Духи Старого Материка
- Бегом, бегом, бегом! Вы что, хотите до середины ночи следующего отлива ждать?! – заорала Дзави.
Вода уже буквально наступала на пятки. Торчать снова несколько часов в ожидании следующего отлива из-за несчастного километра с небольшим никто, естественно, не собирался. Все, насколько могли, прибавили ходу.
Не успеем, - со странной отрешенностью подумал Сцилевский и тут же получил увесистого пинка под зад. Оказалось, что можно идти и быстрее. Правда, риск переломать ноги возрастал соответственно.
Пройти оставалось совсем чуть-чуть. Море протягивало волны, точно цепкие щупальца, и норовило утащить вглубь за ноги. Брызги пены жалили заледеневшие лица.
Борюсик первым выскочил на берег там, где заканчивался мост, и тут же схватился за веревку. Один конец он перебросил Дзави. Та швырнула его отстающим. Одна петля обвилась Сцилевскому вокруг корпуса.
Нафига? – удивился он, между делом отметив необычайно ловкий бросок канализационщицы. И тут же невысокая вроде бы волна, прокатившись неожиданно далеко, ухватила его и потащила за собой. Он, пытаясь сохранить равновесие, неловко взмахнул руками и рухнул на четвереньки. Отступающая вода сносила, мешая подняться на ноги.
Он, отфыркиваясь, принялся торопливо перебирать руками, пытаясь выбраться. Очередной пинок под зад заставил его буквально пролететь на несколько метров вперед.
- Давай живее! – рявкнул амбал. – Я в утопленники не собираюсь!
Пришлось поторопиться. Вот уже осталось совсем немного. Последний рывок…
Особенно высокая волна ринулась по пятам, точно учуявший добычу хищник. Костя лопатками ощущал, как она настигает его. Все ближе и ближе… Пена слегка лизнула подошвы его ботинок.
Невольный вздох облегчения. Она потеряла свою разрушительную силу и стала не страшна. Он успел выйти из-под удара. Пена схлынула. Осталось выйти на берег.
Веревка, о которой он благополучно забыл, внезапно натянулась. Его потащило в море. Он снова упал на колени и забарахтался, не понимая, что происходит. Отступающая волна не могла прихватить его.
Только когда его развернуло, он понял, в чем дело. За конец страховочной веревки держался амбал, шедший замыкающим. И если Сцилевский успел дойти туда, где волна его едва сумела зацепить, то амбал оставался еще в зоне ее досягаемости. Если бы не веревка, его уже унесло бы. Его волокло в море несмотря на все попытки удержаться. Костю неумолимо тащило следом. Его сил явно не хватало, чтобы выбраться, тем более что амбал значительно превосходил его в весе.
И море давать им передышки не собиралось. Следующая волна предъявила на них права, как на свою законную добычу. Вода неумолимо захлестывала, не давая даже глотнуть воздуха. Веревка начинала затягиваться, передавливая поясницу.
Неравная борьба со стихией грозила окончиться поражением. Пираты и проводница общими усилиями с трудом вытянули незадачливых рабочих на берег. Потом все пятеро долго приходили в себя.
Заночевали в ближайшем уцелевшем здании. А утром направились к конечной цели своего путешествия. Идти благоразумно продолжили вдоль кромки воды. Далеко вглубь острова не заходили, опасаясь ненужных встреч.
** ***
- Все в куклы играешь, - если Обб мог – он бы вздрогнул от неожиданности. Незнакомый голос раздавался, казалось, в самой голове. – А ведь ты старший на этом участке, тебе уже почти тысяча лет.
- Тебе нужна моя кукла, Старший? – смиренно и почтительно осведомился уже знакомый юноше голос – тот, что уже разговаривал с ним.
- Нет, - в первом голосе звучало прямо-таки запредельное пренебрежение и скука. – Мне просто интересно, зачем эта кукла тебе. Она же абсолютно бесполезна. Управлять такими – сущее мучение, - среди множества смутных и непонятных образов, которыми обменивались двое собеседников, Обб в послании первого отчетливо уловил обозначение опасности, исходившей, оказывается, от него – бесполезной куклы!
- Это очень интересный экземпляр, Старший, - почтительно ответил второй. – Он называет себя Разумом.
- Он – беспокойный мозг с ногами, - устало заметил первый. – Но некоторую разумность он имеет. Так что со своей точки зрения он, пожалуй, прав, и даже вполне адекватен.
Обб почувствовал закипающую ярость. Ведь это они говорят о нем, совершенно не стесняясь его присутствия!
- Погляди, Старший! – в голосе второго послышалось едва ли не ликование. – Он гневается!
- Гнев, гордость, - в голосе первого звучала скука. – Эти понятия характерны для всех представителей их вида.
- Гордость, - едва ли не с благоговейным трепетом повторил второй. – Мне кажется, что это понятие у них как-то связано с движением.
- Скорее, оно связано с их абсолютной обособленностью, кратковременностью их существования и конечной смертностью, - задумчиво возразил первый.
- Обособленность и смертность, - повторил его собеседник. – У меня это вызывает ужас, Старший. Как должен чувствовать себя тот, кто так живет?!
- Не стоит их жалеть. Жить, как живут они, не смогли бы ни я, ни ты, но, может быть, их жизнь так ограничена по причине их злобности и неразумия? Возможно, они просто не доросли. Они уже разумны, но чтобы стать Разумом, им еще предстоит долгий путь.
- Ты считаешь, их эволюция это предусматривает? Превращение их беспокойного мозга в Разум?
- Кто знает. Дороги эволюции сложны и непредсказуемы. Кстати, куда ты тащишь свою игрушку? – внезапно переменил он тему.
- Я не контролирую его движения, он сам выбирает направление. Я лишь хочу понаблюдать за ним в естественном состоянии. Обычно такие как он или ограниченно доступны, или доступны в полностью подконтрольном состоянии. Я рассчитываю, что полное фиксирование его эмоций и мыслительных процессов поможет узнать больше об их логике и мышлении.
- Ты говоришь о разработке принципов контактирования с чужаками? – изумлению Старшего не было предела. – Ты уже обдумывал то, как будешь доказывать перспективность этого направления Старейшим?
- Я думал о несколько ином применении этих знаний.
Дальше разговор перешел на обмен образами, которые были совершенно недоступны пониманию Обба. Впрочем, услышанного было достаточно, чтобы почувствовать себя подопытной зверушкой.
Юноша задумался, перестав обращать на них внимание. Его мозг зацепился за одну фразу. Оказывается, его движение никто не контролировал. Но ведь и он не мог контролировать свое тело! Как это следовало понимать? Возможно, странный знакомец Обба лукавил?
Внезапно его озарила простая в своей чудовищности мысль. Странно даже, как он до сих пор не вспоминал об этом. Обб, успевший забыть уже, когда он в последний раз чувствовал свое тело, отчетливо ощутил, как по затылку прошла мерзкая ледяная волна мурашек.
Ведь его «кукловод» принадлежал к числу тех, кто не мог лукавить! Что же получалось?
А ведь ему сейчас даже думать об этом нельзя! Он вдруг понял, что на него направлено пристальное внимание. Обб всеми нервами ощущал это.
Чем упорнее он пытался не думать о лжи, про которую вспомнил только что, тем настойчивее мысль о ней крутилась в его мозгу, раскладываясь на составляющие, тянула ла за собой воспоминания о временах ученичества, давно позабытый разговор с Гроном, и многое другое…
Так вот, каково это – когда копаются в твоей памяти, - осознал он внезапно. Ложь, обман… Он отчетливо чувствовал все возрастающее изумление того, кто называл себя Разумом. Тот явно наткнулся на совершенно незнакомое ему прежде понятие. Он даже не мог – или не считал нужным скрывать это.
Да что я делаю! – мысленно завопил Обб, когда понял, что последняя мысль тоже скрупулезно раскладывается на составляющие. Его разум корчился в тщетных попытках ускользнуть от пронизывающего внимания. Юноша чувствовал себя червяком, который елозит по поверхности стекла, пытаясь спрятаться от всевидящего окуляра микроскопа. Он перестал осознавать что-либо вокруг.
Бывший видящий не знал, сколько прошло времени, прежде чем вязкий морок рассеялся и он вновь смог воспринимать окружающее. Тело тем временем продолжало шагать дальше.
Дух, захвативший его тело, больше не беседовал с ним и не отвечал, когда Обб сам пытался обратиться к нему. Однако юноша периодически ощущал, что за ним пристально наблюдают. Временами его воспоминания бесцеремонно перебирали. В такие моменты ему хотелось провалиться сквозь землю.
** ***
«От тебя я узнал много доселе мне неведомого…»
Правда, юноша не мог бы сказать, обращался ли невидимый собеседник к нему или просто констатировал факт. Слишком безлично звучало это утверждение.
Но и остаться наедине со своими переживаниями ему не давали. Юноша отчетливо осознавал, что против воли дал врагу ключ… к чему? Он и сам не вполне это понимал, но явно к чему-то очень важному. И его отчаяние, его позднее раскаяние тщательно изучалось, точно под микроскопом.
Закончилось все это внезапно, в один момент.
Обб, измученный и отупевший от не прекращающегося в течение нескольких дней копошения в своей памяти, не сразу даже понял, что что-то изменилось. Началось все с появления образов, смысл которых сводился к чему-то, отдаленно напоминающему извинения. Это было словно отголосок далекого разговора. Разговора, имеющего к Оббу прямое отношение, хотя его участие в нем и не предусматривалось. Собеседники обменивались блоками образов, совершенно не интересуясь, понимает ли их юноша. К нему относились точно к неодушевленному предмету.
Его забирали у того, что «вел» его все это время. Из игрушки он мог превратиться в полезное орудие… для чего? Ему удалось лишь уловить общий смысл.
Он не успел задуматься об этом – последовал новый сгусток образов, порядком его изумивший и встревоживший. Смысл сводился к тому, что на обнаруженное в его мыслях следовало наложить суровое табу. Обб с изумлением понял, что именовавшие себя Старшими считают эти знания опасными для своих сородичей.
Какое же применение они считали возможным найти этой информации? Мысли бестолково метались в голове. Он так зациклился на них, что перестал замечать, что делается у него под ногами и споткнулся. Обб замер от неожиданности. Потом робко шагнул вперед.
Он мог передвигаться самостоятельно! Его никто не контролировал. Первым инстинктивным движением было – бежать! Он даже повернул обратно и успел сделать пару шагов. Затем ноги попросту отказались ему повиноваться. Отчаявшись, он дернулся, словно пытаясь вырваться. Его сознание накрыла черная пелена, совсем как в первый раз.
Когда мрак рассеялся, он не увидел свое тело со стороны. Он вообще ничего не видел. Юноша не мог понять, где он, но ощущение было такое, словно его сжало в плотный комок и втиснуло в крохотное пространство. Он отчаянно затрепыхался, пытаясь вырваться из непонятной тюрьмы.
Слишком беспокойный. Мешает. Выключить совсем.
Это было последнее, что он успел уловить – точно эхо, грянувшее прямо внутри сознания.
Юноша прозрел и вновь начал осознавать, уже когда подходил к территории бывшего космодрома. Впереди маячила группа, с которой он уже сталкивался. Ноги сами несли его следом за ней. Где-то в городе, тоже на подступах к космодрому, гремели выстрелы.
Обб скрытно пробирался за «своей» группой. Попытка повернуть назад успехом не
