Конверт

Сердце обливалось кровью, такой багряной и густой. Казалось, что там, где-то очень глубоко перерезали артерию, и теперь все медленно наполнялось этой тягучей жидкость. Мысли уже не проходили через тьму, окутавшую, кажется, целый дом. Все находилось во мраке и пустоте. Ничего не осталось. Даже пустоты. Все было испито до дна, казалось, что было испито даже из пустых чаш.
Жизнь никогда не была склонна к нашей семье. В особенности ко мне. Раньше мне так казалось, но теперь я могу это утверждать с полной уверенностью и прямотой.  Я бы назвала все это кармой. Должно быть мои предки совершили что-то поистине жестокое и бесчеловечное, что бы это возвращалось постоянно обратно, нанося все более и более жестокие удары.
Жестокость поражает жестокость. Хотя  я бы сказала, что боль и страдания поражают жестокость и черствость. Но для меня все это слилось воедино. Грани были стерты. Сознание трепетало, пытаясь зацепиться за что-то, но это было трудно, все было выжжено, опустошено. Ничего не осталось.
В каждом клочке земли, в каждом живом организме, в каждом моменте должно быть равновесие. Жизнь и смерть, небо и земля, вода и огонь, наказание и поощрение, свобода и рабство, слезы и смех, любовь и пустота. Кто придумал эти жестокие, неимоверные законы. Они погружают нас в оковы, уничтожают и возвышают. Нам, если честно, не нужны эти полеты, высоты, нам нужно простое человеческое земное счастье. Да, у каждого оно свое, свой вид счастья, но это все что нужно. Простая истина. Однако, нам дают  высоты, которые также божественны, как и опасны. Редкостно опасны. Взамен же у нас отбирают самое ценное, что мы имеем и чем безмерно дорожим. Как жестоко.
Хотя, порой создается впечатление, что даже слово «жестокость» не может описать всю ту полноту чувств и изменений, которые прошли через меня. Они были подобны удару молнии. Только вот я не была тем деревом, которое падает от столь мощного удара, я скорее была проводником. Молния просто прошла через меня, разрушив все внутри, но оболочку она не задела, оставила целой. Иногда, я спрашиваю себя- почему. Почему я еще дышу, хожу по этой выжженной земле. Разве это жизнь.
Но что такое жизнь? Многие  превратно понимают это слово. Хотя скорее люди привыкли истолковывать слова поверхностно, буквально, не внедряясь в истоки, в суть. Мы стали поверхностными, не живыми. Мы стали механизмами. Везде одни сплошные схемы.
Я не люблю схемы. Они мешают дышать полной грудью. Сковывают движения. Замораживают нас. Жизнь в условиях схемы - это путь от точки-начала до крестика-завершения. Ничего более. Ничего менее. Смерть как таковая не входит в программу- слишком сложный механизм. Поэтому многие воспринимают это событие, как конечный пункт. Пустоту. А все потому, что конец ассоциируется у нас с завершением, а мы уверены, что после этого ничего нет, просто не существует.
Для многих «жизнь» - это цель. Она  самая главная в их существовании. И все остальное: все поступки, решения, встречи, люди, замыслы, совершаются лишь для поддержания этой цели.
Для меня сама «жизнь» - фон. Представьте себе картину в ней самое главное – это люди, горы или эмоции, но все это бессмысленно и блекло без фона. Фон – это не главное в картине, но без него невозможна картина, без нее картины нет. Так вот «жизнь» - это только фон для наших идей, замыслов, фантазий, махинаций, стремлений и предпочтений. Жизнь не только жилка, пульсирующая на шее, громкий стук сердца, румянец на щеках, дыхание; это еще полет мысли, бурлящая фантазия, проростающая идея, импульсы и чувства переполняющие нас. Если нет этого, значит,  мы мертвы. Вот, что значит жизнь. Так печально, что многие этого не понимают. Так досадно, что многие не видят, как много мертвецов сосуществует  рядом с нами.
Я не боялась смерти. Конечно в свои ранние годы, мне казалось, что вот-вот ко мне зайдет этакая тощая и престрашная  старуха с сигарой во рту и перекинутой  косой , на перекур, но мне повезло, этого так и не случилось. Поэтому я смирилась со смертью. Ведь всегда существуют моменты, когда из одной стадии нужно переходить к другой. Развитие. Оно всегда сопутствует жизни. Это ее часть.
Нет, я не была бесстрашной. Моим самым страшным кошмаром было застопориться, замерзнуть в каком-то состоянии. Это вот страшно и невыносимо. Стоять на месте. Ни назад, ни вперед. Прямо мурашки по коже.
Но это произошло. Я замерзла, просто окоченела. Умерла. Хотя со стороны, это было, скорее  похоже на муки совести или копании в себе.  Казалось, что я живу, даже развиваюсь. Смешно. Я бы сказала, что я затерялась в этом мире, в этом теле. Дверь закрыта. Для меня. Нет возможности открыть ее, какие бы усилия я не прилагала. Невероятно. Приходит вопрос- как же я до такого докатилась. Ответ будет прост - выбрала настоящую жизнь, выбрала, когда мне было запрещено это; за это меня наказали; карма.
Порой мы совершаем ошибки, даже не подозревая об этом. В свете грядущего дня, наших внутренних волнений и желаний, все выглядит так правильно, натурально. Лишь намного позже приходит осознание, что мы вовлечены в игру, в которой уже совершили промахи, в которой отстаем, а порой не улавливаем главных правил и запретов.
Время летит так быстро. Уловить его так неимоверно сложно, а точнее даже маловероятно. Оно просачивается сквозь все, пропитывает своим запахом. Уже когда оно бесследно исчезает, нам так тяжело смириться. Что нам остается? Только этот тошнотворно-сладкий запах былых времен.
Тяжело вспоминать об утраченных минутах, событиях имевших особую значимость и весомость. Легче вспомнить, что солнце в ту зябкую весну баловало, не так часто, как нам бы хотелось; планы так и оставались планами; спонтаничность была чудесна и возбуждала. Такие вещи проще вспоминать, они легче, их можно контролировать.
Как это странно, но я не помню, как все начиналось. Эти моменты были так мимолетны. В памяти остались отрывки. Порой сожалеешь, что не можешь собрать полную картинку тех событий, но скорее так проще существовать.
Мысли путаются и перескакивают. Эти воспоминания были заброшены на чердак, где память погибает. У каждого есть в голове такой чердак, кладовка, гробница воспоминаний, которые должны затеряться, захорониться,  просто исчезнуть. Мы редко достаем их оттуда.
Что же сгубило меня? А точнее, какие поступки и мысли оказались настолько запредельными, что не нашлось для них места среди людей. Что погубило меня, и что сгубила я? Такие вопросы мелькают  меня в голове с быстротой секунды. Они не исчезают, а только продолжают ютиться в моей голове, подобно улею пчел. Это страшное слово «сгубить» от него несет тухлостью и чем-то протертым, изношенным. Для  всех я была обычная, я такая и есть, просто мыслю немного по-другому. Иногда это настоящая проблема, порой создается впечатление, что люди, отошедшие от системы и схем, иные. Но это абсолютное заблуждение. Для всех я была такой же игривой, немного взбалмошной, также продолжала творить и создавать.  На лицо все признаки жизни – для нашего привычного глаза. Мое будущее и настоящее было предопределенно, стабильно. Какая скука. Я была все тем же фотографом, который периодически выбирался из своей берлоги, совершал вылазки в поисках чего-то интригующего и не ровно лежащего.Спустя время снова уползающем к себе. Во внешнем мире все было как и всегда. Поиски, работа, полет мысли, а в конце – стабильность. Ничего не менялось.
Никто не мог понять, что со мной что-то не так или увидеть какие-то изменения. Я была довольно специфическим человеком. Нужно было время и мотивация, что бы привыкнуть ко мне или приспособиться. Мне всегда было необходимо много личного пространства – это было мое золотое правило, тот, кто его нарушал, обычно помещался в зону контроля. Со мной было тяжело. Но даже это не отталкивало не нужных людей.  Нет, я не была волком-одиночкой так и не далеко затеряться, просто вокруг было слишком много знакомых, более похожих на муравьев-людоедов, которые всегда были рядом, поджидая момента для пиршества и было слишком мало стоящих людей. В принципе, даже моя потребность к личному пространству имела свои преимущества. Много людей просто не выдерживали меня и моих правил и просто уходили. Это было как натуральный отбор людей. Звучит жутковато, зато посредственных людей не было рядом. Всегда можно было развиваться. А это я очень ценила.
Никогда невозможно забыть, когда находишь человека, который тебя понимает почти без слов, который является продолжением тебя самого. Это похоже на два пазла: совместимы, гармоничны, создают картину. Находя такого человека, чувствуешь полную гармонию и совершенство.
Не помню, как я познакомилась с ним. Его звали Као. Такое простое имя. Но в нем чувствовалась мощь. Я также не помню, как завязывались наши отношения, где мы не находили соприкосновения. Все это было столь не существенным, что просто не отпечаталось в памяти. Зато помню конец нашей истории, который не каждому дано и который я бы  не хотела помнить.
Все было настоящим, вся наша история от начала до конца. Не было схем. Мы перескакивали с одной грани на другую. Может именно поэтому, нам было так не просто.
В наших отношениях не было равновесия, все было перевернуто вверх дном. Мы причиняли боль друг другу поочередно, как бы пробуя, насколько нас хватит. Я наказывала его, уезжая в другую страну на полгода, куда он не мог приехать. Он в свою очередь хлестал меня своим молчанием, желая наказать. Но мы были счастливы. Этих прекрасных мгновений единения было немного, но они были самыми прекрасными в моей жизни. Мы не приукрашали действительность или наших поступков. Все просто было. Но в каждых событиях наступает момент перехода. Мы не были исключением. Мы устали от игр, от возвышенности и других миров, нам захотелось мирских благ и земных наслаждений.
Тогда было холодно и как-то особенно зябко, солнце уже не радовало, но хоть изредка проглядывалось средь облаков. Был октябрь. Мы решили купить небольшой дом. Пристанище. Идея казалась безумной. Я так часто убегала от этого человека, а тут уже убегать будет не куда. Не будет «мой дом», а только «наш дом». Достаточно рискованно. Но в этом была своя притягательность. Хотелось безумного счастья, почему то казалось, что один из шагов – это приобретение дома. Безумие. Но мы последовали нашим порывам и приобрели это сокровище. Дом был потрясающим. В нежно-зеленых оттенках с огромным садом. Для нас двоих он был просто огромным. Мы вдвоем, я и Као, ходили по нем как обезумевшие. Дотрагивались до каждой стены, каждой ступеньки и до всего до чего могли дотянуться. Со стороны могло показаться, что мы два кровожадных создания ночи, которые попали на праздник плоти. Мы не могли поверить, что теперь у нас есть дом, который не притеснял нас, а соединял и оставлял место для личного пространство. Это было похоже на чудо. Так началась наша новая эра. Жизнь как будто поделилась на до и после. Это было невероятное ощущение. Мир преобразился, все стало иным. Мы тоже. От этого порой становилось страшно. Всякие изменения, какие бы они не были, вызывают страх. Ты меняешь что-то присосавшиеся  к себе на другое неизведанное. Мы поменяли истину нашего существования. Превратились из возвышенных существ в