Всадник

зрения церкви…- я развел руками, Джереми хмыкнул из-за спины, я понял его иронию. Он явно хотел сказать что-то типа: « Нашелся католик истовый…» Но это было не важно.
 - И в третьих, почему ваш выбор пал именно на меня, а хотя бы не на…
 - Ах! – герцогиня принялась нетерпеливо разбивать мои железные аргументы.- Вы сударь, имеете в виду Тони! Увы, этот молодой человек вот-вот должен будет обручиться с мадемуазель… Впрочем вы все узнаете в свое время, но поверьте Тони также сыграет свою роль, это вопрос решенный…
 « Вот как… Понятно, мой братец, это который законный Марсильяк, тоже участвует. Или его участвуют. Интересно, а его мнением хотя бы интересовались… Врядли. Этот бычок, его не имеет».
 Я представил надутое толстое лицо своего братца на свадебной церемонии, и чуть не прыснул от подступившего смеха…
  Мне все же удалось сдержаться, и я спросил:
 - Скажите…
 Но договорить мне не дали, герцогиня уже прочно завладела всеми нитями нашей с позволения сказать беседы.
 - Ни о чем не переживайте, девушка примет католичество, если этого потребует ситуация. Это вопрос решаемый. А подумать у вас будет время до завтрашнего утра. Ну же не упрямьтесь… К тому же… - она все-таки сделала паузу, небольшую,- вопрос о вашем положении в случае удачного исхода нашего предприятия, также решаем и ваш батюшка уже согласился на то, чтобы ваше виконтство обрело, скажем так, реальное воплощение. Деревни … Тюр… де Ше… Ах! Я вечно забываю эти названия. Он сам просил меня сообщить вам об этой приятной новости, а подробности вы уточните. Будут сделаны все необходимые бумаги, и вам не придется более терпеть…
 Она не стала уточнять, что и я был ей за это весьма благодарен, а то вполне можно было обидеться. Ссориться же мне не хотелось, жениться на гугенотке тоже, как и на мусульманке, католичке и на ком бы то ни было вообще…
  « Черт подери вас с вашей политикой!» Я беспомощно обернулся к Джереми, но тот стоял с ничего невыражающим лицом и явно мечтал поскорее отсюда смыться. Я вполне разделял его желания…
  Вуаля!

х х х


Ночью на балконе,
Расстегнув ширинку
Слушал он Чайковского,
А под утро Глинку...


  Если бы мой ангел оказался Сатаной, я бы, пожалуй, не  удивился. Но то, что он оказался отменным  собутыльником,  поразило  меня  до глубины души. Впрочем, мы уже были  в  том  состоянии,  когда  не удивляешься ничему. По крайней мере, я. Мы беседовали. Я уже  разделся до пояса, а мой личный хранитель распустил перья, ну  чисто горный павлин, в смысле орел. Он вещал убедительно  и, похоже, со знанием дела. Я когда соглашался, а когда как.
 - Растения впитывают информацию,- это Ангел.
 - Мугу...- это кажется я. Далее по тексту.
 - Люди впитывают информацию...
 - Погоди...
 - А источник ее вода! И с  этим  необходимо  считаться.-  Далее следуют невразумительные круговые движения руками с обеих сторон.
 - А вот интересно... Когда вода превращается в водку, какую  информацию она несет?
 Смех в зале переходящий в овацию.
 - Искаженную...
 - А насколько искаженную... И насколько ей можно доверять? И можно ли ей доверять вообще?
 Пятидесятиминутная беседа о том, что никому  никогда  доверять нельзя. Ни по ту, ни по эту стороны.  Кроме  присутствующих  разумеется.
 - Все мы вышли из воды и в нее же уйдем.
 - И это правильно.
 Икание.
 - А ты говоришь, искусство! Живопись! Балет еще вспомни, мужской.
Экая дрянь...
 - Почему дрянь? Мне нравится...
 Икание. Бульканье. Опять икание.
 - А ты знаешь, человек, что есть основная движущая сила  искусства? Страх!
 Звон посуды, тост за искусство.
 - Вспомни, вспомни. Когда люди строили первый  город,  что  ими двигало?
 - Страх?
 - Точно, еще и какой! Они  отгородились от него стенами, но страх не ушел, он проник внутрь стен и поселился в городах навсегда. И чтобы его заглушить, люди стали пить водку и петь песни, и играть на мерзких музыкальных с позволения сказать  инструментах... А водка несла искаженную информацию...
 - Погоди, значит размышляя...
 - … о прекрасном, мы отвлекаем свои куриные мозги от главного. Страха уйти в Небытие. А бояться этого вовсе не нужно.
  Цоканье, звяканье. Тост за искусство. Нет, уже пили. Ага.  Тост за мужской балет.
 - Какой смысл бояться неизбежного? По логике, бояться нужно момента появления на свет.
 - Абсурд.
 - Точно.
 - Ерунда.
 - Обязательно. О! И это тоже, как впрочем, и все вокруг.
 И тут он спросил:
 - А слыхал ли ты о Хрониках Акаши?..




х х х


Спящая красавица-2. Ремикс.
В смысле две красавицы.


 Светка позвонила на третий день. Вера тактично не стала приставать с расспросами, тем более что голос у подруги был еще тот. Глухой и убитый одновременно. Попросила приехать. Да, желательно сегодня. Да сама. Вера приехала.
 Выпили. Посидели. Покурили. Разговор не клеился. Ощущения остались весьма тягостные. Потом некоторое время от подруги снова было ни слуху, ни духу. По цыганской почте пришло сообщение, что на Светкиной фирме новый начальник. Чтож, свято место... Жизнь входила в колею и тут...
 …Светка примчалась ближе к  полуночи.  Растрепанная,  страшная. Галопом  пронеслась на кухню, залпом выпила стакан водки, трясущимися руками выложила на стол пачку сигарет и небольшую икону, а после, шаря руками в поисках зажигалки, объявила:
 - Едем...
 Вера стояла в дверях в пижаме. У нее жутко болела голова, и ей  хотелось спать.
 - Куда?
 - На кладбище!.. Ыыы...- Светка, наверное, от отчаяния, полезла прикуривать от плиты и опалила локон.- Ччерт...- сплюнула, перекрестилась на икону.
 Вера тяжело опустилась на табурет.
 - Он это ОН...- со значением произнесла подруга и стала прикуривать еще одну сигарету. Первая осталась на плите. Светка тряхнула обгорелым локоном и добавила:- Ты понимаешь?
 - Нет,- честно призналась Вера.- Давай по порядку.
 Светка кивнула, налила еще, выпила, затянулась:
 - Будешь?
 - Давай...
 Некоторое время было тихо, только гудел огонь, и лилась огненная вода.
 - Он это ОН...- повторила Светлана.
 - Да кто?- морщась от вкуса, спросила Вера.
 - Да это Желудинский,- подруга махнула рукой в окно. Там была ночь.
 - Какой Желудинский?
 - Ну, новый начальник...- Светкины глаза заблестели, кажется, ее отпускали. Она противно хихикнула,- Родион и Желудинский  близнецы братья, кто больше матери... ИК... иКстории ценен... Твою  мать, Вера. Ни черта ты не понимаешь. Мы, блин, говорим Родион,  подразумеваем Желудинский, а блин, говорим Же... ха-ха... лудинский подразумеваем... Кто? Правильно, Родион!
 Она погрозила Вере пальцем и захохотала.
 "Клиника",- поняла Вера. - "Надо что-то делать".
   Светка словно прочитала ее мысли и, оборвав смех, стала жарко шептать, крестясь и разливая водку:
 - Я и говорю, правильно. Надо что-то делать. Надо ехать к тебе… ой, ну не в смысле… короче на кладбище, и вскрывать могилу. У меня  предчувствие, что Он это ОН... Понимаешь? Он только пришел после похорон, и сразу почти туда. А я вся на нервах. А гляжу, а у него все Его и руки и повадки. И смеется так гадко. Вылитый Родион. И рост и вес. И...-  она снова зарыдала,- а глаза... глаза... мертвые...
 Какое-то время опять было тихо. Слышались только Светкины судорожные всхлипывания.
 - А потом, потом я поняла. Они...- Светка указала пальцем в потолок,- Они все мертвые...
 - Кто?
 - Ой, какая ты  дура. Да они же -  начальники. Как ты не понимаешь... И дети их мертвые. Мне бабка говорила давно, я только сейчас поняла. "И по плодам их вы их узнаете..." Вот  так оно в библии. Точно. И руки и ноги. И за зад точно так щиплет. И смотрит... Я тебе так скажу, подруга, Родион, он не умер. Ха...
 На улице громко зазвонил трамвай, Светка нервно дернулась, икнула. Потом глупо и неестественно рассмеялась.
 -Рифмочка образовалась. Он - Родион... Маловато будет,- снова забулькало.- Этот. Этот, блин, Желудинский - он дьявол. Как Дракула. Он всегда был, они не умирают, они только  обличия меняют и все... А гроб он пустой должен быть. Я тебе точно говорю,  там  они бомжа похоронили. К нам же налоговая приходила,  счета  смотрели, вот он и умер... А Желудинский, точно дьявол... Только ты не говори никому, хорошо?.. А то они...
 Она уснула прямо за столом. А Вера еще долго сидела у  окна  и пила в одиночку, глядя на Светкину икону... Заснула она под  утро.
 ..Солнце заливало старенькую кухню. Света, икона и  водка  отсутствовали. Вера позвонила на работу и сказала, что заболела. И это было действительно так.
 А вечером пришли какие-то люди и сказали, что Светлана Игоревна Прохорова погибла при странных обстоятельствах и они хотят задать несколько вопросов.


х х х


…разделение уничтожено или пропало без вест…


 А впрочем, все это уже было когда-то. Наверное, очень давно. Это конечно как посмотреть. Но все же...
 Коновалов потряс головой, было такое впечатление, что она находиться отдельно от тела. А тела словно и не было вовсе, хотя почему не было? Было оно... Вот лежит... Внизу... И...и  голова  на месте. Вроде бы… Прикол. Только руки как-то  вывернуты. Идиотизм. Ну, неудобно же так лежать!
  Мысли еще разрозненные и не вполне внятные собирались воедино. Смысл происшедшего медленно доходил до капитана Коновалова.
 «И так, я умер! Странно... А впрочем, что тут  странного, все умирают, и Толяныч вон умер. Глупо конечно, это да. Но не странно. Вся эта славно спланированная операция. Совершенно секретная, твою артиллерию! Ножи в темноте, еб... Ни звука, ни пыли! И никаких рек крови. И, о чудо, налет собственной авиации! Прекрасный финал с неожиданным концом... Для нас с Толянычем... Как там… Ммм… И никто не заплачет над…»
 Созерцание нижнего пейзажа с собственными останками уже не грело, да и пейзаж нижним можно было назвать с большой  натяжкой.
 Он как бы с боку находился от парящего с другого бока капитана.
 «Но я то почему не ощущаю себя мертвым. О, Боже! Неужели я так завис навсегда?»
 Вспомнилось:
 -Ну-с скажите, уважаемая, как устроено мироздание?
 -А чего там, профессор. Земля находится на  четырех  слонах, или  трех? (количество  слонов   уточняется... гы-гы) А    внизу большая (большая?) ну очень большая черепаха.
 -А под ней что?
 -Еще одна черепаха!
 -А под той?
 -Еще одна
 -А под...
 -Ой, профессор не морочьте мне голову! Там черепахи до самого низа!
 Коновалов с облегчением рассмеялся. Смех был серебрист на ощупь и похож на лепестки. Душе капитана стало легко-легко и абсолютно расхотелось возвращаться в эту с боку лежащую окровавленную груду костей. И все же было немного грустно, чуть-чуть...
 Светящаяся воронка появившаяся из ниоткуда манила и  притягивала. Уйти в нее казалось совсем естественным, тем более, что идти, бежать, лететь было уже как бы и некуда.
 «Эх, Толяныч!  Понеслась душа в рай! Гребаные летчики! А где он сейчас, кстати? Странно, не отзывается».
 Откуда-то донеслась музыка. Может быть из прошлого, а быть может ассоциативно навеяло. Коновалову было без разницы, и он поплыл навстречу звукам…
..Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...


х х х


Глава II. О том, как юный Марсильяк делает удивительные открытия там, где ничего нового для себя открыть не предполагал.


   Не знаю, почему я к ней привязался. Ну не было в ней ничего особенного. Правда некоторые умники, как например Джереми, утверждают, что в женщинах вообще нет ничего особенного, мне это  мнение, откровенно говоря, претит. Ну, нет и нет, чего тут  говорить, никто и не спорит, но, в конце