На заре времен

ни любви, ни счастья, ни неба.  Ты говоришь – любовь? Что такое любовь? Миллионы Богов предают свои творения мучениям, чтобы те, кого они сотворили, продолжали творить  другие миры, где снова царит БОЛЬ!  Только БОЛЬ! Где же  тут место любви?
- Люцифер, брат мой,   миру равно нужны свет и тьма. То не воля нашего Бога. То условия существования.  Свет и тьма: из них сотворено все сущее и не сущее, вещественное и не вещественное. Одно немыслимо без другого, как дух без чувства или мысли. Но свое место  между ними ты определяешь сам. Это ты отринул Свет, брат мой. Не он – тебя.
- Я принял решения, зная о его последствиях. Я знаю, за что плачу.  Но как же быть с теми, кого вы выгнали из Рая, ничего им не поведав?  С теми, кто понесет кару, не понимая, что привело к ней?  Обрекая их на жизнь в неволи и темноте, на посмертие в Бездне, как можете вы  продолжать считать себя Добром и Светом?  Несчастные недоумки запишут, если когда-нибудь научатся писать, что из Рая их изгнали за поедания сладких плодов? Они ведь даже ничего понять не сумели. Какой смысл в такой каре?
- Их не изгнали, Брат, - решительно возразила Серафим. – И их – не карали.  Как можешь ты так извращать Истину? Пришло время им жить, развиваться и делать выбор самостоятельно. Для этого все и было создано. Для них. В них наше будущее.   Нам направлять – им жить. Нельзя проживать за них, иначе все теряет смысл.
- Неужели? – сомнением спросил Люцифер и зло рассмеялся. – Они будут счастливы, рождаясь в муках, живя в сомнениях, дряхлея телом,  прежде чем душа попросит о покое? Такого их счастье: Вера в эхо с Небес? Или все-таки -  кара?
- Бог не карает, - вздохнул Серафим.
- Нет, конечно, нет. ОН добрый, твой Бог. Карать буду я! Но – во имя Добра!  
- Ты его не любишь? – грустно спросил Серафим.
- Я не могу его не любить, потому что знаю. А зная ЕГО, как  можно его не любить? Но я смогу отречься от этой любви, как он отрекся от меня. Как ты отреклась от меня. Я смогу сделать так, что другие не только не станут любить его,  - они Его  просто не увидят. Не узрят ни разящей, не карающей, ни ласкающей руки. Клянусь, Лилит, клянусь этим миром, в чьи недра заточен мой некогда великий дух, я верну эту планету своему создателю сожженной изнутри и снаружи. Это – только начало…
- Ты не ведаешь, что творишь.
-  А ты ведаешь, Светоносная? – насмешливо вопросил Люцифер. -
- Я – Сивилла. Видеть будущее – моя судьба.
- Что же ты видишь в туманных далях, о, Сивилла? Я вопрошаю тебя именем Божьим.
И не в силах противиться древнему, как Свет и Тень, приказу, Сивилла Лилит предрекла будущее своему брату, Люциферу, ставшему Сатаной:
- Не пройдет и века, как Бог создаст на месте этой пустыни новый мир. И наречет его Землей. И кровь Земли будет того цвета, каким сияли некогда твои  широкие крылья. Среди других миров воссияет новый мир ровным голубым свечением. И создаст Бог новые существа, и плоть их будет плотной, как камни, но хрупкой и ранимой, как свет. И ты  свершишь свою  черную клятву. Будущий род людской отвратишь от Бога, дав неподготовленным умам плоды познания Добра и Зла. И наущенные злым твоим умом и сердцем, поверив в неотвратимость наказания, те, кого нарекут Адамом и Евой, выберут зло, ложь и предательство, предав друг друга с первого взгляда. И будут две половинки того, чему предназначено было бы быть единым целым,  врагами. С каждым новым поколением сыны и дщери человеческие станут служить тебе вернее и подобострастнее.
- Да будет так! Аминь.
- Это не все, Сын Неба. Разгневанный Отец прикует тебя к Земле до скончания времен на ней. И будешь ты подземным владыкой, держащий в руке карающий меч для грешников до той поры, пока в подземные чертоги не перестанут поступать души отживших.  Пройдут веки и веки. И ты забудешь  все – свою ненависть к людям,  тщеславие, самолюбие и непомерную гордыню, своё стремление к власти. Ты успеешь опуститься ниже самого последнего демона в Нижних Мирах, и станешь длинными когтями и клыками терзать живую плоть без пощады и снисхождения. И будешь получать от этого  великую радость.
Люцифер недоверчиво рассмеялся.
- Лилит, ты рассказываешь сказки.
- Ты забудешь лик Твоего Отца, и будешь искать его в его творениях. Но как в зеркале увидишь лишь себя, такого, каким ты являешься теперь:  с бесконечным стремлением к власти,  к первенству.  И тех будешь ты любить сильнее, кого  суровее должен будешь карать. Так ненависть и любовь станут для тебя едиными. Ты устанешь радоваться жестокости и устанешь раскаиваться в своей радости. А потом в твои чертоги придут те, кто мог бы быть нам равными во всем, если бы не ты, брат мой, Сын Неба.
 - Ты не пойдешь за мной, Светоносная? – спросил Люцифер.
Серафим в отрицании покачал головой:
- Нет.
- Когда я снова увижу тебя, сестра?
- Через веки и веки, Сын Неба.
 ***
Море кипело, соединившись с небом, ревела лава, наплывая на камень,  на котором стоял Серафим. Горячие потоки касались босых изящных ступней.
- Тебе не больно?  - спросил уголек.
Серафим покачал головой:
- Нет, дух огня. Моя плоть не способна о тебя обжечься.
Закрыв глаза, Лилит пожелала оказаться на Седьмом Небе.
Нежное звонкое щебетание птиц встретило Светоносную, ступившую на шелковистые сочные стебли травы, не пригибающиеся под невесомой ступней небожительницы. Лилит шла домой, к Березе, чей ствол служил ей жилищем.
Береза ласково зашелестела и опустила длинные серьги на плечи хозяйке, почувствовав глубокую печаль, которой ни чем не в силах была помочь.
- Лилит? –  прошелестел рядом тихий грустный голос. – Твоя душа больна. Я чувствую твою боль, что готова обернуться сомнением. Ты готова усомниться во всем, что было твоей сутью. Не нужно. Твое падение не поможет тому, кого ты любишь.
- Но,  упав, я смогу быть рядом, - просто возразила Серафим.
- Ты оставишь меня?
Лилит вздохнула, зарываясь лицом в гибкие ветки душистой березы.
- Мне больно будет потерять два самых любимых моих творения. За тебя мне  будет больно вдвойне, Небесный Огонь. Не сердись. Я ведь тоже любил его,  - нашего падшего Ангела.
 - Я хочу начать круг с самого начала, Отец.
 - Если ты исчезнешь теперь, Он не простит меня. Он не поймет.
- Что за дело мне до ваших игр?  Я слишком устала. Моя душа  тает, Отец Мой Небесный. Помоги мне.
-  От меня ушли лучшие из лучших. Как могу я позволить и  тебе исчезнуть?
- Я хочу этого. Таков мой выбор.
Слабый ветерок, наполненный запахом райских цветов,  тихо овевал разгоряченное лицо. Все когда-нибудь кончается. Есть рождение, рассвет, закат  и … беспроственая ночь. Серафим, смежила  веки. Душа её, тая, жаждала обрести забвение.
Она вновь увидела высокое дерево, на котором  родилась. Ощутила себя легкой, воздушной  светлой феей. И тот, кто уже успел дорасти до фейри, держал её на  большой ладони,   показывал миры. Множество миров сходящихся у райских врат, как лепестки цветка у сердцевины.
- Видишь, в одном мире прячется другой? Так  каждая твоя мысль, Светоносная, порождает ещё миллионы миров. Каждое новое существо порождает новый мир. Миры складываются во Вселенную. Но и Вселенная не единственная. Их  много. Мир бесконечен.
- Я не понимаю,  - грустила фея.
Люцифер веточкой на земле нарисовал замкнутую линию.
- Видишь,  - сказал он, - это круг. Нет в нем начало и конца. Одна грань переходит в другую. И так без конца. Жизнь во Вселенной, - круг. В ней нет конца.
- Ты шутишь, - как колокольчик, смеялась маленькая фея.
- Таков мир. Он – бесконечен. Я не нашел конца.
- Ты – не нашел. Я – найду.
Она нашла его, свой конец. И не грустила об этом. Забвение боли стоило потери души.
Растворяясь во Вселенной, уходя, сливаясь с Богом,  Лилит поняла, что тот, кого потом  на Земле назовут Отцом Лжи,  не солгал своей любимой  утренней фее в одном:  миры действительной бесконечны. Даже рассыпаясь на положительно и отрицательно заряженные частицы, ты не перестаешь БЫТЬ. Тебя создают Боги. Ты создаешь верой  новых Богов, светлых или темных, зависит от твоей сущности. Ты можешь исчезнуть из одной Вселенной, чтобы появиться в другой звездной пылью, росой на ветке, капелькой дождя, кометой, ободранной кошкой или Темной Кровавой Богиней. Ты можешь быть кем угодно.  
 Ты не можешь перестать быть.
Потому что СМЕРТИ НЕТ.
Свет вырывался из неё и одновременно заполнял, переполняя, лишал понимания, индивидуальности, сознания и  памяти. Она становилась ничем, потому что вся Вселенная на короткое мгновение стала ЕЮ.
***
- Отец мой, наши потери огромны. – Говорил один голос другому. – Это конец света?
- Что такое свет?
- Отсутствие тьмы.
- Что такое тьма? – снова вопрошал голос.
- Отсутствие света.
- Конец света, это лишь переход. Конец света, не есть конец мира.
- А что будет, когда наступит конец мира?
- Начнется новый мир и придет новый свет. Конец – это лишь понятие, которым определяет завершение того или иного цикла.
- Наш мир пал.
- Нет. Всего лишь изменился. Представь себе огонь.
- Представил.
- Этот огонь распадается на десяток других костров, из каждого нового костра огонь можно разделить  на десять новых костров.
- Представил.
- Где же будет первый огонь, источник и первопричина?
- Во всех огнях.
 - Верно.
- Но ведь должно быть что-то, что зажгло самое первое пламя!
- Как насчет молнии?
- Но ведь и молнии что-то должно предшествовать?
- Тучи, тепло и ветер.  У всего есть причина. Но ничему нет конца.
- Те, кто исчез, подобно Лилит,  - что с ними?
- Они лишь из формы воды и ветра, что плыли в облаках, стали огнем, который зажегся на земле от небесной молнии.
- Ты слышишь их?
- Нет. Пока нет.  Но придет время, и в одном из тысячи голосов во Вселенной мы сможем угадать голос Светоносной.
- Она останется прежней?
- И да. И нет. Ибо все мы изменяемся. И все пребываем в неизменности.
- Она сохранит свою силу?
- Ответ тот же.
 - Значит, в одном из миров в это мгновение рождается та, что в чертогах нашего мира была почти Богиней?
- Да.
- А кем будет она в новом мире?
- Я не знаю.
- В каком мире она родится?
- Я не знаю.
 - И Она обо всем забудет?
- Наверное.
- Забудет и  нашего Темного Бога?
-  Не беда. Создаст себе других.
- А он?
- Он? Он остается самим собой. Такие, как  Он воплощают, а не воплощаются. Ему, как и мне, предстоит самое тяжелое.
- Что же это?
 - Хранить память.