занимались, такими экспериментами, что представить страшно. Я провел Ивону на десятый этаж, где находилась учебная комната.
- Присядь, пожалуйста, в это кресло, - сказал я.
Она присела. Я подцепил к рукам и голове импульсные присоски.
- Зачем это? - Спросила она.
- Это нужно, чтобы ты меньше задавала вопросов, - шутя, сказал я, - здесь собрана вся необходимая информация. Все фундаментальные знания и навыки, которые необходимы для более осмысленного существования в этом мире. Я над этой штукой трудился полгода. Когда закончится процесс перетранспортировки, ты получишь степень бакалавра и сможешь начать заниматься наукой. Я пойду, нужно решить один вопрос.
- Сколько это займет времени? – поинтересовалась она.
- Пару часов. Не больше. Не беспокойся, ты сама это поймешь. После можешь почитать вон ту книгу, - сказал я, указывая рукой на невысокий пюпитр, на котором лежала книга мудрости. И вышел.
Ивона осталась одна, в этом большом, но в тоже время замкнутом пространстве. Она оглядела комнату, в которой находились, вроде бы знакомые, и одновременно непонятные компьютерные мониторы. Она посмотрела на непонятные штуки, подцепленные к рукам и голове, провода которых тянулись от большой железной «коробки».
Ее одолевало любопытство, непонимание, и страх от осознания этого. Ей было то холодно, то жарко. Мурашки на теле постоянно напоминали о существовании. Ею обуревали противоречивые чувства – она, то впадала в кратковременную истерику, то успокаивалась и чувствовала важность своего пребывания, вспоминая слова Богдана. Молодой человек казался положительной фигурой, и единственной опорой в этом неизведанном мире. Она ему верила, неизвестно почему, просто верила. Девушка вспомнила его приятное лицо и погрузилась в сон.
Это был не просто сон – это воспоминание из жизни. Этот сон будто вернул ее в реальность, в ту, другую реальность, которая уже произошла. Она словно шла по невидимой колее, от настоящего момента к прошлому, к детству. Мимолетно увидела разговор с Богданом. Потом оказалась в том мире, в котором жила до этого.
Вот она в спарринге с партнершей по занятию единоборством. Затем увидела себя за месяц до этого. Увидела, как пыталась покончить с жизнью. Она смотрела на это, словно снимающий оператор с верхнего ракурса. Затем увидела себя рыдающей на похоронах семьи. Увидела, как билась в истерике, подбегая от одного гроба к другому и обнимая, когда ритуальная группа собралась опускать тела в землю. Рядом с вырытыми ямами стояли три гроба, накрытых крышками, под которыми лежали все близкие люди – отец, мать и младшая сестра. Потом увидела, как собирается сесть в автомобиль на заднее сиденье, рядом с сестрой, но мать отговаривает, произнося: «Тебе нужно подготовиться к экзаменам. В следующий раз увидишься с тетушкой Иветтой».
Ивона, во сне, еще раз прокляла себя, за то, что послушала тогда маму. Она по-прежнему считала, что должна была сесть в проклятый автомобиль. Пологая, что тоже должна погибнуть с ними, в жуткой аварии. Следующим видением было – ее двор, качели, на которых сидит сестра. Затем увидела себя – маленькой девчушкой, бегающей босиком по зеленеющей траве, в развивающемся по ветру белом платье. Потом темнота.
Она проснулась. Одежда промокла от выступившего во сне холодного пота. Переведя дух, она сдернула присоски.
Она прошла, преодолела первую ступень учения. Но если бы она знала, что вновь предстоит пройти через все это, вспомнить те события из прошлого, она бы никогда на это не согласилась.
Девушка встала и подошла к умывальнику в углу комнаты. Умылась и села обратно в кресло, раздумывая над тем, что же с ней все-таки произошло. Она силой мысли попыталась прогнать тревожные воспоминания, и с удивлением обнаружила, что это получилось без особых проблем. И только сейчас она поняла, насколько здесь все возможно. Она улыбнулась, подошла к пюпитру, и принялась за чтение.
Глава 2. Шезлонг времени.
Я зашел в лабораторию. Демьян у стола, который тянется во всю длину, дальней стены, полусогнувшись, что-то разглядывает в глазок микроскопа. Рядом суетятся другие ученые, находясь в постоянной готовности, подать ту или иную вещь. Демьян среди них явный лидер, инициатор. Все с уважением и с большим почтением относятся к куратору. Неудивительно, ведь они, по сути, являются его биологическими, обособившимися, стволовыми клетками. Потому как, их, мы с Демьяном, создали, используя только его «Эктоплазматические Кровяные Тельца», ЭКТ. В силу эволюционного движения, некоторые из них, выделяются более высоким уровнем интеллекта. Но распоряжаются, исключительно под целенаправленным взором Демьяна. Вся эта научно-исследовательская группа, составляет одну большую интеллектуально-развитую цепочку, основное звено в которой Демьян. Я предоставил им свободу действий, естественно без нарушения основных правил, из-за которых, мог бы пострадать мир.
Большие, потолочные часы, издали громкий звон, оповещая всех о наступлении полуночи. Это, означало, что рабочий день подошел к концу. Демьян закончил смотреть в микроскоп, и распустил всех по комнатам. Все быстро удалились. Когда ушел последний прототип, я подошел к Демьяну.
- Как движется работа? – спросил я.
- В обычном режиме, - ответил Демьян, - как там шеф?
- Никак. Лежит в спальне, - ответил я, стараясь не предавать голосу большого значения, дабы излишне не обеспокоить собеседника.
- Лекарства помогли?
- Не особо. Пора тебя разжаловать из лекарей, - постарался пошутить я, но вышло неудачно.
- Богдан, я не ребенок. Говори как есть, - обиженным голосом изрек Демьян.
Я рассказал как есть. У Демьяна стало серьезное лицо, когда услышал про постигшую болезнь шефа, после пребывания в другом мире. О предательстве промолчал. Это отобьет у него желание побывать в «человеческом мире», которое часто возникает. Слишком он любопытен, и наотрез отказывается понимать невозможность переправки. Сматериализированное инородное тело, тут же канет в безвременное пространство, в том мире, а душу засосет в бездну небытия.
Когда он услышал про девушку, его волосы вздыбились, а из головы начисто стерлось недавнее переживание о шефе.
- Я могу ее увидеть? – спросил он.
- Нет, - сказал я.
- Но почему? Я ведь ни разу не видел женщин. Тебе что жалко? Я ведь не съем, - проворчал он.
Я понимал его любопытство, но у меня другие цели на следующее время.
- Она сейчас в учебной комнате. Успеешь познакомиться. Не забывай, сейчас есть дела важнее, - строго отпарировал я.
Демьян сразу же отстал. Принял нарочито серьезный вид и промолвил:
- Чем могу быть полезен, мистер Богдан? – поднося два пальца к виску, спросил он.
Я не удержался от фамильярности, и от души расхохотался. Демьян сначала стоял, тупо вытаращив глаза, не зная как быть, потом подхватил смех. Ладно, хоть никто не видел, подумал я, иначе мог получиться конфуз. У всех горе, связанное с болезнью шефа. А мы вместо того чтобы заниматься делом, стоим и ржем как обезумевшие лошади. Когда дикий смех удалось обуздать, я сказал:
- Все, все. Хватит. Нам нужно думать, как перекрыть входы. Шеф сказал, что во время болезни, инквизиция как никогда будет пытаться проникнуть в мир.
- И как ты собираешься их перекрывать? – спросил Демьян, вытирая руками слезы, выдавленные смехом.
- Ты хотел сказать – как мы, собираемся их перекрыть?! – злорадствуя, начал я, - Демьян, соберись. Нам предстоит решить трудный вопрос.
И в эту же секунду, он обрел довольно-таки солидный для ученого вид, точно какое-то кибернетическое тело, которому приказали, введя команду в мозг, собраться. Поэтому, я счел дальнейшие нравоучения беспочвенными, и ненужными.
- Помнишь Модеста Понкратовича, автора этого мира? – спросил я.
- Да, помню. Его шеф, с помощью, каких-то кабалистических уравнений, вытянул в наш мир, примерно полгода назад. А этот чокнутый писатель пошел осматривать, изнутри, свое произведение, и попал в «Воронку-хронофагов». Та засосала его, закрутила в водовороте, - обвиняющим тоном изрек Демьян.
- Да, да, - сказал я, - эта воронка страшная вещь, не позавидуешь тому, кто в нее попал.
- А я так и не понял, как она убивает? – спросил Демьян.
- Она засасывает внутрь и полностью истощает временной запас, превращая жертву в старика. И уже немощного, которому остается жить считанные секунды, как это случилось с Модестом, выкидывает из вихря, оставляя на верную смерть. Но это только моя теория, на практике все может значительно отличаться.
- Это понятно. Но ведь что самое интересное, - заговорил Демьян, - то, что он это знал. Ведь это плод его незаурядной писательской фантазии. И спроси, какого черта потянуло, его и без того не молодую задницу.
- Не знаю. Может быть, он не верил, или просто хотел проверить.
- И дубли ничего не смогли сделать!
- Так это ж были мои дубли. Они у меня всегда получались неважные, а тут еще эта спешка. Зачем мне тогда шеф доверил это, до сих пор поражаюсь, - сказал я.
- И все-таки удивительно. Эти милые воронки, кружатся, никого не трогают, - начал философствовать Демьян, - если конечно не подходить слишком близко. Вот зачем, скажи зачем – нужно было подходить к ним? А может он и вправду… того… чокнутый?! Почему его роман не напечатали, а? Ты это сам говорил. А я скажу почему – они боялись.
- Кто боялся? – спросил я.
- Как кто. Редакторы, конечно же, издатели. А здесь его никто не будет бояться. Здесь он должен был бояться.
- Ну, ты даешь, - хихикнул я, - твоя логика несколько странна. Но можно проверить.
- Что имеешь в виду?
- Я имею в виду, что следует отправиться в прошлое и все выяснить. Это мой план. Модест Панкратович автор мира наверняка в курсе о том, как залатать, эти чертовы дыры, над которыми мы мозгуем с самого заселения. Как ты думаешь, зачем шеф его вытянул сюда? Но даже если он не в курсе, я думаю, его воображение будет намного богаче нашего, и ему не составит труда что-нибудь придумать.
- Гениально. Что ты раньше молчал. Мы ведь теряем время. Нужно действовать, - осененный находкой, промолвил Демьян.
- А молчал я, потому что ты говорил, - смеясь и дружески хлопая его по плечу, сказал я.
Он в ответ ненадолго одарил меня белоснежной улыбкой и начал уходить в себя. Его окрылила идея путешествия по времени. Такого рода вдохновение, оборачивалось не в пользу дела – он становился рассеянным и очень глубоко погружался в мысли. Работать с таким человеком невозможно, он никого и ничего не слышит, кроме собственных мыслей.
И есть только одно средство, способное вытянуть из этого состояния, а именно – «Кока-кола». Я сгенерировал два бокала изумительного напитка. Один протянул ему, второй поглотил сам. Он, перед тем как пить, сказал:
- Да не бойся ты, я с тобой. Просто задумался.
- Пей, пей, - сказал я, облизываясь, - для профилактики.
Мы допили и сели на удобный, кожаный диванчик. Демьян зная, что дело предстоит нелегкое, и придется долго думать и составлять разные схемы, пододвинул удобный столик и пачку чистых листов бумаги с хорошо заточенным карандашом.
- Нам нужно спрограммировать всю систему передвижения во времени, - начал я, - потом вы все это, в нашем электронном зале, подвергнете тщательной обработке и
Шучу, спасибо за отзыв.
