Мы искали друг друга. гл. 11. Первая волна

наказание-то. Суп сварить из тебя, паршивца. Хоть какая-то польза будет.
С Сашей Софья Вячеславовна была сама любезность. Однако, старалась при любой возможности напомнить, кто здесь хозяин. Сложит Саша посуду на решетке над мойкой, тетя Соня, следом, по-своему расставит: пусть видит девчонка, как должно быть. И так во всем.
Саша не обращала внимания на Сонькины (про себя ее только так и называла) выкрутасы. Смешно и глупо. Как малый ребенок, честное слово. Ну и ладно, чем бы дитя не тешилось… Тем более, что самую неприятную и грязную работу по уходу за тяжело больной  тетя Соня брала на себя. Опять же, подчеркнуть старалась: весь дом на ней держится, на законной наследнице. С гордо поднятой головой горшки из-под сестры выносила: посмотрите, не гнушаюсь, мол, ни чем, лишь бы облегчить страдания умирающей.
То, что последние дни доживает Бронислава Вячеславовна, ясно было всем. Старушка таяла, угасала буквально на глазах. Врачиха из поликлиники подтвердила: это конец.
Саше, поскольку работу санитарки выполняла Сонька, досталась роль сиделки. И не известно еще, какое из двух занятий тяжелее. «Полуживого забавлять, ему подушки поправлять…» пушкинские строки мало подходили к Саше и ее нынешнему положению. Какое тут забавлять! У бывшей свекрови  агония, фактически, началась. К тому же, Онегин ждал от дяди наследства, а Саша не ждала ничего. Сонька, разумеется, давно решила, как распорядиться имуществом. Да она любому, кто покуситься на ее права, глотку перегрызет. Даром, что овечкой прикидывается,  на самом-то деле – волчица.
Саша потеряла счет дням, проведенным возле больной. Практически безвылазно.
В городе относительно спокойно было. Нормализовалось, как будто, вошло в привычную колею. Действовал, правда, комендантский час, да еще и сухой закон ввели на неопределенный срок.
Городские новости Саша узнавала от родителей – созванивались регулярно.
Максу она не позвонила ни разу – не время, да и не место. Решила, что съездит домой, передохнуть денек, оттуда и позвонит. Завтра же.
Под утро Сашу разбудила, громко причитая, тетя Соня. Саша сразу поняла: Бронислава Вячеславовна скончалась. Моментально все личное отошло на второй план: покойник, хочешь не хочешь, требует внимания. Это живые могут подождать, а мертвый, он должен предстать на суд божий вовремя. Напрасно говорят: покойнику спешить некуда.
У тети Сони, оказывается, загодя было все приготовлено: во что одеть покойницу, чем прикрыть и тому подобное. Она заранее выяснила, какие требуется соблюсти формальности, и даже, как получить от собеса единовременную денежную помощь (копейки, а тоже на дороге не валяются). Так что смерть сестры не застала тетю Соню врасплох.
И все-таки, хлопот был полон рот. Не простое это дело, проводить человека в последний путь, ох, не простое. Собственно, основные заботы легли на Сашу и ее родных. Помогли и коллеги геологи, всем, чем могли. Похороны  прошли на должном уровне: без лишней помпы, но вполне пристойно.
Сразу после поминок Саша стала собираться домой. В последний раз окинула взглядом осиротевшее родовое гнездо, вытерла слезы.  По иронии судьбы именно она, Александра, осталась единственной представительницей Ярошевских, «последней из могикан».
Захватчица Сонька, хоть и старалась, сообразно моменту, делать скорбное лицо, не смогла удержаться от победной ухмылки: девчонка убирается восвояси,  никто не сможет теперь оспорить ее прав на  квартиру и все имеющееся в ней добро.
Собираясь, Саша попросила Соньку отдать ей попугая. На память. Та не позволила: еще чего, птица, поди, немалых денег стоит, как и клетка.
Этого, впрочем, следовало ожидать.
- Прощайте, - сказала Саша, обернувшись у выхода.
А про себя добавила: «Надеюсь, навсегда».

4
Дома Саша застала картину подготовки к отъезду: повсюду коробки, узлы, чемоданы, стопки книг, перевязанные бечевкой.
- Завтра контейнер должны привезти, - объяснила муля.
Примета того времени – грузовики-контейнеровозы возле подъездов. В темно-коричневый железный ящик двухметровой высоты умещались: шкаф, пара поставленных «на попа» кроватей, несколько стульев, холодильник, телевизор. Пустоты заполнялись коробками и мягкими узлами. И все: ящик готов к путешествию по железной дороге.
Саша не думала, не гадала, что родители так быстро провернут «операцию» с контейнером. Сборы растянутся, полагала она, на год-полтора. Мама, оказывается, не только успела созвониться с сестрой Лялей и получить от нее приглашение, но и упаковать большую часть домашнего барахла. Квартиру оставляли старшей дочери  Галке и ее семейству.
- Билеты я на третье число взяла, - продолжила муля.
-- Как? – спросила Саша растеряно. – Это же… на той неделе?
- Ну, да. В среду.
Саша едва не расплакалась от обиды. Ну, почему ее, словно несовершеннолетнюю, ставят перед фактом. А что, если она вообще не хочет ехать!? Её спросили?
Комната наполнилась багрово-желтым светом закатного солнца. «К перемене погоды», - подумала Саша. Она присела на диван, сжав руками колени; закусила губу, чтобы не дать волю слезам.
Муля глянула на дочку, подсела рядом, обняла за плечи.
- Не расстраивайся, все образуется. Пусть здесь останутся печали наши.  Мы  новую жизнь начнем. А здесь… Здесь мы чужие, понимаешь?
Саша вздохнула.
- Зачем же вы сюда приехали?
- Ты думаешь, нас спрашивали? – вмешался пэпс. – После института распределили, и – привет. Попробуй отказаться – срок можно  получить. Такое было время.
Владимир Яковлевич преувеличивал: в его времена за это уже не сажали. Но и отказаться было нельзя – диплом не получишь, пока не оттарабанишь положенные два года.
И опять Саше нечего было возразить. Родители правы, умом она понимала, а вот, что делать со смятением в душе? На что решиться? Господи, ну почему она всегда должна делать не то, что хочет, а то, что должна!?
Саша устала смертельно, была изломана. Слишком много навалилось на нее в последние полгода. Потому она просто махнула рукой: пусть другие решают за нее. Пусть. Она все покорно вынесет.

5
Погода на самом деле испортилась – не даром  предупреждал кровавый закат накануне. Снегу навалило  за всю ненормально теплую зиму, осложнив горожанам жизнь.
«Не сорвался бы из-за погоды подвоз контейнера»,- волновались родители Саши. Дочка, напротив, рассчитывала, что неожиданный снегопад отодвинет отправку груза, а следовательно – отъезд.
Напрасно беспокоились. И надеялась тоже напрасно. Машину с ящиком «трехтонником» подали вовремя. Грузить пришел помогать Виалий, Галкин муж. И друзей с собой привел. Управились быстро, но и выстудили квартиру изрядно – все время дверь нараспашку.
Саша, чтобы не мешать и не путаться под ногами, ушла в свою комнату. (Всю мебель оттуда уже вынесли).
В пустом помещении гулко отдавались шаги. Золотисто-бежевые обои на стенах выцвели, только выделялись темными прямоугольниками места, где стоял шкаф и висел над тахтой ковер. Тахты уже не было, ее место заняла старая облезлая кушетка с веранды – единственный предмет мебели в сделавшейся чужой и неуютной комнате.
У стены, прямо на полу стоял телефон, притягивая взгляд хозяйки. Саша присела рядом на корточки, принялась звонить.
- Макс, привет!- наигранно бодро поздоровалась она. – Жив, здоров?
- Саша! Я потерял тебя совсем. Живой я – что мне сделается. А ты уезжала куда-то?
- Нет. То есть,.. да, я временно жила у свекрови… бывшей.
Саша рассказала о последних событиях.
- Гм, понятно.
Максу, похоже, не слишком приятно было напоминание о Сашином недавнем замужестве.
- Что делаешь? – продолжила Саша.
- Сейчас? Ничего. Завтра у меня с утра дежурство. Я же на работу устроился. Сторожем на автостоянку – ха!
- Шутишь?
- Какие шутки!  Суровая действительность.
Макс поведал о перипетиях  судьбы, которая, как известно, играет человеком. А Саша предложила встретиться. Где-нибудь в центре.
- Ты куда? – спросила мама, увидев, что Саша надевает пальто.
- Я скоро, - ответила дочь, и была такова.
- Саша!
В ответ – стук каблуков по ступеням.
Саша вышла из автобуса на конечной, и сразу же увидела Макса. Он ждал, прохаживаясь, чтобы не замерзнуть, взад-вперед по остановке. Увидев Сашу, Макс радостно поспешил ей навстречу. Она улыбалась в ответ, но улыбка, похоже, получилась натянутой.
- У тебя все в порядке? – озаботился Макс.
Саша пожала плечами.
- Относительно.
Она все никак не решалась сообщить Максу о своем скором отъезде. О бегстве, если быть точной.
Макс догадался: не все в порядке у нее.
- Что-то случилось?
- Потом… я все тебе объясню.
Саша взяла его под руку, прижалась щекой к плечу. Просто побыть вдвоем с любимым, - вот что ей хотелось, - не думать ни о каких проблемах.
- Куда пойдем? Может в «Восточный»?
Этот бар был одним из немногих приличных заведений. Саша кивнула, соглашаясь. Да, ей, в общем-то, без разницы было. Посидеть где-нибудь в тепле, поговорить…
Они прошли мимо стоящего возле Госбанка БТРа, вышли на Центральную аллею, которая в их студенческие времена именовалась «Бродвеем». Популярное место, где собирались компании. Там всегда можно было встретить кого-то из своих. Канули в лету те счастливые моменты.
Сейчас здесь, как и повсюду, было безлюдно; по обе стороны аллеи тянулись  голые мокрые деревья, припорошенные снегом кусты – нерадостная картина, созвучная общему настроению.  Редкие прохожие, попадавшиеся на встречу, торопились по домам, к теплу, прочь от пустых унылых улиц. В памяти Саши всплыли слова слышанной давным-давно, может еще в детстве, песни:
«Все спешат, все бегут от мороза в уют,
Только два чудака  бредут».
Она и Макс – те двое неприкаянных, бредущих в надежде найти пристанище на час-другой.
«Восточный» встретил их запертыми дверями. Другие «точки» тоже закрыты: действовал сухой закон, спиртным не торговали, - следили за этим строго, - соответственно и посетителей не стало. Бары и кафе либо  не работали совсем, либо перешли на укороченный режим.
Во всем городе не нашлось приюта двоим, желающим просто побыть вместе.
Той же дорогой побрели они обратно.
Саша поняла: более подходящего момента для объяснения не будет.
- Максим, я скоро уеду.
- Как?- не понял Макс.
- Совсем. В Ленинградскую область.
- А-а, ясно. – Макс помолчал. – Все уезжают… Леха Трофимов, тоже укатил.
Причем тут Трофимов! Неужели до него не дошло: она насовсем уезжает!
Скажи Макс «останься со мной», Саша не раздумывала бы ни секунды, но он молчал, сопел обиженно: Саша бежит, как и многие, отсюда. Что ж, это ее выбор. Но, если бы она сказала «я хочу остаться с тобой», Макс принял бы ее  без колебаний.
Темнело. Зажглись фонари. Жизнь на улицах совсем замерла.
Практически пустой троллейбус довез их до Сашиного дома. Здесь они и расстались, так и не сказав, друг другу тех самых слов, что каждый из них хотел услышать.

6
Душанбинский аэропорт находится в черте города, что нарушает санитарные нормы, но очень удобно для отлетающих-прилетающих. Сюда можно добраться без проблем за считанные минуты.
Аэропорт – то самое место, которое пусто не бывает никогда. Даже в межсезонье. Хотя наплыв пассажиров, скажем, в марте, не идет ни в какое сравнение с августовским ажиотажем. Но только не в нынешний год. Сейчас, несмотря на то, что до сезона отпусков времени еще оставалось вагон и тележка,