на растворяющийся силуэт умертвия, после обратился к Кате: - Ты в порядке?-
-Д-да - еле выдавила из себя девушка
-Я, конечно, не напрашиваюсь, но думаю, мне бы стоило после этого проводить тебя до дома.- Он аккуратно взял её за локоть и повёл прочь. Дойдя до второго перекрёстка, Катя начала приходить в себя. Она глянула на задумчиво ведущего её Сергея и вдруг воскликнула: «Серёжа, у тебя кровь! » «Где?» начал смотреть Сергей и с удивлением заметил, что у него порезана ладонь левой руки, видимо он неудачно отбил нож. Правой рукой он достал из пиджака платок и вместе с Катиной помощью перевязал руку. Радовало, что он был без перчаток и манжет не запачкался. Сергей довёл девушку до самого входа в подъезд. Подошло время прощаться:
-Серёжа, я хочу тебе сказать спасибо за этот и за тот раз на дороге, ты мне жизнь спас и от извращенцев отбил, я тебе по гроб жизни обязана.-
-Я сделал так, как должен был сделать. Береги себя. Пока.- Сергей по старой курсантской привычке повернулся на месте и пошёл на остановку. Дома его встретила мать с перекисью водорода и пластырем. Не знала она только подробностей: - Я же говорила, веди себя прилично.-
-Мам, я был сама галантность, просто мне не повезло.- Оправдывался Сергей.
-Да знаю.- Заливала порез Надежда Александровна. После ужина Сергей с отцом традиционно побеседовали, на этот раз с пивом вместе. После Сергей принял душ и лёг спать.
Четвёртое февраля, 7 часов утра. Платов проснулся в пустом доме с ощущением дикой жажды. Умывшись, он проследовал на кухню. Там он открыл холодильник, где с радостью обнаружил литровый кефир: «Мамочка, ты моя самая любимая женщина на земле!» Сергей залпом опустошил коробку, после выпил крепкого кофе с бутербродом. Он начал приводить в порядок чёрный костюм. Тяга к классике в одежде, музыке и литературе появилась у него ещё, как он сам их называл, в «военные годы». Именно там ему привили
представление об эстетике, ценность эрудиции, желание посещать театры не для того чтобы оказаться в городе, а для души. Гражданская жизнь не требовала от него формы, но от штанов со стрелками и галстука он так и не отвык. Поэтому увидеть его не в костюме, было случаем редким. Сергей собрался к первому отсутствовавшему на вечере, Игорю Добролюбову. Этот парень был из неполной семьи, по последним данным, то есть
трёхлетней давности, он всё ещё жил с матерью, учился на медика и крайне редко общался с некогда родным коллективом. Сергей за десять минут дошёл до его дома, открыл дверь подъезда с механическим кодовым замком по потемневшим кнопкам. Признаться более глупой вещи на Руси, чем механические кодовые замки, ещё не придумывали. Их вешали не для удобства, не для безопасности, не от подъездных хулиганов, а для того чтобы они просто были. Сергей поднялся на третий этаж и позвонил в дверь, искренне радуясь простому, советскому звонку без мелодии. Дверь ему открыл парень среднего роста, худой, слегка сутулый и в очках. Потрепанные домашние тапочки, джинсы и цветастый свитер придавали его виду особую, домашнюю интеллигентность. Он поздоровался, сразу узнал Сергея, пригласил его войти. Его квартира была настолько типичной хрущёвкой, что в ней было бы уместно снимать фильмы про Советский Союз: персиковые, местами отошедшие
обои, стальные крючки для одежды, лампочка в патроне без плафона, как же это было по-нашему! Навевало атмосферу власти рабочих и крестьян, серпа и молота, столичной водки и пельменей с уксусом. Игорь провёл гостя на кухню. Тут атмосфера Советов только усиливалась: дубовый стол, крепкий и надёжный как бронепоезд, обитые кожей табуреты, несчётное количество тумб и полок с белорусской и крымской посудой, а также всеми видами приправ. Тут до сих пор кипятили воду в стальном чайнике на газовой плите, продукты хранились в бессмертном холодильнике «Беларусь». Игорь заварил дешёвый чай в пакетиках, Платов присел за стол под одобрительное кряканье табурета: - Так какими судьбами тебя ко мне занесло?- осведомился хозяин дома.
-Да знаешь, был на встрече выпускников, потом участвовал в походе в ресторан, я делал это в первый раз за восемь лет, увидел почти всех, вот и решил закончить начатое.-
-Понимаю, я тоже не люблю бросать начатое. Я ведь был там всего раз, на пятилетие. А что привело тебя в школу после восьми лет?-
-Честно говоря, не класс, я узнал, что у Анны Львовны был инсульт и решил её проведать. Сам знаешь, меня в классе не жаловали.- Добролюбов поставил чай себе и гостю, насыпал себе сахара, подвинул сахарницу Платову. Пока он подслащивал чай, Игорь продолжил:
-Да-да, слышал про инсульт, я заходил к ней, для этого не нужен повод. Меня тоже не жаловали в классе, но некоторые вещи мне интересны. Кстати, что с рукой?-
-Да знаешь… банки для огурцов кипятил, одна взорвалась.-
-В феврале? Не моё дело значит, понял.- Усмехнулся Игорь. Сергей усмехнулся в ответ:
-Я хотел к Анне Львовне подойти в официальной обстановке, уместно. Как ты хоть живёшь? Как мама?-
-Мама в столице у крёстного в гостях, а я нормально, учусь.-
-Первым делом самолёты, ну а девушки?- Игорь рассмеялся:
-Платов, я хочу стать хорошим врачом, а значит, я сделал выбор между учёбой и личной жизнью. Нельзя отлично учиться и быть ловеласом, а лечить на три недопустимо. Я отдыхаю только по праздникам, сегодня я дома только потому, что у меня была ночная смена в БСМП. Поэтому мне всё равно на встречу, я работаю на будущее. Я бы не пришёл даже если бы хотел.-
-Ты очень правильно поступаешь, я уважаю людей стремящихся к профессионализму.-
-Ну а ты как?- поинтересовался Игорь.
-А что я? Как военный я не вышел, стал простым психологом в службе доверия, не женился, даже не встречаюсь, так что мне о себе говорить нечего.-
-Понятно…- протянул Игорь. Они просидели ещё минут пятнадцать, говоря о всяких мелочах. После они пожали друг другу руки и разошлись. Теперь ему следовало прийти на площадь Карла Маркса, где жил ещё его следующий одноклассник Виталий Коломейцев: весельчак, мажор, душа компании. Этот парень был самой неожиданной потерей вечера. Факт его удивительного отсутствия именно в день появления Платова добавлял ему шансов быть враждебным ясновидящим. Платов набрал на домофоне код квартиры и нажал вызов. Гудки шли пару минут и Сергей собрался уходить, как услышал: «Да? Кто это?» раздался заспанный голос из мембраны: «Это Платов, Сергей, девятый «В», Помнишь?». После паузы из прибора донеслось: «Заходи!». Дверь открылась. Сергей на лифте поднялся на восьмой этаж, позвонил в бронированную дверь. Через минуту раздался хруст замка, и резко распахнув дверь, перед ним возник Коломейцев. Его вид был явно не впечатляющим: заросший, немытый, откровенно пьяный парень, едва стоящий на ногах. Обдавая Сергея мощнейшим перегаром при каждом выдохе он, наведя резкость во взгляде, спросил: «Тебе чего?». Сергей собрал всю волю в кулак:
-Виталик, я тебя не видел восемь лет и решил зайти.-
-Заходи.- Отшатнулся и едва не упал хозяин дома. В этой огромной квартире, сделанной из двух двухкомнатных, был сделан безумно дорогой ремонт, но своего завораживающего эффекта он не производил: половина мебели была побита, всюду грязь, пустая тара из-под водки и коньяка, разбросанная одежда и прочий хлам. Всё это были вестники самого страшного российского явления- запоя. Платов даже не посчитал нужным разуваться. Виталий повёл его на кухню, ничего не спрашивая, он налил в кружки коньяку себе и гостю, повелительным жестом усадил за стол: - Коломейцев, что с тобой произошло?-
-Если бы со мной…- с горькой гримасой проревел Виталий:- У меня мама в больнице, отец за границей, даже не знает обо всём, а мне что делать?-
-Ну не пить же!-
-А что я могу? У неё осложнения, врачи даже не могут её привести в сознание, столько операций сделали, лучших врачей пригласили и что?-
-Когда это было?-
-С неделю назад, пятнадцатого.- Платов замер:
-Ешь, пьёшь?-
-Пью, а что, не видно?- выходило, что Коломейцев уже две недели в запое, при этом его причина возможно неактуальна, ведь он не воспринимает информацию уже столько времени. Виталий рухнул на стул и развалился по стенке. Сергей сказал, что ему надо выйти на минуту, хотя хозяина это особо и не интересовало. Платов нашёл телефон в надежде хоть какой-то связи с доктором, клиникой. К счастью там стоял автоответчик с более чем двумя десятками непрочитанных сообщений. Сергей включил записи: «Виталий Викторович, нам необходимо встретиться и обсудить вопросы дальнейшей реабилитации, оплаты курса, и некоторых других моментов… Солнцев»; «Виталий Викторович, не хотел бы вас отвлекать от ваших важных дел, однако следует сказать, что способность ходить вашей матери мы вернём, это вопрос времени, однако я должен с вами встретиться и обсудить как вам и мне дальше функционировать. Доктор Солнцев»; «Виталий Викторович, это снова Солнцев, для ускорения реабилитации вашей матери нужен ряд препаратов, нам уже не нужно их искать, я всё заказал, но мои расходы необходимо возместить, прошу вас со мной встретиться»; «Виталий Викторович, ваша мать довольно активна, динамика положительная, но есть ряд рекомендованных препаратов, которые я уверен необходимо включить в курс лечения, свяжитесь со мной.» Платов не выдержал и выключил воспроизведение. Каждое слово лечащего врача злило его всё больше, кулаки от сжатия побледнели, его скулы стали похожи на натянутые стальные тросы, а глаза сверкали от бешенства. Вернувшись на кухню, и увидев спящего Виталия он потерял самообладание: «Мама, прости.» произнёс он вслух и подошёл к спящему. Ударом по лицу он привёл его в сознание: - Ты чё?- возмутился Коломейцев:
-Слушай меня, сволочь!- глаза Виталика широко открылись и перестали моргать, рот чуть приоткрылся и он пристально уставился в глаза Сергею: - Через минуту я уйду, ты встанешь, закроешь за мной дверь и ляжешь спать. Завтра ты проснёшься в ясном сознании, уберёшься в доме, приведёшь себя в порядок, потом позвонишь доктору Солнцеву и сделаешь всё, что должен и больше чекушки коньяка ты больше никогда пить не будешь.-
-Не буду…- монотонно промямлил Коломейцев. Сергей встал и вышел прочь, ни разу не оглянувшись. А Виталик и впрямь закрыл дверь, пошёл в спальню, рухнул на кровать и вырубился. Платов был раздражён и сам не свой: он прекрасно знал, что не должен применять свои способности для хороших или плохих дел, поскольку это обуславливает выбор стороны, а выбирать нельзя. Надежда Александровна, мать Сергея, говорила ему,
что жить надо по-человечески, не пытаться превзойти простых людей, не манипулировать ими и не помогать во всём. Нужно жить по совести, разумно, а не бросаться в крайности по отношению к людям. Платов поймал маршрутку и поехал на Ворошиловский, оттуда с пересадкой он должен был попасть на Северный. Расплачиваясь
с водителем, он услышал звук органа из пальто: токката би - моль Иоганна Себастьяна Баха. На экране телефона моргал незнакомый номер: - Платов, слушаю.-
-Сергей здравствуй, это Катя.-
-Привет, а откуда у тебя мой номер?-
-Каневской сказал, я утром звонила Миле, и он был там.- Платов хекнул, понимая, чем Конь занимался всю ночь: - Я случайно услышала, что он там, попросила к телефону, вот он и сказал. Я можно сказать, по делу.-
-Хм, это даже интересно,
