Гоша Гаврилов, прозаик

«Можешь не писать – не пиши»
Первая заповедь писателя

Гоша начал писать фантастику в школе, в шестом классе.
Он начал бы раньше, да все времени не находилось: занятия, а после школы сделает скоренько уроки, и на улицу. Домоседом Гоша никогда не был, любил гулять, по двору носиться с пацанами (девчонок в компанию они не брали). А когда, все-таки, приходилось сидеть дома – непогода на улице или еще обстоятельства, какие – Гоша читал. Очень он любил это дело. Читал запоем. Сначала сказки – «Необыкновенные приключения» Губарева, «Волшебник изумрудного города» Волкова, «Приключения Незнайки» Носова… Потом пристрастился к фантастике. Попалась ему как-то книга Айзека Азимова «Я робот», в мягком переплете,  с картинками. Не все Гоша в ней понял, но увлекся – захватило. Прочитал «Аэлиту» и «Гиперболоид инженера Гарина» из десятитомника А.Толстого, «Страну багровых туч» Стругацких, «Непобедимого» Станислава Лема, почти всего Беляева.  Потом все подряд читал, лишь бы фантастикой называлось.
Теперь школьник Гоша Гаврилов жил в своем, особом мире. Тело его за партой сидит, а сам Гоша сражается с уэллсовскими марсианами. Те, английские вояки, которые у Уэллса не смогли как следует накостылять наглым пришельцам – слабаки! Подумаешь, кастрюля на трех ногах шагает и тепловым лучом жжет. У командующего войсками Земли Гоши танки, реактивные самолеты, ракеты, а если и этого мало – шарахнуть «атомкой», кучка пепла от тех марсиан останется!..
- Гаврилов! Повтори, что я сказала.
Елена Андреевна, училка по русскому и литературе, вопрошающе смотрит на горе-ученика. Гоша испуганно озирается по сторонам, ища поддержки. Тщетно.
- Опять ворон считаешь? Быстро дневник сюда, и завтра чтобы с родителями явился! Нет, вы только посмотрите на него: из двоек не вылезает, в слове «еще» четыре ошибки делает, а на уроках мечтает о подвигах!
Если честно, учился Гоша кое-как – едва-едва на троечку. Особенно по литературе. Ну, не хотелось ему «Капитанскую дочку» и «Дубровского» читать. Скучно. Вот если бы проходили «Таинственный остров», Гоша бы на пять с плюсом ответил. Эх, да чего там говорить! Мучают учеников злые учителя…
В журнале «Пионер» (был такой журнал, иногда фантастику в нем печатали) прочитал Гоша объявление о конкурсе. Принимались фантастические произведения читателей! С публикацией  здесь же, в журнале. Гоша загорелся. Он давно уже собирался написать что-нибудь эдакое. Как говорится, музы его посещали, и рука тянулась к перу, а перо к бумаге. Только всё случая не представлялось: то одно мешало, то другое. А тут – напечатать обещают! Страшно, немного, правда, и как-то… неловко. Его фамилия - в журнале появится. Гоша человек скромный, не нужна ему слава. Как же быть? Да, очень просто – подписаться псевдонимом. Как Максим Горький. Назваться… мм… как же назваться? А, ладно, потом придумает. Главное – рассказ написать.
Гоша достал из тумбочки новую общую тетрадь,  - берег для такого случая, - сел за стол и старательно вывел название: «Тайна подводного грота».
Дальше дело не пошло. С чего начать, Гоша не знал. Не ведомо ему, рискнувшему взвалить на плечи тяжелое бремя литературного творчества, что первое произведение – это как первая любовь. Зачастую лишь муки от нее, да разбитое сердце в финале.
Собственно, Гоша не знал даже, о чем собирается писать. Были какие-то туманные мысли о неком «затерянном мире», спрятанном в огромной пещере, путь в которую лежит через подводный грот. Как и у Конан Дойла, там должны обитать динозавры и прочие вымершие звери. Вот и все. Ни сюжета, ни героев – ничего Гоша так и не придумал
Первый блин получился… даже не комом – вообще никак.
Но Гоша не отчаялся. Строил планы написать-таки фантастическое произведение. Не теперь – момент не подходящий, двоек нахватал, исправлять надо, вот будут каникулы, тогда…
Какое там! На каникулах не до писанины:  дома торчать, когда все пацаны во дворе - нет уж, нафиг!
А тут в кино «Фантомаса» показали. Ух, классная картина! Гоша с пацанами раза три ходил смотреть. Образ «суперзлодея» так увлек его, что захотелось сочинить нечто подобное. Прямо руки чесались – так тянуло писать.
И ведь действительно начал! Первая фраза родилась сама собой: «По горной дороге на огромной скорости мчалась машина». Гоша записал ее, перечитал, не без гордости, и… отложил тетрадь –  исчерпал весь, имевшийся на тот момент, творческий потенциал.
Такие порывы у начинающего писателя возникали спонтанно – он садился и писал.  За месяц накропал две с половиной тетрадных страницы. В машине, оказывается, находилась семейная пара – Жюль Бернье и его супруга Жаннетт. Они ехали из Берна в Лозанну (Названия городов Гоша взял с географической карты). Присутствовал в его тексте и диалог. В нем мсье Жюль, обращаясь к жене, говорил «дорогая», а она ему  «дорогой». Гоше немного неловко было, но он решил: если писать, так «по-взрослому». Затем на машину напали какие-то странные существа, возможно биороботы, и чете французов (а может, швейцарцев) пришлось вступить с ними в схватку.
По замыслу автора роботов сконструировал некий гениальный злодей, намеривавшийся, ни много ни мало, покорить с их помощью весь мир.
Дальше, почему-то, не придумывалось, и Гоша быстро охладел к  так и не родившемуся детищу.
По заверению Чехова писательский зуд не истребим. Раз вкусивши сладких мук творчества, устоять перед искушением снова отведать этого яда - невозможно.
Только далеко не всегда творческий посыл воплощается в произведение. В Гошином случае писательские потуги не дали ничего, кроме кучи незавершенных работ  - целого кладбища мертворожденных «младенцев». Что, впрочем, не уменьшило амбиций «будущего мастера слова». Гоша верил: он еще себя покажет, дайте только время.
Родители весьма негативно отнеслись к увлечению сына. Литературное творчество, резонно полагали они, не должно мешать учебе, а Гошина писанина отражалась  негативно на его успеваемости. Учителя не переставали жаловаться: на уроках Гоша все время «витает в облаках». А Елена Андреевна так отозвалась о Гошиных перспективах:
- Он у вас даже в техникум не поступит. Ему прямая дорога в ПТУ.
К нерадивому ученику то и дело применялись карательные санкции, вплоть до запрещения читать фантастику. Это помогало, но ненадолго.
В девятом классе у Гоши сменились приоритеты. Фантастика на задний план отошла, уступив место «жизненным» книгам. «Темные аллеи» Бунина, «Красное и черное» Стендаля и даже «Джен Эйр» Шарлотты Бронте больше не пылились без дела в книжном шкафу.  И что уж совсем не похоже на Гошу Гаврилова – стихи начал почитывать. Сам пробовал писать. Неудачно.
Нет, поэзия не для него, решил неудавшийся «рифмоплет», его стихия – проза.
В груди девятиклассника то соловьи пели, то выли февральские вьюги, сладкая истома подступала к сердцу, и сосало под ложечкой… Душевное томление вылилось у Гоши в рассказ «Твой образ нежный». Три вечера сидел он не разгибаясь, половину ученической тетрадки исписал. Душевный получился рассказ – так виделось автору. Гордость и радость переполняли  сочинителя – он смог!
Жаль только, радость свою Гоша не мог разделить с другими. Приятелям показывать стеснялся – в рассказе много личного, такого, что он предпочитал держать в себе. Что же касается родителей - тем более, не стоило посвящать их в душевные тайны и творческие искания. Тягу сына к сочинительству они считали блажью: «об учебе надо  думать, а не дурью маяться!»
Девятый класс Гоша закончил с грехом пополам.
В десятом пришлось срочно за ум браться. Выпускной класс, тут не до сочинительства.
И вот – прощай школа!  Взрослая жизнь – здравствуй!

***
«Главное правило писателя: можешь не писать – не пиши!»
Это Гоша Гаврилов усвоил крепко. И хоть не считал себя писателем, следовал мудрому правилу всегда – не писал. Да и когда ему было сочинительством заниматься: армия, потом институт – выучился на инженера. (Прогноз Елены Андреевны не оправдался). Определили на завод. Зарплата у молодого специалиста – кошкины слезы, а Гоша, не подумав, женился. Молодая супруга не захотела жить с Гошиными родителями, да и те не горели желанием – и так в «двушке-хрущевке» повернуться негде. Приходилось снимать комнату. За 60 р. в месяц! К тому же родилась дочка и жена сидела с ней до двух лет. Потом, чтобы в садик ребенка устроить пришлось кое-кому на лапу дать. Потом… Да, чего там говорить – семейная жизнь, это не «хухры-мухры». Какое тут, к черту, сочинительство!
Спустя неполный десяток лет супруги Гавриловы развелись. Как говориться, «семейная лодка разбилась о быт».  Гоша стал опять жить с родителями, пока не схоронил их, по очереди, обоих.
В сорок пять лет Гоша стал, нежданно-негаданно, завидным женихом: с квартирой, с образованием мужчина, немолодой, но и не старый, некурящий и практически непьющий – чем не жених!  А кругом одиноких женщин – пруд пруди.
Соискательницы звания «замужняя дама» от двадцати семи и старше стали на Гошу заглядываться. Только зря – Гоша ничего уже не хотел менять в жизни.        
При всех минусах холостяцкое состояние имеет несомненный плюс – дает личную свободу. Не надо отчитываться: сколько, когда и как потратил, почему так поздно домой явился, и долго ли еще собираешься на диване валяться? И творить можно в свое удовольствие (в смысле – творчеством заниматься). Гоша оценил это по достоинству, и сполна воспользовался обретенной свободой.
Выводить на бумаге каракули – малопродуктивное занятие. Почерк у сочинителя был тот еще. Даром ли Елена Андреевна ругалась: «Корова брюхом красивее напишет, чем в тетради у Гаврилова!». Возьмись, какой-нибудь несчастный прочитать Гошину писанину – повесился бы, однозначно. А отстучать свои тексты на пишущей машинке, как делает это вся пишущая братия, Гоша не имел возможности. И было бы уделом Гоши Гаврилова писать «в стол», когда б не грянула компьютерная революция.
На дворе был уже 21 век. Всемирная паутина» сделалась доступной не только «продвинутым». Интернет прочно вошел в быт простых смертных, таких как Гоша. Ему открылся новый мир,  где имеются в изобилии  сайты, форумы, клубы по интересам – пожалуйста, выкладывай свои произведения; твою писанину не только прочтут, но и оценят. Замечательная вещь - интернет!
Гоша выбрал творческий портал и зарегистрировался под ником «Прозаик». Скромный выбрал псевдоним, без выпендрежа, но с намеком – мол, автор не так, с улицы, а имеет отношение к «изящной словесности».  В тот же день он начал выкладывать на сайте фантастику, и не только.
Гоша робел, увидев в ленте комментариев первое сообщение – а ну как там разгромная статья, и вывод: «сочинения Прозаика не что иное, как упражнения графомана». Оказалось – зря переживал. Отзыв, который прислала незнакомка, назвавшаяся Анжеликой, был краток: «Интересно. Мне понравилось».
Очень обрадовался Гоша – не напрасно, значит, старался. И решил: теперь-то он ни за что не бросит литературную деятельность, будет совершенствоваться, достигнет творческих высот и, чем черт не шутит, станет  известным писателем. Мечты, мечты…
Не только розы достаются сочинителю, бывают и шипы. Критика далеко не всегда лицеприятна и часто ранит нежную душу творца.