Лауданум Игитур

воняло гарью, жареных птиц было сколько угодно, потом появились и жареные люди.
Вспышка застала их на открытом пространстве. Собственно, весь их городишко теперь был открытым пространством, все, что они успели понастроить, превратилось в прах.
Они лежали среди праха своих домов, своих магазинов, своих контор и своих фабрик, обнимая своих детей, обратившихся в прах. Зачем все это было? Из праха сделанное, в прах и ушло. Кто-то решил, что хватит.
Он шел голый, облепленный пеплом, ведя голую девочку в поводу, и ненавидел. Ненавидел независимо от того, кто это сделал – Бог или Черт. Он ненавидел Бога за его гребаную справедливость. Он ненавидел Черта за его гребаную несправедливость. Он ненавидел всех, кто убивает белочек в лесу, кто делает из людей пепел. Он был никем и ничем – просто пылью. Но он имел свою ненависть, и он возносил ее к пылающим небесам и плевал ею в пылающие небеса – дерьмо они были, эти пылающие небеса, по сравнению с его ненавистью.
И так он шел, ведя голую девочку в поводу, и мечтал. У него было достаточно ума, чтобы понимать то, что это сделало – не личность. Но он-то был личностью. И он персонифицировал То, что Это сделало – в Лицо. И он плевал в него, он бил его ногами, он стрелял в него из пулемета, он грыз его. Но это было – его лицо.
«Таргес», - говорил он, волоча ноги в черной пыли, - «Я прощаю им все. Их подлость, их глупость, их жестокость. Я прощаю им то, что они плевали в меня, они стреляли в меня, они били меня, когда я спал. Потому, что они – это я. Я никогда не прощу тех, кто поднял руку на нас. Я никогда не прощу и пусть я буду гореть в огне всю вечность – я буду орать, но все равно не прощу. Да, я понимаю – Армагеддон. Да, я понимаю – кто-то кого-то за что-то наказывает. Но я – против, даже если я и не прав. Я все равно против тех, кто наказывает белочек. Я – грязь, я стою в грязи и говорю, издыхая в грязи – я против!»
В какой-то день они сидели на обгорелой поляне какого-то леса. Он с удовольствием наблюдал за девочкой – это был единственный объект, на который было приятно смотреть. Она разрывала белыми зубами поджаренную ворону, ворона уже слегка подванивала, ну и что? А что здесь не подванивало?
Вдруг с неба спустился дискообразный аппарат. Аппарат весьма напоминал летающую тарелку, но, приземляясь, поднял кучу пыли и внушительно гудел. Из него вышли трое людей в армейском камуфляже и,  потоптавшись возле двух черных фигур, сказали, - «Пойдем».

Глава 17
«Распеленывают тело, освобождают от пут ноги, дабы пламенеющий Бог помчался по небу со своим волшебным копьем», - сказал седой человек за штурвалом и повернул голову через плечо, - Вам нравится мчаться по небу в летающей колеснице? – Куда? – спросил он, хотя ему было совершенно все равно. – В Киев, - ответил человек за штурвалом, - Хотите выйти? – Нет. Неужели Киев уцелел? – Место еще мокро, но бача уже ушел. Место нас интересует. – Вас? – Что это на вас за форма? – Румынская армия. – Хорошо говорите по-русски. И по-персидски, надо полагать. – И по-украински, и по-чешски, и по-венгерски, и по-французски. И по-древнегречески, - человек за штурвалом усмехнулся, - Если бы было с кем говорить. Впрочем, теперь все указанные языки – мертвые. – Вы что, Дракула-Князь Тьмы? – Нет румына, который не числит Володю Дракулу среди своих предков. Но я не кровосос, я филолог. Хотя мои студенты, возможно, были другого мнения. Я профессорствовал в университете до недавнего времени. – Как вы здесь оказались? – С войсками. В качестве военного переводчика. Я ведь еще и полковник запаса. Службы безопасности, если вам интересно. – Зачем я вам? – Затем же, зачем и мы вам, Александр Васильевич. Это Янош и Георг, - седой указал в сторону двух молчаливых мужчин и те кивнули в ответ, - Янош – поляк, Георг – немец, оба военные переводчики, оба говорят по-русски. Меня зовут Михай. – Вы не ответили на вопрос. – А вы уже знаете ответ, - не оборачиваясь, Михай поднял вверх левую руку, на которой блестел полированный рубин в оправе белого металла, такие же перстни были на руках его спутников, - Вы знаете, что такое урим? – Какая-то часть облачения еврейского жреца. – Не только еврейского. И египетского, и халдейского, и вавилонского. Урим – это, прежде всего предмет. Всегда состоящий из кристалла и священных проводников – золота и серебра. Урим – это спутниковый телефон, с помощью которого общались с богами. Если использовать серебро, то передаточная станция – Луна, если золото – Солнце. Тот урим, что у вас на пальце, изготовлен из сплава золота с серебром – электрона. Может использоваться и как маяк. – На Земле слишком много обручальных колец, - вяло возразил он, - Любую линию забьют. – Не забьют. Если вы сгрузите над амазонскими джунглями кучу незаряженных мобильных телефонов, как, по-вашему, ими смогут воспользоваться дикие индейцы? Они повесят их в нос. Чтобы урим работал, надо знать, как его изготовить, как его зарядить и как им пользоваться. Вы, Александр Васильевич, в некотором смысле – лучший Воин, чем я. Но я дольше вас иду по этой дороге и больше знаю. – А девочка, - он кивнул головой, - Имеет отношение ко всему этому? – Она имеет отношение персонально к вам. И она не совсем девочка, - Михай усмехнулся, - В том смысле, что она не человек. – А кто? – Демон. Пора отбросить глупые суеверия, Александр Васильевич. Теперь в счет идет только результат, наступило время правды. Вот она, - Михай указал вниз на сожженную землю, - Голая правда. Они, - Михай ткнул пальцем в девочку, - Были здесь до нас и будут после. Я не знаю, зачем вы ее притянули. Я знаю только, что это – джинни, существо, связанное с опиумом. Она вам дарила что-нибудь? – Да. Иглу для опиума. Но все, разумеется, сгорело. – Это не имеет значения. – Михай надолго задумался, - Ладно. Это и слишком сложно и теперь уже не важно. В Киеве, так или иначе, все решится. – Но почему Киев? – Потому, что Киев, это место Кия. Почему родовым знаком киевских князей был Трезубец? – Не знаю. – Но с христианской теологией вы знакомы? – Поверхностно. – Кий, или Кийан, или Киван был богом, которому Моисеевы евреи поклонялись в пустыне. – Я думал, они поклонялись Тельцу. – Телец – это общее изображение для бога во всех древних религиях, бык или голова быка в круге. – Но причем здесь вообще евреи? – Абсолютно ни при чем. Евреи – это название религии, а не народа. В те отдаленнейшие времена не было никаких евреев, равно как и славян или индусов. А было Человечество Второго Круга, арийская раса, впоследствии распавшаяся на племена и народы. Это Человечество началось здесь, - Михай указал вниз, на сожженную землю, - И здесь же оно и закончится. Потому. Что Кийан, он же Сиван. Он же Шива, поднял свой Трезубец. Здесь, в месте Кия, под развалинами Киева – древнейший храм человечества, храм Шивы-Разрушителя, первое и последнее место на Земле. – Послушайте, Михай, - устало сказал он, - Наплевать мне на Шиву. Я мог сдохнуть тысячу раз от вещей намного более простых, чем Трезубец Бога. И конец света для меня в любом случае наступил бы гарантированно, так же, как и для вас. Мы здесь все бойцы и я может быть самый тупой из всех, а эта штука, – он топнул ногой в пол, - Боевая машина. Вы можете мне объяснить по-простому, на чьей мы стороне? Если уж отдавать богу душу, то какому? – Георг и Янош зааплодировали. Михай сказал, - Проблема человека в том, что он смещает масштабы и теряет чувство реальности, начиная соизмерять себя и Бога. Он начинает считать себя пупом Вселенной, а он не пуп Вселенной, он – мусор, случайно созданный завалящим Ангелом, которого называют то Сатана, то Сатурн, то Иегова, от Иао. Вы можете хоть треснуть, желая стать сыном Бога, но вы не сын Бога, вы – сын Черта и у вас нет никакого выбора. Нет у вас никакой души. Тело, душа и дух – это просто слова, которыми человек обозначает некоторые аспекты своего Я. Тело не чувствует - чувствует Я, душа не живет - живет Я, дух не воспаряет – воспаряет Я. Я – это очень маленькая вещь в масштабах Вселенной, но это все, что у вас есть и единственное, что вы можете потерять. И потеряете, если не будете бороться. Второе заблуждение человека, в которое вводит его суеверная наука – это деперсонификация Сил. Нет безличных сил. Вы можете посадить дерево, раздавить муравья, зачать ребенка – это все проявления Силы. За которыми стоите вы – личность, персона. Хотя ни дерево, ни муравей, ни ребенок могут этого и не понимать. И каждый из них является центром Силы на своем  уровне. В проявленной Вселенной тьмы и тьмы таких Сил, сонмы иерархий. Шива или Ариман, или Демиург – это личность, персона. И это центр Силы на таком уровне, с которого человека просто не видно. А Сатана, или Иао, или Великий Зверь – это ваш непосредственный Создатель, Ему есть до вас дело потому, что вы – Его часть. Все в проявленной Вселенной держится энергией Единого, организованной семерично на всех уровнях. Любая Тварь во Вселенной – это семеричный организм. Все, кроме человека, кала Вселенной, создания Ада, обитателя Восьмой Сферы и носителя восьмого принципа – Я. Я – это то, что наслаждается и оплачивает наслаждение страданием. Ни одна Тварь во Вселенной от Демиурга до элементального духа не страдает и не наслаждается, у них нет основного чувствилища – Я. Они заканчиваются на седьмом принципе – Эго, которое есть самость, личность, персона, ум – но не Я. Я – это результат игры против правил, изначального сатанинского Бунта, с целью получить наслаждение от существования. И наказания за Бунт – страдания. Ад рушится без наслаждения. Таким образом, на одном полюсе Творения – совершенно совершенный Демиург, в Первой сфере, на другом – совершенно несовершенный человек, в Восьмой сфере. Но у человека есть то, чего нет у Творца. Так кто из них является венцом Творения и конечной целью Единого? До сих пор все шло по предопределенной схеме. Человек мог слить свое Я – причину страданий с семью принципами, через следование пути Природы, пути Бога. Или дифференцировать свое Я, следуя против Природы, путем Сатаны. В первом случае после распада организма, после смерти он возвращал свои принципы Богу, получал Прощение и шел в Рай – в Ничто. Во втором случае, он отдавал Богу Богово, а восьмой принцип – Кесарю и шел в Ад, в мир Сатаны, в следующее рождение на Земле, чтобы мучиться в мясорубке страдания и наслаждения. Некоторые таким образом, за множество рождений взращивали Я воистину сатанинских размеров. Некоторые не без оснований полагали, что взращивание Я и является конечной целью Единого, ради которой он и затеял Творение. Вот теперь-то мы и посмотрим. Мы здесь, Александр Васильевич, не потому, что какие-то остолопы затеяли атомную войну, а потому, что заканчивается великое Тысячелетие Мира, скованный Зверь освобождается, наступает время Новой Земли и Новых Небес. Вот за этим мы и летим в местное отделение Аримана – чтобы узнать приговор и присутствовать при чтении завещания. Понятно? – Каким образом мы собираемся узреть Аримана? – А каким образом вы манифестируете себя клетками эпителия своей прямой кишки? Но как-то вы это делаете? Узрим, как-нибудь.

Глава 18  
Чем ближе они подлетали к месту Кия, тем меньше он узнавал местность. Не было ни лесов, ни дорог, ни сел – исчезло все. Земля была безвидна и пуста. На