Блудные сыны Руси-Матушки или первые казаки, кто они.

бившись, ничего важного, ради несоюзства, сделать Кромнам не могли и отступили: одна часть войска к Гришке (Лжедмитрию) перешла, а другая в бега, третья в сомнении повисла". Так это событие описал Ригельман.
  После убийства в Москве в мае 1606 г. Лжедмитрия, вскоре появился ещё один Лжедмитрий и, практически, одновременно с ним ещё добрый десяток "родственников" покойного царя-батюшки, ставленников той или иной боярской группировки или какого либо амбициозного авантюриста. И в войске каждого из них мы непременно встретим казаков. Более 30 тысяч казаков, буквально, заполонили Московское государство. Казаки из Запорожья, Дона и Яика были в отрядах Лисовского, Сапеги и Заруцкого, в войске мятежных бояр, Шуйского и королевича Владислава, в ополчении Минина и Пожарского, и среди рейтар польского короля Сигизмунда. Но в тот день, когда на Волге собрались три атамана, решая, куда скрыться от московского войска, казаков было гораздо меньше. Не было у них ещё, по-видимому, и единого атамана, иначе не разбежались бы они кто куда с Волги на Яик и Дон, тем самым, способствуя усилению Донского казачества и зарождению Яицких казаков. А ещё одна часть казаков, как гласит предание, направилась к устью Терека и обосновались на острове Чечень, расположенном в Каспийском море неподалёку от впадения в него реки Терек. А вскоре, когда тысячи беглых из Московии и Литвы стали быстро пополнять казачьи ряды, казаки стали селиться и на берегах этой реки. Так что и с Терека казаки брать участие в битве за Казань не могли, потому что, как и Яицкие появились уже позже этого события и были действительно, как выражается Брехуненко "особи з тим чи iншим "кохацьким стажем".
  Что же касательно Ермака то, в 1579 г. среди тех атаманов, что собрались на Волге, его вообще быть не могло. Дело в том, что в это время, как удалось установить Р. Скрынникову, Ермак находился на Ливонской войне.
  Из русских источников известно, что до начала героической обороны Пскова, чтобы выиграть время для подготовки города к осаде, русские воеводы предприняли отвлекающий манёвр, - вторжение русских войск в литовские земли. Во время этого манёвра Стефан Баторий, в конце июня 1581г. получил сообщение от коменданта города Могилёва Стравинского, в котором говорилось о нападении на его крепость царских воевод, среди которых упоминается и "Ермак Тимофеевич - атаман казацкий". Так что, или Ермака в числе опальных атаманов собравшихся в низовьях Волги не было или, что, скорее всего, произошло это событие позже, после окончания Ливонской войны, перед походом Ермака в Сибирь в 1582 году, когда он со служивыми казаками вернулся на Волгу. А раз так то, учитывая то, что до Ливонской войны и похода за Урал Ермак 20 лет честно служил царю в "Поле", то и в отличие от своих ближайших соратников по Сибирскому походу, атаманов Ивана Кольца, Саввы Болдыря и Никиты Пана, "воровать" на Волге он тоже не мог. Отсюда становится ясно, почему Ермак не ушёл не на Яик, не на Терек, не, даже, на Дон. Сказалась многолетняя привычка "служить". И хотя он в то время был уже давно весьма авторитетным атаманом но, скорее всего, никогда не конфликтовал с московскими властями. И когда, воспользовавшись перемирием с Польшей, московское правительство бросило стрельцов на Волгу, где в это время пылало восстание "Луговой" и "Горной Черемисы", и в Поволжье были направлены конные и пешие отряды, а в апреле на Волге у Козина острова появилась и "судовая рать", - казаки поняли, а возможно их кто-то предупредил, что подавлением восстания дело не закончится, и следующий удар будет направлен на них. И тогда, на казачьем "кругу", который собрался в низовьях Волги, Ермаку, благодаря своему авторитету, удаётся убедить часть атаманов и казаков отправиться не в бега, а на службу к Строгановым, которые, как раз нуждались в ратных людях, страдая от набегов сибирских татар. Они то и снабдили Ермака и его казаков всем необходимым для похода за Урал. Вряд ли они осмелились бы поступить так с "воровскими казаками", накликая на себя гнев Ивана Грозного. Но, по-видимому, репутация Ермака была безупречна и они, снабдив его ружьями, пушками, порохом, свинцом и прочими необходимыми в таком деле вещами, отправили казаков в поход на Кучума. Именно благодаря этому походу и приобрел Ермак свою славу. Но даже из того, что далеко не все казаки пошли за Ермаком видно, - не был Ермак тем атаманом, которому верили и охотно подчинялись все казаки с Волги и Дона, не был он Атманом всего "Войска". Не были такими атаманами и Сусар Фёдоров, и захвативший Астрахань Ляпун Филимонов, и уж тем более Сары-Азмат. Наверное, только "воин искусный" атаман Карела, обещавший Лжедмитрию поддержку всего Дона, мог являться таковым, и уж конечно был Атаманом Войска Донского атаман Межаков, который от имени всего Войска принимал активное участие в выборах нового царя на состоявшемся в январе 1613г. Земском соборе. Но только ещё задолго до того, как Карелу и Межакова уже, возможно, именовали таким громким титулом, был ещё один атаман, который такого титула может быть и не имел но, авторитет его среди казаков был не меньшим, а может быть даже и большим, чем у всех выше перечисленных атаманов. Этим атаманом был Мишка Черкашенин. О его подвигах выше уже упоминалось, но это далеко не всё чем прославил себя этот незаслуженно подзабытый, но в своё время широко (от Днепра до Волги) известный атаман. Мы знаем что, будучи ещё молодым казаком, он уже брал в 1557г. участие в Ливонской войне в качестве наказного атамана. А какое-то время спустя, когда крымцы захватили в плен его сына Данилу, то на призыв Черкашенина откликнулись казаки со всего "Поля". В отместку за пленение сына Черкашенин решает напасть на Азов. Казаки ворвались в город, разгромили Тапракалов посад, захватили множество пленных, В том числе 20 "лучших" людей среди которых оказался и шурин самого турецкого султана. Вскоре Черкашенин оповестил азовского пашу, что освободит всех пленных, если тот вызволит из плена его сына. Надо думать, немало крови, как турецкой, так и казацкой, было пролито при захвате Азова, и отдавать всех пленных за одного человека было бы крайне не справедливо но, только этим человеком был сын Черкашенина. Дальше, мне кажется, можно обойтись без комментариев.
  Паша Азова рад был выполнить требование казаков но, крымский хан у которого с Черкашениным были свои, и довольно давние счёты, отказал азовскому паше и казнил Данилу. Узнав об этом и, видимо, отлично понимая, кем является для казаков Черкашенин, турецкий султан с досадой писал своему вассалу: - "Ныне деи ты меж казаков и Азовом кровь учинил". И коль сам турецкий султан понимал, что обидеть Черкашенина, значить обидеть всех казаков, то кем же тогда тот был, если не Войсковым Атаманом? Трудно сказать, сколько казаков было с Черкашениным при захвате Азова, но, сколько их могло быть можно догадаться, рассматривая ещё один эпизод из жизни этого выдающегося атамана.
  В 1571 году крымский хан Давлет-Гирей, воспользовавшись тем, что московское войско было почти всё сосредоточено в Ливонии, неожиданно напал на Русь, ему даже удалось сжечь Москву. Возрадовавшись успеху, он в следующем 1572 году снова выступил в поход, похваляясь покорить всю Русскую землю. Войско татар насчитывало от 40 до 50 тысяч. Московское правительство стянуло к Москве все войска, какие оно в состоянии было выставить на защиту столицы в то невероятно трудное для Московского государства время. Всего, как считают специалисты, было собрано 30 - 35 тысяч ратных людей, причём примерно половину войска составили казаки, которые были пересчитаны приказными и над ними были поставлены командовать "дети боярские". В числе этих казаков были: 1300 пеших и 500 конных служилых казаков, 1000 "казаков польских (т. е. с поля) наёмных с пищалями", 1000 казаков нанятых Строгановыми. "И всего - записано у приказных - во всех полках, со всеми воеводами всяких людей 20043, опричь Мишки с казаки" Мы видим, что Черкашенин со своими казаками стоит особо, и казаки его не пересчитаны. Дело в том, что казаки Черкашенина не приняли в свои ряды боярских начальников, и соблюдая чистоту своих рядов, больше полагались на своих атаманов. Вот почему пересчитать их так и не удалось. Но, если историки не ошибаются и на защиту от татар Давлет-Гирея, под Москвой действительно было собрано 30 - 35 тысяч воинов, то путём простого арифметического подсчёта (30 - 35 тысяч вычесть (-) 20043 =...) мы можем подсчитать, что с Черкашениным было порядка 10 - 15 тысяч казаков. Наверное, не меньше их было и при захвате Азова.
  Но Черкашенина отлично знали не только татары и турки, он был и героем Ливонской войны, под началом у которого, возможно даже, был и сам Ермак. Начал он эту войну как наказной атаман, а закончил как герой, погибший при обороне Пскова, и современник тех событий напишет: - "Да тут же убили Мишку Черкашенина, а угадал себе сам, что ему быть убиту, а Псков будет цел. И то он сказал воеводам". А вот так отразилась гибель этого героя - атамана в старинной песне.
  За Зарайскомъ городомъ, за Рязанью за Старою,
  Изъ далече изъ чиста поля, изъ раздолья широкаго,
  Какъ бы гнђдаго тура привезли убитаго,
  Привезли убитаго атамана польского
  А по имени Михайла Черкашенин.
  По-видимому, после смерти Черкашенина, у казаков с Дона и Волги первое время не нашлось, кому возглавить и соединить под своей рукой атаманов с вольных казачьих окраин, потому-то они и разбежались кто куда, узнав о приближении царского войска. Ведь если бы был жив Черкашенин, или после его гибели сразу бы нашлась ему достойная замена, казаки, наверняка, если бы и ушли, ну, хотя бы, на тот же Яик или Дон но, держались бы они вместе, как это делали Запорожцы, меняя в трудные и опасные для них времена местоположение своей "Сечи". Так что, наверное, можно говорить, что уже в семидесятые годы XVI столетия у Донских казаков был атаман, который пользовался авторитетом и доверием всех атаманов и казаков, и уже в те годы был заложен фундамент в основании Войска Донского, а краеугольным камнем этого фундамента был донской атаман Михаил Черкашенин. Но, потеряв своего Атмана в самом конце Ливонской войны, и вернувшись по её окончанию, кто на Волгу, кто на Дон, казаки какое-то время оставались, если можно так выразиться, обезглавленными. На казачьем "кругу", который состоялся где-то в низовьях Волги, они так и не смогли прийти к одному единому мнению, и Черкашенину достойной замены не нашлось. Хотя, по-видимому, сразу несколько атаманов (придание, если вспомнить, говорит о трёх) выдвигалось на его место, но ни одного из них, вероятно, не поддержало большинство казаков. В итоге, перед лицом опасности, казаки разделились, и в результате этого деления появилось Терское и Яицкое казачество. Вот так мне видится рождение и становление казачества.
  Заканчивая эту книгу - хочу сказать. Я не знаю, на сколько убедительной для читателя будет выглядеть моя версия о происхождении первых казаков и становлении Донского и Запорожского казачества, за то я уверен в следующем.
  Казаков уже в XVI в. можно назвать народом, но как в стадии их зарождения, так и в дальнейшем, вплоть до сегодняшнего дня, нацией их не назовешь. Это должен чётко знать