Синдром сталкера

Последняя надежда уехать с отцом в Африку растаяла уже в аэропорту.
–  Тебе сейчас об учёбе думать надо, –  строго сказал на прощание отец. –  Я не на сафари еду и не для того, чтобы полюбоваться видами Килиманджаро. Я работать еду. Ты уже достаточно взрослый, чтобы это понять. Да и неспокойно сейчас в Нигерии.
– А Гришку Огрызкова отец с собой в Нигерию брал, не побоялся, –  с упрёком сказал юноша.
–  Ну и что хорошего? Просидел твой Гришка в посольстве почти год, как в тюрьме, и вернулся – только и того, что в Африке побывал. Ты, главное, учись; успеешь ещё мир повидать. Это я тебе обещаю.
Мужчина слегка обнял сына за плечи и, перейдя на шутливый тон, сказал:
– Ты только не женись раньше времени, пока я там поработаю годик-другой.
Юноше явно не понравилась шутка отца, он сделал шаг назад, освобождаясь от объятий, и сердито проворчал:
–  Не переживай, папа, я никогда не женюсь. Все бабы стервы и…
–  Но, но, но, но! –  оборвал его отец. –  Полегче, юнец! Где ты нахватался такого жаргона? Когда говоришь гадости о женщине, вспомни, кто тебя рожал. Обобщая такие вещи, ты поливаешь грязью святое –  маму.
–  Прости, папа, мамы, конечно же, это не касается. Я не прав.
– То-то же! Что, с Альбиной поссорился?
–  Мы расстались. Вернее, она бросила меня.
–  Так вот оно в чём дело! А я-то думаю: чего это мой Дениска так рвётся уехать со мной.
–  Да при чём тут это!
–  При чём, при чём – ещё как при чём! Мы эти драмы тоже проходили. Но, как видишь, пережили. А я знал, что с Альбиной у тебя не сложится. Когда тебе восемнадцать, а девушке двадцать  –  это огромная пропасть. Нет, исключения бывают, конечно. Но Альбина – не тот случай.
– Всё-то ты знаешь, папа, тот – не тот. Она просто предала меня, вот и всё.
–  Да нет, сынок!  Она уже для замужества созрела, а ты ещё нет. Я думаю, Альбина поступила мудро, и ты не   держи на неё обиду.
–  Ладно, папа, проехали эту тему. Вон, кажется, за тобой идут.
Мужчина обернулся и увидел приближающегося молодого человека в строгом тёмном костюме, в галстуке и стерильно чистых туфлях.
–  А, Алёша! Ты за мной?
–  Да, Сергей Сергеевич, за вами. Вещи ваши уже на борту, все сотрудники в  вип-зале. Ждут только вас.
–  Спасибо, Алёша, я уже иду. – Повернувшись к сыну, Сергей Сергеевич протянул ему руку и сказал: – Будем прощаться, сынок. Помни: главное…
–  Учёба, –  недовольно продолжил Денис.
– Правильно! И береги маму. Всё, пока!  Устроюсь –  позвоню.
Отец крепко пожал руку сына  –  целоваться на прощание у них было не принято, – повернулся и пошёл вслед за стройным молодым  человеком.
Денис  стоял и смотрел на удаляющегося отца, пока тот не скрылся за дверью, у которой стоял внушительного вида охранник, вежливо посторонившийся перед вип-персонами. Отец ни разу не обернулся.
Настроение у юноши было прескверное. Нужно было ехать в университет. Ко второй паре он успевал без проблем. Но сегодня ему меньше всего хотелось прозябать на лекциях. Он начал раздумывать, куда бы ему пойти, чтобы убить время. Перебирая в уме варианты,   пришёл к выводу, что нет такого места.
–  Тогда остаётся только домой, –  произнёс он вслух. –  А если мама начнёт доставать –  уеду на дачу и поживу там некоторое время.
Открыв входную дверь своей квартиры, Денис вздрогнул: откуда-то из комнат доносился громкий мужской голос. Первая мысль была: грабители. Но, услышав несколько слов, парень понял свою ошибку.
–  Я вас убедительно прошу, –  гремел голос, –  ничего без меня не предпринимайте. Я скоро приеду и сам во всём разберусь. –  Пауза. –   Да! –  Снова пауза. –  Да! Вы правильно меня поняли.
Разговор был явно телефонный. Но почему говорил мужчина и почему из маминой спальни? Денис тихо прикрыл за собой дверь и осторожно подошёл к комнате, из которой продолжало доноситься:
–  Нет! Это только я буду решать. При чём здесь Александр Ефимович? Это  мой участок работы, и только я за него отвечаю. А вы, Иван Степанович, если вам некомфортно со мной работать, можете подать в отставку. Да, вот так вот! Да, несмотря на заслуги! Да, можете жаловаться! Совещание сегодня в одиннадцать тридцать. Вот там и поговорим. Всё, разговор окончен!
После некоторой паузы тот же голос, только уже не такой громкий и властный, произнёс виновато:
–  Извини, любовь моя, чёртова работа. Этот старый коммуняка никак не может понять, что времена уже давно не те, что мы уже двадцать лет живём по совсем иным принципам. Если бы не его опыт работы, давно бы на пенсию спровадил. На кой хрен мне такой зам, который все мои действия сверяет с бумажкой?  Наверное, сегодня решу этот вопрос кардинально. Его никто не любит, даже шеф. Пора давать дорогу молодым.  Я бы мужа твоего на его место поставил, но, сама понимаешь…
–  Понимаю, милый, понимаю! – Денис узнал голос матери. –  Иди ко мне, я так соскучилась. Почти два месяца ждала. Ну, иди же!
–  Ты не представляешь, как я соскучился! Но у меня совсем нет времени. Заскочил буквально на пару минут. Нужно подготовиться к совещанию. Отложим нашу встречу до вечера.
–  Ты поведёшь меня в ресторан?
–  Нет, теперь это, к сожалению, невозможно.
–  Но почему? –  таких игриво-капризных ноток в голосе своей матери Денис не слышал никогда раньше.
–  Потому, любовь моя, скажу тебе по секрету, что появилась реальная перспектива забраться в министерское кресло шефа. Оно после выборов уплывёт из-под его костлявого зада однозначно. Претендентов явных трое, и я в их числе. Мне теперь нужно вести себя крайне осмотрительно. Любой скандал может перечеркнуть все надежды.
–  Тебе карьера дороже меня?
– Ну, что ты, радость моя! Ты просто представь, какие перспективы перед нами открываются. Мужа отправлю в приличную страну послом или главой какого-нибудь торгпредства. Сына твоего тоже на дипломатическую службу устроим. Кстати, где он сейчас, на занятиях?
Денис, стоявший у самой двери спальни, едва сдержался, чтобы не войти и не кинуться с кулаками на любовника матери. То, что это был любовник, сомнений не оставалось. Но какая-то неведомая сила остановила безумный порыв и заставила слушать дальше.
–  Да, он пошёл провожать отца и потом  обещал пойти на занятия.
–  А ты почему не пошла?
– Он не любит. Считает, что жена должна проводить из дома и дома встретить. Он вообще не любит этих «сантиментов», как он говорит. Меня это вполне устраивает. Но как мы теперь будем встречаться?
–  Тут надо подумать. Друзья и гостиницы отпадают однозначно. Будет лучше, если ты снимешь где-нибудь квартиру подальше от центра, но в приличном районе. Или ещё лучше – домик.
–  Тогда давай лучше у меня или у тебя на даче.
–  У меня? Прислуга в один миг сдаст  благоверной с потрохами. Отпадает сразу.
–  Тогда у меня.
–  А прислуга?
–  Какая прислуга? Не зарабатывает муж на прислугу. Я не работаю, сын –  студент. А ты –  прислуга!
–  Не так уж и мало зарабатывает твой Сергей. Уж я-то знаю. А теперь я его вообще на хлебное место устроил – грех обижаться. Знаешь, сколько желающих было на эту вакансию? Ну, не дуй губки, не дуй. Лучше поцелуй котика.
Некоторое время почти ничего не было слышно, только сопение мужчины,  а затем он сказал, тяжело дыша:
–  А, ладно! Полчаса у меня ещё есть. Вечером продолжим у тебя на даче, а пока заморим червячка.
Денис не помнил, как оказался на улице, как сел на лавочку на детской площадке во дворе, как выкурил одну за другой несколько сигарет. В голове каша: девушка бросила, отец улетел, не взяв его с собой, у мамы любовник. Кругом предательство и грязь. Что делать? Взгляд его упал на валявшийся под ногами камень. «Вот оно, решение! –  подумал он. –  Сейчас этот урод выйдет, и я проломлю ему голову!».  Денис поднял увесистый булыжник, подбросил его в руке и с наслаждением представил, как он будет крушить череп ненавистного ему врага.  
Из подъезда вышел крупный пожилой мужчина, прилично одетый, слегка сутулый, с солидным вторым подбородком и мешками под глазами, в очках, а отсутствие седины указывало на то, что волосы были явно крашеными. У него был вид преуспевающего человека, знающего цену себе и окружающим.
Денис решительно пошёл ему навстречу, но неожиданно  включился разум: «А вдруг это не он! Ты же не видел его в лицо.  И ты убьёшь ни в чём не повинного человека». По инерции юноша сделал ещё несколько шагов, а потом даже радостно подумал: «Да нет же! Этот совсем старый для роли любовника! Не могла мама променять красавца отца на такого урода!».
Мужчина подошёл к машине, из которой вышел водитель и учтиво  открыл перед ним заднюю дверь, задав традиционный вопрос:
–  Куда теперь, Эдуард Аркадьевич?
–  На службу, – коротко бросил  мужчина, грузно устраиваясь на заднем сиденье.
Денис сразу узнал его по голосу. Это был он! К горлу резко подступила тошнота; парня словно переломило пополам, и его стало рвать. Всё это происходило в нескольких метрах от машины. Водитель Эдуарда Аркадьевича поморщился брезгливо и произнёс, включая зажигание:
– Вот молодёжь пошла. С утра уже нажрался. Машину бы не заляпал гадёныш.
–  Да, распустились. Сталина на них нет, –  сказал пассажир, но тут же, спохватившись, добавил: –  Тьфу-тьфу-тфу! По дереву постучать бы надо.
Когда машина скрылась, рвотные позывы у Дениса прекратились, но легче не стало. Он ещё немного постоял, посмотрел в направлении уехавшей машины, заметил в руке бесполезный булыжник, отбросил его в сторону и побрёл по дороге к выходу из двора. После пережитого потрясения в сознании юноши произошёл надлом. Казалось, все части тела, все внутренние органы, мозг работали независимо друг от друга. Ноги несли его непонятно куда, а   голову это  совершенно не интересовало;  лёгкие требовали никотина, а пальцы разламывали одну сигарету за другой, превращая их в пыль;  органы слуха и обоняния, казалось, отключились напрочь. Только глаза ещё выполняли свою функцию и не позволяли молодому человеку выйти на проезжую часть или не свалиться в кювет. Очнулся Денис от грохота проходящего поезда где-то внизу. Остановился.  Начал осматриваться по сторонам. Сознание медленно возвращалось. Стало понятно, что это пешеходный мост, а под ним проходит железнодорожная ветка. Совсем рядом возвышалось здание вокзала. Мимо сновали спешащие по своим делам люди.
«Все идут куда-то, идут... И нет им никакого дела до моих проблем, так же как и мне нет абсолютно никакого дела до их, –  подумал Денис. –  Живёт каждый в своём мире и даже не задумывается над тем, что кому-то рядом очень плохо. Вот я сейчас прыгну вниз, прямо под поезд, эти людишки  остановятся на мгновение, как муравьи, посмотрят с моста на то, как колёса перемалывают чьё-то тело, и побегут дальше. А какой-нибудь идиот поспешит запечатлеть это на мобильник, чтобы похвастаться перед друзьями редкими кадрами или выложить в сеть на всеобщее обозрение. И  забудут на следующий день – подавай новое зрелище! Им-то что, а вот кое-кому это запомнится на всю жизнь. Каждый будет думать о своём: «Ах, если бы я его не бросила!», «Если бы я его взял с собой!», «Если бы я не предала семью!»… Да, тогда бы я был живым, здоровым и счастливым. Вот подожду следующего поезда и полечу. Пусть мучаются все, как мучаюсь сейчас я. Но я-то скоро отмучаюсь, а вы будете страдать до конца своих дней. А вот и поезд. Мой поезд!»
Денис вцепился в перила, присел немного, готовясь