лет этот хищник уничтожил весь планктон осетра, камбалы, бычка и кефали. Подоспели на помощь и технологии навигации. Сети на осетровые виды рыб ставились обычно на расстоянии десяти – двадцати километров от берега. Но найти их через три – пять дней было проблематично. Выживали самые сильнейшие, опытные. Обычно сети ставили в створе двух фонарей ночью или двух столбов днём. Отплывали от берега на лодке и сразу включали секундомер. Бывало, что при таком способе поиска сетей рыбаки иногда возвращались ни с чем. Новые технологии хорошо помогли им, особенно браконьерам. Это был обычный спутниковый навигационный прибор «Гармин». По нему, с точностью до метра отбивалась заданная точка, и найти сети в бескрайнем море теперь не составляло труда. Наиболее ушлые люди сделали целое состояние на перепродаже этих приборов. Они ездили в крупные города и привозили рыбакам долгожданный навигатор.
Посёлок постепенно стал вымирать. Многие просто уехали, другие, более удачливые, скопили денег и приобрели жильё на большой земле. В конце шестидесятых годов в этих местах был сильнейший шторм, который смыл насыпь с железной дороги. Рельсы и шпалы впоследствии разобрали и вывезли, а соль и песок перестали добывать.
В посёлке закрыли школу. В магазине остался лишь один продуктовый отдел и два десятка самых отважных семей, которые по ряду причин не смогли покинуть территорию посёлка. Они остались наедине с природой, где уже никто не мог им помочь, их просто списали со счетов. Нигде эти люди не числились, не работали, не состояли на медицинском учёте и не получали пенсию. Имели они только право умереть и поймать уцелевшую от реформаторов рыбу, чтобы как-то прожить.


        Шла середина ноября. Шестые сутки подряд дул холодный, обжигающий кожу лица ветер. Огромные белые волны разбивались о берег, мартыны после нескольких кругов резко падали в воду за пищей. Сильный шум волн раздавался шесть суток подряд, не стихая даже по ночам. Такие сильные ветры «работали» в этих местах обычно по трое суток: три, шесть, девять, иногда двенадцать.
Денис Малышев, молодой тридцатилетний житель посёлка с трудом добрёл до берега. Ветер, который должен был прекратиться сегодня, сбивал его с ног.
«Сегодня шестой день, если шторм сегодня не прекратится, то надо ждать ещё три дня» - думал рыбак.
У Дениса и его напарника Руслана был так называемый флот – несколько лодок и рыболовные снасти. За лето и два месяца осени неудачи преследовали бригаду. Кто-то повадился «ходить» по их сеткам, воровать рыбу и, иногда даже снимать сами сети. Почти два месяца в посёлке жили городские инспекторы, которые обложили местных данью, и даже просто выйти в море было проблематично. Руслан тоже сидел дома. Третий рыбак, который раньше работал с ними, подвёл их. Он ночью, не предупредив свою бригаду, вышел в море на катере к сеткам. Ему повезло с рыбой, и он хотел в одиночку сбыть её, но жадность стала причиной смерти несчастного. Рыбы было настолько много, что лодка под её тяжестью пошла ко дну. Рыбак обмотал себя шаматами и поплыл к берегу, но организм бедолаги получил сильное переохлаждение, и через три дня его распухший труп прибило к берегу. Потом кто-то несколько раз сливал бензин с баков их лодок. Да, сплошные неудачи преследовали ребят, а семьи их ждали удачи. У Дениса была жена Светлана и шестилетний сын. Ей уже не давали продуктов в долг, который за неудачную осень вырос до больших размеров. Все, кто мог, помогали друг другу. На сегодняшний день никто уже не мог помочь семье Дениса, поэтому молодой рыбак с тоской и надеждой смотрел на море. Где-то там, в двадцати километрах от берега болтались их две лавы сеток.
«Только бы шторм стих» - думал Денис.
Дома его ждала картофельная похлёбка. В печке догорали последние дрова, на угол не было денег. Похлёбка не насытила желудок Дениса, он, не раздеваясь, лёг в постель. Света и сынок мирно спали. Он посмотрел на их худые, осунувшиеся лица и потушил керосинку.
Руслану шёл тридцать третий год, у него тоже была семья: жена Аня и дочка семи лет.
Сети вязали все, даже дети. В городе закупались капроновые нитки и целыми днями, если море штормило, вязались сети. На осетра вязали очком на сто сорок. Когда сети привозили с моря, их развешивали на берегу во всю длину на проволоках, натянутых между двух железных столбов. Всё свободное время женщины и дети чистили сети от морских водорослей, разматывали узлы и снова готовили к работе в море. Обычно у хороших рыболовецких бригад в складах висело до сотни разных сетей.
Когда мужья уходили в море, Светлана с Анной собирались вместе и молили бога об их возвращении на берег. Так было легче. Если что-то происходило, - поломка, уход от «драконов», ожидание превращалось в сплошную, долгую и беспощадную муку. А когда ребята приходили с уловом, в двух семьях начинался праздник. В домах появлялись продукты. Они все вместе ехали в город и закупали всё необходимое: одежду, предметы домашнего обихода, игрушки детям.
А сегодня в семье Руслана тоже ничего не было. Вчера зарубили последнего гуся. Наступал голод.


     Денис долго не мог уснуть, желудок урчал, от голода тошнило. А на улице буря продолжала бушевать. Он укрылся одеялом с головой, немного согрелся и, наконец, сон сморил рыбака.
- Денис, просыпайся, ветер утих, - сказала жена.
Когда Денис вышел на берег, Руслан был уже там. Море полностью успокоилось, на берегу валялся разный хлам: доски от старых лодок, пластмассовые канистры, обрывки сетей, морские водоросли. Всё напоминало взрыв, после которого, наконец, наступило перемирие, единение неба моря и земли. Руслан ёжился в тонкой курточке.
- Похолодало, - угрюмо сказал он.
На поверхности моря образовалась шалма – мелкие кусочки льда, предвестники ледяной корки.
- Это последний шанс, - отрезал Денис, - Иначе голодная смерть.
Они долго ждали этого дня. В двадцати километрах от берега, в осетровых «ямах» стояли их две лавы сеток. Никто из рыбаков уже не выходил в море, все готовились к зиме и заблаговременно сняли свои сети. Катер был в хорошем состоянии. Двигатель «москвичовский», не новый, но перебранный, с капиталки. Его уже не раз испытывали, работал, как часы. Природа сама открыла им выход в море, дала им этот, последний шанс. Запасной, подвесной двигатель находился в ремонте, поэтому ребята немного волновались. Обычно, если рыбаки выходили в море на катерах с внутренними двигателями, к корме судна обычно крепился транец – металлический каркас, к которому на болтах крепился запасной подвесной двигатель. Взять его было не у кого, а погода установилась рыбная. И они решили рискнуть.
- Как там с бензином? – спросил Денис, подходя к лодке.
Катер стоял на специальных направляющих из швеллера с тросом и барабаном для спуска на воду. Руслан опустил щуп в бак.
- Под завязку и ещё есть две канистры в запасе.
- Порядок, у нас есть час на сборы, погода может измениться в любое время, - сказал Денис.
Женщины знали, о чём говорят их мужья и уже готовили им всё необходимое в море. В маленький кулёчек женщины положили несколько варёных картофелин, буханку хлеба, два кусочка жареного гуся и