Все демоны

Олежку, да? - голос ее чуть дрожит.
-В общем-то да, - мне не хочется ее обнадеживать, но и обманывать душа не лежит. -  Ничего у них определенного. Расследование провели так себе, поверхностно.
Галка  молчит,  но я чувствую, что    ей сейчас плохо. Очень плохо.
-Не унывать! – прикрикиваю  на  нее  как   можно бодрее. - У нас еще уйма работы. Едем к Ларисе.

Дорога  идет через пойму реки. Высоко  поднятая над землей дамба, укатанная сверху асфальтом, позволяет пользоваться ею в любое время года, даже весной, когда  вышедшая из  берегов река заливает  все  вокруг на десятки километров, превращая   пойму в безбрежное море. Вода  давно  уже сошла, и на  том  месте,  где раньше плескались вольные волны, теперь колышутся  под порывами ветра  зеленые травы, вымахавшие уже почти  в  рост человека. Изредка мелькают  слюдяными блестками протоки и озерца, оставшиеся от половодья. Воздух напоен знойным ароматом луговых трав,  звенит  трелями  невидимок-жаворонков   и    несмолкаемым стрекотом кузнечиков. Оторвавшись   от земли, плывут в патоке  миража дальние рощи.
Дорога, уходящая в сторону от шумной, забитой автомобилями магистрали пустынна. Ехать по ней одно  удовольствие. Пользуясь этим, я  развиваю  приличную скорость. Галка, пересевшая вперед, испуганно вскрикивает,   когда   машину подбрасывает  на ухабах. Лицо  ее разрумянилось, глаза  задорно блестят.   Жаркий тугой  ветер, врываясь в раскрытое окно, гуляет по салону, озорует, задирая подол  ее платья. Обнажает   стройные красивые ноги,  треплет волосы  и   упорно    залепляет прядями  лицо, вызывая радостный восторг. Я  то и   дело    отвлекаюсь от дороги, чтобы хотя  бы мельком   глянуть на эти ножки, на хорошенькое девичье личико, на завораживающую улыбку.
Внезапно мотор глохнет. Машина дергается так,  что Галка припечатывается     к   переднему  стеклу.  Завывая шестернями заднего моста, "москвич" катит по инерции еще немного вперед и останавливается.
-Чертов рыдван! - чертыхаюсь я. - Который раз он меня подводит! Нет, пора ему на металлолом.
Галка непонимающе смотрит на меня, потирая лоб.
-Приехали, - говорю я. - Авария. Мотор отказал.
Вылезаю из    машины, поднимаю   капот и погружаюсь в недра двигателя. Причина выясняется быстро - нет искры. Еще через двадцать минут я в полном замешательстве опускаюсь на асфальт и вытираю грязными руками пот  на  лице,  не  замечая  этого.  Не   вырабатывает    ток генератор, и, что совсем непонятно, безмолвствует аккумулятор. Вышла из строя вся система электропитания. Но такого  быть не может!
-Сергей! - отвлекает меня тревожный Галкин голос.
Она стоит рядом с машиной, задрав голову и  уставившись в небо. Слежу за ее взглядом и упираюсь во что-то круглое и сияющее.
-Летающая тарелка! - благоговейно шепчет Галка.
-Чепуха! Их не бывает.
-Бывает, - шепчет она. - Вот она. Видишь?
Над нами на высоте примерно тысячи метров висит непонятный светящийся объект в форме шара. Он кажется однородным, но замечаю, что по нему равномерно пробегают сполохи света, появляются и исчезают концентрические круги. По окружности движутся темные строчки точек.
Очнувшись, ныряю в автомобиль и  появляюсь с видеокамерой. Торопливо ловлю тарелку в видоискатель и нажимаю на пуск...  Камера молчит. Тщетно  пытаюсь запустить. Бью по ней кулаком и высказываю  все, что о ней думаю. Проверяю кассету,  механизм - все в порядке,     камера должна работать. Но не работает. Остается только пассивно смотреть  вверх, сжимая в бессильном гневе кулаки и проклиная эту шарманку, лишившую меня таких уникальных кадров. Галка стоит  рядом, и, приставив ладонь козырьком ко  лбу, неотрывно смотрит на объект, что-то шепча с  суеверным ужасом и иногда вскрикивая, заметив  происходящие в  нем  изменения.  
Это  длится  довольно    долго. От неудобного положения затекает шея, но  оторвать взгляда от тарелки я не могу. Время для меня будто остановилось. Только изредка ловлю себя  на том, что продолжаю нажимать на пуск камеры в надежде, что она вдруг заработает.
    Наконец объекту надоедает стоять  над нами, и он, внезапно сорвавшись с места,  солнечным зайчиком, почти неуловимым для человеческого глаза, скользит по небосводу  и  исчезает. И в то же мгновение запускается видеокамера.
-У-у, - машу ею, не в силах выразить  свои чувства.
-Не  надо, - хватает Галка меня за   руку. Я вырываюсь и яростно швыряю уже не нужный аппарат на заднее сиденье. - З-зараза!
Забираюсь   в машину и  пытаюсь еще раз завести мотор. Как ни странно, но он схватывается с первых же оборотов, чихает и ровно урчит.  Будто не ломался вовсе. Будто я только что не бился над  ним в попытке устранить причину аварии. Странный все-таки у Валентины тарантас, с норовом. Захлопываю капот, зову Галку, и мы двигаемся дальше. Едем молча, полные впечатлений  от встречи с летающей тарелкой. Особенно  досадую  я. Надо же было камере отказать в самый неподходящий момент!
-Олег как-то рассказывал, - прерывает молчание Галка, - про такой же случай. Над дорогой  появилась тарелка,  и все машины остановились. Ни  одна не смогла тронуться с места до тех  пор, пока тарелка не улетела. Предполагают, что она каким-то образом  временно   вывела из строя у всех электрооборудование. То  же самое произошло  и  с нашей машиной. А камера у тебя от чего работает?
-От батареек. Ну, конечно же! - хлопаю себя по лбу. - Она и не  могла работать. Я, глупый, виню камеру, а причина-то  не в ней. Извини, родимая, - оборачиваюсь  я назад и глажу  аппарат. - А вот у этих ничего не вывела.
Нас нагоняет машина. Черные "жигули". Идет   она еще быстрее нашей. Видно, как ее подбрасывает на ухабах,  да  так, что колеса  отрываются от дороги, и она  на мгновения зависает над асфальтом.  Рисковый  парень - водитель  этой  машины. Из породы смертников. Я, конечно,   тоже не отношусь к черепахам, тоже люблю прокатить с ветерком, но чтобы так... При ста десяти сцепление шин с грунтом ослабевает, не успеешь и глазом моргнуть,  как окажешься вверх брюхом в  кювете. Впрочем, инстинкт  никогда меня не подводит. Нога помимо воли отпускает педаль газа, стоит только автомобилю начать рыскать по дороге. Эти же идут примерно под сто  сорок. Автомобиль  безбожно мотается  из стороны в сторону, рискуя в любой  момент  слететь с насыпи, но  скорости  не снижает. Когда он успел появиться, я не заметил. Хотя на такой ровной местности дорога просматривается на многие километры.
-Он не попал  в  зону действия  тарелки, - словно  отвечает Галка на мои мысли, - поэтому и нагнал нас, пока   мы стояли. Притормози, пожалуйста, - просит она. - Не нравится мне эта машина.
Мне она тоже не нравится. Сбрасываю скорость  и прижимаюсь к обочине. Не ровен час, еще зацепит нечаянно. Это нас и спасает. Настигнув наш автомобиль, "жигуль" идет на обгон. Когда мы оказываемся  на одной линии, он вдруг резко сворачивает и ударяет нам в бок. От неожиданности я чуть не выпускаю руль из рук. Автомобиль виляет на кромку откоса и чудом не валится вниз. Галка испуганно визжит, но я успеваю вывернуть. "Москвич", взревывая и выбивая из-под колес  фонтан песка и гравия,  грузно  выбирается на асфальт. "Жига", проскочив вперед, останавливается. Так и стоим мы друг против друга, – наш "москвич" и метрах в десяти черные "жигули". Стоим в  ожидании, что  предпримет  противная сторона. Темные поляризованные стекла "жигулей" зловеще  поблескивают, нагоняя тревогу и смятение. Разглядеть что-либо   за  ними невозможно. Это ожидание, казалось, растягивается в вечность. На самом деле проходит всего лишь несколько секунд. Черная  машина  сотрясается и подается  назад. Заворожено смотрю на приближающуюся все быстрее и быстрее машину и не могу пошевелиться. Знакомое оцепенение сковывает руки и ноги.
-Сергей! - кричит Галка. - Я   боюсь!
Горячая волна окатывает меня, и я прихожу в себя.
-Пристегни ремни! - кричу, вцепившись в руль, и лихорадочно давлю что было сил на педаль тормоза.
"Жига" врезает наискосок. Мы принимаем удар подготовленными, и обходится без  разбитых носов и синяков на лбу. От удара "москвич" разворачивает поперек, но на дороге удерживается. Выручает масса старой, изготавливаемой на века машины. В этом сказывается ее преимущество. Легкой "жиге" придется изрядно попотеть, прежде чем  удастся сбросить нас с дамбы. Противник это, похоже, тоже   понимает. "Жига" газует и мчится вперед.
Что за маньяк сидит за баранкой этих "жигулей"? Какую цель он преследует? Непреднамеренными действиями здесь не   пахнет. Или это... Перед глазами опять встает ночь, луч света, шарящий по столику, перебираемые  бумаги... Но что им еще  надо от меня? Открытка у них. Помешать им при всем своем желании я  не могу.   Или   из моей схемы выпало какое-то звено?
-Они возвращаются! – кричит Галка.
Машина, отъехав подальше, развернулась и теперь мчится  на нас, увеличивая   скорость с каждой секундой. О ее намерениях гадать не приходится. Мы стоим, перегородив дорогу. Объехать нас невозможно. Не раздумывая, я  разворачиваю  машину и гоню назад, в  ту сторону, откуда мы только что приехали. На "москвиче",  тем  более на этом, отъездившим  уже свое, уйти от погони - дело безнадежное. Поэтому я не удивляюсь, обнаружив через некоторое время рядом с собой черный силуэт. Места для маневра на дороге нет. "Жига", приткнувшись к "москвичу" вплотную, начинает оттеснять нас к обочине.  Пытаюсь в свою очередь сделать с ней  то же самое, но у меня это получается хуже. В результате шины "москвича" опять вгрызаются в гравий. Галка, побледневшая,  кидающая  на  меня умоляющие взгляды, испуганно таращится на открывшийся сбоку обрыв, сулящий одни неприятности. А я... Я молю бога о том, чтобы нам было  позволено дотянуть до километрового столбика, одиноко маячащего впереди. Мольба  моя,  похоже,  услышана. "Москвич" выравнивается со столбиком. Я резко выворачиваю направо и одновременно жму на тормоза. Машину заносит, и мы чуть  не срываемся вниз. Столбик, вставший на нашем пути неодолимым препятствием, останавливает неуправляемое движение машины. "Жигулям" везет меньше. Не ожидавший от нас такого хода, автомобиль тянется по инерции за нами, но для него не находится еще одного такого же столбика. Поэтому "жига", продолжая движение, слетает с дороги, минует    обочину и, зависнув на мгновение в воздухе, рушится вниз, скрываясь за насыпью. Снизу доносится удар и скрежет  сминаемого металла. И все стихает. На нас наваливается оглушающая тишина. Даже жаворонки и кузнечики затаились в смятении.
В таком же смятении застыли и мы  с  Галкой. Как  все  это объяснить? Кто мы? Виновники аварии и, возможно, чьей-то смерти? Потерпевшие,  превысившие пределы обороны? Или еще кто, трудно объяснимый  в вязком  омуте  юриспруденции? Кем бы мы ни были, сейчас не   до этого, не до выяснения своей   правоты или вины. Ломая  свинцовое  сопротивление  тела, я выталкиваю помятую дверь, вываливаюсь из машины и бегу к обрыву. "Жигули", вернее то,  что от нее осталось, лежит внизу вверх брюхом. Глубоко пропаханный откос дамбы и смятая, перемешанная с землей трава указывает ее недолгий путь. А вокруг равнодушно покачиваются травянистые заросли. Не отдавая отчета в своих действиях, прыгаю вниз и качусь по откосу. Что руководит