Женщина для вдохновения

Вступление
Это моя четвёртая художественная (в данном случае – скорее художественно-философская) книга, и четвёртая – о женщинах. Первая книга – «Лозовая: женские нравы» (2006 г.) – у многих вызывает неоднозначную оценку. Одни – возмущаются, обижаются, не соглашаются; другие – задумываются, переосмысливают, советуют. В принципе, я и рассчитывал на такую реакцию. Эта книга – провокационная, выставляющая на обозрение женщину в сложной гамме её поступков. В ней до минимума сведены рассуждения, а по максимуму представлено многообразие женских поступков, взятых из реальной жизни небольшого провинциального городка. Каждый рассказ – это новый поступок, передающий сложный и противоречивый женский характер. Я попытался представить образ женщины через совокупность её внешних проявлений.
Во второй книге – «Окунаясь в реальность» (2008 г.) – много сюжетов взято из личной жизни. Но цель написания книги заключалась не в вынесении на всеобщее обсуждение отношений в моей семье, а в анализе не понравившейся мне тенденции в Украине начала ХХI столетия, когда состоявшиеся сорокалетние мужчины «массово» стали уходить из своих семей и строить новые отношения с женщинами на десять-двадцать лет моложе. Мне захотелось раскрыть причину разрушения семей с пятнадцати-двадцатилетним стажем и рассмотреть особенности поведения трёх ключевых фигур: жены, мужа и любовницы, роль которой постепенно выходила на первый план. В образах героев много собирательных характеристик, углубляющих и обогащающих сюжет книги.
Третья книга – «Сумасшедшая: первооснова жизни и смерти» (2011 г.) – оказалась слишком сложной для восприятия, поэтому многие читатели, не осилив первую, самую сложную главу, откладывали её, так и не дочитав до конца. Признаюсь, я писал её как философскую работу, вкрапливая литературные обороты. Взяв за основу реальное событие, я хотел показать, что ситуация, когда по злому року судьбы женщина теряет свою семью и лишается привычного образа жизни, – это ещё не конец жизни и не повод к суициду. Сила и слабость любого человека заключена, прежде всего, в его психике, а не в окружающих людях и событиях. На реальном примере я показал, как разрушенный внутренний мир Светланы в результате напряжённой внутренней борьбы находит ту единственную спасительную причину-нить, которая позволяет обрести новый смысл существования. Я попытался доказать, что и в тридцать-сорок лет сильная женщина в состоянии отыскать точку опоры и на её основе выстроить новую внутреннюю систему взглядов, позволяющую ей не просто прозябать и тлеть в жизни как свеча, а мечтать о возвышенных идеалах и достигать на первый взгляд нереальных, заоблачных вершин в самореализации. Основываясь на современных исследованиях в нейронауках и психологии, я показал, что при огромном желании никогда не поздно найти свое предназначение в жизни и начать жить полной грудью, по максимуму используя открывшиеся творческие возможности.
В четвёртой книге – «Женщина для вдохновения» – мне захотелось доступность восприятия материала соединить с глубиной содержания и предложить читателям не набор тривиальных истин, а нечто более важное – современное научное и философское понимание предназначения женщины в семье, обществе и цивилизации. Захотелось удивить не только людей, тянущихся к мудрости и просветлённости, но и тех, кто изредка отрывается от экранов телевизора, выходит из интернетовских социальных сетей и почитывает глянцевые журналы, детективы и «бульварные» романы. Эта книга, хотя и сложнее, чем «Лозовая: женские нравы», но адресована массовому читателю.
«Женщина для вдохновения» – это поэма, написанная мужчиной о женщине, очередная возможность ещё раз очертить идеал женщины и его грани. Безусловно, предложенное относительно и субъективно…

январь 2012 – март 2013 г.

Олег Базалук

Письмо первое
Здравствуй дорогая внученька. Твоя мама по телефону сообщила о несчастье, произошедшем с тобою – это, безусловно, страшно, но это еще не конец. Я не смогу всё бросить и сразу приехать к тебе в Киев, потому что ещё на три месяца привязана контрактом к Китаю, а ты знаешь, что здесь, в отличие от Украины, прописанные условия контракта важнее семейных обязательств и трагедии близких людей. Я знаю, что ты лежишь в реанимации без сознания, но твоя мама пообещала мне вслух читать мои письма, поэтому единственное, что я смогу сделать в сложившихся обстоятельствах, так это присутствовать рядом с тобою в прописанных на бумаге переживаниях, тревоге и волнении за тебя и твоё будущее. Я люблю тебя, Настенька, и уверена, что всё минется, беда пройдёт мимо нашей семьи, и по возращению на Украину я увижу тебя здоровой и смеющейся, как в раннем детстве, когда ты своей непосредственностью и искренностью умиляла и вдохновляла родителей и нас с дедушкой.
Настенька, видишь, как жизнь всё расставляет по своим местам? Помнишь, я ещё работала в Сорбонне, не существовало мобильных телефонов и мы писали друг другу письма? Ты только училась писать и читать, поэтому твои рисунки и первые строчки, написанные неуверенной детской рукой, твои родители вкладывали в конверты и отсылали мне. Я их все сохранила. До сих пор помню твои слёзы, когда несколько лет назад у меня на квартире в Шанхае мы их пересматривали. Затем ты выросла, на смену письмам пришли мобильные телефоны и интернет, и наше общение перешло в иной формат. Я всеми силами сопротивлялась этому переходу, но не потому, что я старомодная и за-костеневшая во взглядах на жизнь женщина, а по той причине, что разговоры по телефону, односложное общение по интернету и в скайпе никогда не заменят особую тональность писем. Мне кажется, от писем люди отказались не из-за того, что их время прошло, а потому, что при помощи писем намного сложнее общаться. Письма заставляют подходить к общению более ответственно, глубоко и подготовлено. В них не отделаешься простым набором слов, как в телефонном разговоре, в них не пройдут короткие и малосодержательные предложения эсэмэсок и интернетовских сообщений. Письма, в большинстве своём, – это чувственно-эмоциональное состояние души человека и кропотливый труд передачи в словах и словосочетаниях богатства наших ощущений и переживаний. Не каждый человек сможет передать своё эмоциональное состояние в словах, но кому это удаётся, кто осваивает навык вербального самовыражения, тому не страшно ни расстояние, ни время. Конверт с запечатлённым на листе бумаги чувственно-эмоциональным состоянием души автора, преодолевая тысячи километров, доходит до адресата и пробуждает в нём созвучие чувств и эмоций, единения и целостности. По мере чтения сухие строки письма одухотворяются и обнаруживают живую палитру звуков и образов, а за стандартным набором букв и слов открывается многоголосье тональностей и красок, которые своим звучанием и тембром, накалом и страстью пробуждают в душе читающего эмоциональный всплеск, созвучный, а возможно и превосходящий авторский замысел. Письма – это комок чувств, сжатый в слова, прописанные на бумаге. Распутывая его, мы попадаем во власть богатства и многозвучия переживаний и ощущений, в движение образов и пробуждённых смыслов. Внученька, а ведь только письма, в отличие от остальных форм общения, сохраняют обострённость чувств и эмоций во времени. К ним можно постоянно возвращаться, перечитывать, возрождать подзабытые ощущения и чувства. Если бы великий русский поэт Александр Сергеевич Пушкин пользовался мобильным телефоном и интернетом, разве бы сохранилась до наших дней острота переживаний и эмоциональный накал отношений между ним и его женой Натальей? Разве бы сейчас, спустя столетия, мы узнали глубину и масштаб его душевных сомнений, тревог и переживаний?
Именно поэтому, Настенька, я снова начну писать тебе письма. Кто бы тебе их не читал, тональность письма, обострённость моих чувств и переживаний за тебя, заключенная в строках письма и прописанная между ними, пробудит в тебе чувство близости и единения со мною, даже несмотря на то огромное расстояние, которое нас в действительности разделяет. Я постараюсь, милая, чтобы мои письма донесли до тебя не только мои слёзы, волнения и тревогу за твоё настоящее, но и уверенность в завтрашнем дне, надежду на спасение и веру в будущее. Внученька, мы ещё встретимся и посмеёмся над нашими переживаниями и женскими страхами. Ведь мы, женщины, такие паникёрши…
Мне кажется, что возможность оказаться рядом с тобой, сидеть у твоего изголовья и наблюдать, как ты умираешь, наверняка притупила бы моё восприятие. А так, расстояние и внутреннее стремление преодолеть его, вырваться за рамки обстоятельств и соединиться с тобою, доводят мои чувства до крайнего обострения, и даже прозрения, и я, не видя тебя, находясь в Шанхае за тысячи километров от Киева, представляю твой образ: бледный, осунувшийся, беспомощный, но такой родной, словно частичка меня самой лежит на больничной койке и борется со смертью. Порой моя обострённая чувствительность доносит, что именно я, двадцатилетняя, лежу в реанимации в далёкой Украине и умираю – по глупости, по молодости, безо всяких веских причин…
Маленькая моя, в своих письмах я попытаюсь показать тебе, что, несмотря на все свалившиеся беды и разочарования, в твоей жизни ещё ничего не потеряно. Когда ты придёшь в сознание, выздоровеешь, сама перечитаешь написанное мной, то убедишься, что в двадцать лет можно ещё не раз перечёркивать прошлое и начинать жизнь с чистого листа. Внученька, годы юности как раз и предназначены для душевных волнений и стрессов, растерянности и сомнений, краха первой любви и пре-дательств подруг, но все эти испытания должны не обесцени-вать жизнь и толкать к самоубийству, а обогащать внутренний мир знаниями и переживаниями, чувствами и эмоциями, пониманием людей и их поступков. Весь этот комплекс испытаний называется жизненным опытом, который с годами формирует в тебе устойчивое мировосприятие, через призму которого ты станешь воспринимать людей, события, окружающий мир. Жизнь – это не набор устоявшихся правил и норм поведения, а умение приспособиться к ситуации и найти компромисс, выбрать «золотую середину» между навязываемым внешней средой и внутренним состоянием души. Поэтому зря ты, милая, первые испытания жизнью восприняла так категорично и решительно – это не события восстали против тебя, а просто ты оказалась не подготовлена к их адекватному восприятию.
Настенька, ты даже не представляешь, насколько мне сейчас трудно собрать мысли и направить их в нужное русло, потому что чувства раздирают душу, и я сейчас пишу и плачу. Внученька, твоя боль – это моя боль, и если бы я оказалась волшебницей, то твои страдания забрала себе, чтобы оградить от тех испытаний и сомнений, которые заставили тебя избрать этот неверный путь. Я в свои семьдесят лет выдержу всё, ведь в прошлом мне и не такое приходилось выдерживать.
Внученька, не так давно ты заявила, что мне слишком везёт по жизни, что стать известной писательницей, прожить лучшие годы в Париже, Пекине и Шанхае, оставить плеяду талантливейших и благодарных учеников невозможно без удачи и поддержки сверху. Ты