взломает лёд, и мы уже без длительных остановок поплывём вниз сначала до Буреи, а потом до конечного пункта нашего сплава, - поселка Чеугда. Так оно всё и случится, но со значительными осложнениями, речь о которых впереди.
А пока что мы окунали руки в тёплую воду, отложив купание назавтра. И тут нас рассмешил Игорь Козарез, добродушный, не по годам физически развитый парень. Он скромно сидел на корточках на самом краю источника и вдруг, оступившись, сначала плавно, а затем с ускорением стал неуклюже падать, и почти без всплеска с головой погрузился в целебные воды источника, - на соревнованиях по прыжкам в бассейне такой безупречный вход в воду оценивается высшим баллом.
Через секунду он вынырнул, весь в какой-то зелёной волосатой тине со смущённой улыбкой на круглом лице, и если бы он тут же запел: «Я водяной, я водяной, никто не водится со мной…», то, наверное, с кем-нибудь из нас случился бы родимчик, потому что и без того всё это было уморительно, - держась за животы, некоторые катались по траве.
Отсмеявшись и посочувствовав, наконец, мокрому, но тут же переодевшемуся в сухое Игорю, - под майским дальневосточным ветерком ему сразу стало нежарко, - мы подхватили рюкзаки и тронулись к месту днёвки, где намёрзшие в своей холодной палатке «горячие русские парни» смогли отогреться, растопив печку в добротном зимовье.
Выйдя на реку на следующее утро, мы с удовлетворением увидели, что река очистилась ото льда. Сходили на источник, помылись там целиком, причём тайваньский Ваня во время этой процедуры опять рассмешил нас до икоты.
Он густо намылил волосы и лицо, на котором, совсем как у «напарника» незабвенного Шурика, остались видны только глаза, а затем из своих волос изобразил рожки, – намыленные, они хорошо держали форму. Он и по жизни-то не был красавцем, а такой стал походить на чёрта больше, чем самый яркий представитель подземного царства. Каким всё-таки замечательным местом оказался этот памятник природы, - горячий источник, - второй день подряд я смеялся здесь, как, наверное, никогда в жизни. Не хотелось, чтобы Ваня смывал такую «красоту», и в шутку мы стали уговаривать его так и ходить, чтобы повышать настроение всем нам, не избалованным пока что условиями прохождения маршрута.
Весна уже вступала в свои права, сопки покрылись сиреневым туманом цветущего багульника, а берега - стрелочками дикого лука, который стал хорошей витаминной добавкой в наши не очень-то разнообразные блюда.
Долго ли, коротко ли, но ко Дню Победы мы, наконец, «победили» порожистую Тырму и вышли к забитой льдом Бурее. Ещё несколько раз нам приходилось утыкаться в заторы, по нескольку часов ждать, пока напор воды не прорывал их, и «на плечах отступающего противника» мы продвигались вперед. Часть порогов из-за высокой воды были почти незаметны, но для новичков спортивного сплава и этого было достаточно.
Последний лагерь перед выходом на Бурею, словно сакля в горах, был поставлен на скале почти у уреза воды и у кромки забившего русло Тырмы холодного льда, безразличного к нашим проблемам. Хватило места только для одной палатки, поэтому всем пришлось спать на боку, - в тесноте, да не в обиде.
В самом устье Тырмы снова пришлось затаскивать катамараны на полутораметровую высоту, - замёрзшая вода, словно антарктический материковый лёд, отделяла нас от коренных гранитных берегов.
Из-за задержек на заторах мы катастрофически не укладывались в график маршрута. Кончались продукты - после того, как мы приготовили первый завтрак на Бурее, у нас осталось одна банка тушенки и немного крупы, и это на шестнадцать человек, большинство из которых обладали молодыми растущими организмами.
В ледовой обстановке на реке, однако, к утру произошли обнадеживающие изменения, - выше устья Тырмы она по-прежнему стояла, зато вниз, насколько хватало глаз, мы видели лишь водную гладь, по которой плыли отдельные льдины. Нужно было торопиться, поэтому сразу после короткого завтрака мы вышли в путь. Предстояло пройти по ней до Чеугды около девяноста километров. По утверждению Надежды Гавриловны, в пятнадцати километрах ниже, на правом берегу Буреи находилась метеостанция Сектагли, и все надежды теперь у нас были связаны с ней. Там мы надеялись приобрести хоть немного продуктов, чтобы пройти последний отрезок до цивилизации.
В самом начале мы стали участниками бесплатного аттракциона наподобие тех, какие демонстрируются в репортажах из Диснейленда. По всему берегу лёд отвесно обрывался в воду, и ничего не оставалось делать, как, выбрав подходящий участок, где он шёл под крутым наклоном, а отвес перед водой не превышал метра, разгонять по льду загруженные катамараны, и перед самым обрывом заскакивать на них. Испытав чувство полёта, после этого в фонтанах брызг мы плюхались в воду, - щекочет нервы, но весьма приятно. В хорошем настроении мы стартовали, но, увы, не прошли и километра, как снова уткнулись в затор. Причалили к правому берегу Буреи, – наш ледовый плен продолжался.
Безвыходных положений не бывает, прогнозировался выход и на этот раз, - нужно было высылать пеший экспедиционный отряд на метеостанцию, там приобрести необходимый минимум продуктов, и, если лёд на Бурее ещё будет стоять, принести в лагерь. Возглавить этот отряд, разумеется, пришлось мне. Пошли также братья-тайваньцы Ваня и Юра и студент Дима Плюснин.
Если отвлечься от причин, побудивших проведение нашего маршрута, для разнообразия он был весьма кстати, а то мы засиделись на своих катамаранах. Других участников похода сидячий образ жизни, возможно, вполне устраивал, но мне, сухопутному геологу, не одну тысячу километров прошагавшему по сибирской и дальневосточной тайге, размять ноги очень хотелось.
Расстояние до станции Надежда измерила по имеющемуся у неё абрису на кальке. Когда я спросил её, какого он масштаба, она уверенно ответила, что это – километровка. Путь до станции по нему укладывался в пятнадцать сантиметров.
Идти пришлось без тропы. Особенно трудными для прохождения были прижимы - участки, где река подходила к отвесным гранитным скалам. Выходить на уже потемневший лёд мы не могли, поэтому в этих местах приходилось карабкаться наверх и проламываться сквозь завалы деревьев. Зато там, где русло прижималось к левому берегу, идти по гладким, облизанным водой гранитам было легко и быстро.
Оставили позади Собор, - двадцатиметровую скалу, возвышающуюся над Буреей, обходить которую пришлось на головокружительной высоте. На левом берегу с этого места уже началась Амурская область, мы же ещё шли по Хабаровскому краю, а воображаемая граница между ними на протяжении нескольких десятков километров шла прямо по фарватеру Буреи. То и дело на реке попадались длинные участки с абсолютно чистой, свободной ото льда водой. По всему чувствовалось, что не сегодня, так завтра начнётся сплошной ледоход.
Мы шли и шли, уже начала сказываться усталость, обусловленная недоеданием последних дней в условиях режима экономии, и по моим расчётам пятнадцать километров были уже давно пройдены, а никакой метеостанцией и не пахло. Казалось, вот за этим поворотом она точно будет, но мы поворачивали, а там снова была глухая тайга, деревья на берегу смотрелись в гигантские полыньи на плёсах. Когда мы отмахали километров двадцать, я понял причину отсутствия метеостанции на нашем пути, - масштаб абриса был в два раза мельче, чем предполагалось в начале нашего похода.
На одном из прижимов, где мы пролезали по скалам над чёрной водой глубокого омута, чтобы облегчить спуск, я неудачно сбросил вниз свой рюкзак, но он не удержался на узкой площадке, и, закувыркавшись, покатился в воду. Находясь в раздумье - поплавать ему ещё, или прямо сейчас нырнуть в пучину, рюкзак закачался на поверхности метрах в двух от берега. Быстро спуститься я не мог, поэтому крикнул уже находящемуся внизу Диме Плюснину, чтобы он каким-либо образом подтянул рюкзак к берегу.
Как назло, ничего готового под рукой у него не оказалось, он вытащил свой нож, быстро срубил им тоненькую березку и с её помощью подтянул рюкзак к берегу, - тот даже не успел сильно намокнуть. Только через десяток километров Дима хватился ножа и вспомнил, что он так и оставил его лежать на камнях. Таким образом, я невольно стал виновником этой утраты. Хотя, возможно, это сберегающая его Судьба заставила меня бросить рюкзак так неудачно, и сделала так, чтобы Дима достал нож и благополучно оставил его там – от греха подальше.
Уже в сумерках мы вышли к метеостанции. Сначала там нас ждало разочарование, потому что в нескольких стоящих на высокой речной террасе домах никаких признаков активной жизни мы не обнаружили. Посетила горькая мысль, - станция покинута, и надеждам разжиться здесь продуктами, сбыться не суждено. И тут, высоко над нами на сопке мы заметили блеснувший огонёк. Уже почти в полной темноте, как на свет путеводного маяка, полезли вверх и вскоре вышли к еще одному дому. Нас учуяли собаки, громко залаяли. Скрипнула дверь, и из дома вышел мужчина, спросил, кто идет.
Я вышел из темноты, представился и в нескольких словах обрисовал ситуацию, в какую мы попали, после чего он пригласил нас в дом, прикрикнув на тявкающих собак. В ответ на мою просьбу продать нам сколько-нибудь продуктов, он сказал, что и так даст кое-что, но по наименованию не очень много, а именно – муки, сахару, чая и, напоследок добавил скромно, что отрубит нам половину козла, которого он только сегодня добыл весьма необычным способом. Он шёл на гидрологический пост для замера уровня реки, и вдруг увидел подплывающим к берегу козла, видимо с противоположной стороны, прыгнул в ледяную воду и утопил его за рога.
Козла было по-человечески жалко, но я сразу понял, что сами мы спасены, - вот оно, искомое мясо, долженствующее влить силы в наши ослабевшие от недоедания руки, ведь мясо дикой козы – это уже серьезно. Затем хозяин метеостанции, - его звали Валерием, - оказавшийся на данный момент один, поскольку его напарники куда-то уехали, извинился перед нами, что в данный момент ему совершенно нечем нас накормить, но напоить может - брагой, которой у него целое ведро. Если бы он сказал, что имеет ведро бриллиантов и может каждому отсыпать по горсти, нас бы он так не обрадовал, как этим сообщением, - мы так устали, что это было то самое, что могло повысить нам настроение.
В прекрасном расположении духа после двух кружек хмельного напитка, в сопровождении хозяина метеостанции мы спустились к нижним домам. Один из них Валера открыл, предоставив его на ночь и, пожелав спокойной ночи, ушёл к себе. Сахар и муку Валера дал сразу. Растопили печку-голландку, покрытую чугунной плитой с отверстиями для кастрюль и чугунков, и прямо на этой плите Ваня напёк больших лепёшек. Мы их ели и с удовольствием слушали доносившийся с Буреи треск, - вот-вот должен был начаться ледоход.
Утром мы увидели красивую картину, - по всей ширине реки плыли льдины. Не ясно было лишь, все ли заторы пробило до места, где остались наши товарищи. Ответ был получен скоро, - едва мы, не расписываясь ни в какой ведомости, успели получить у Валеры продукты, как к заваленному крупными льдинами берегу, пристали все четыре
