дороге занесите в бухгалтерию – пусть мне выплату проводят. Что? Да, завтра с утра и забрал бы.
Женьку с позором уволили. Без выходного пособия. В качестве моральной компенсации она плюнула на ботинок «Олегу» или как его там на самом деле. Ей простили. Нервы. Всё ж понятно.
Придавленный чередой неудач, Виталий Иванович совсем опустился. Отрастил бороду. Вернее, кудреватую неровную растительность на щеках. Стал все чаще разглагольствовать на тему «Жизнь прошла мимо, быт задавил, жена заела, люди не оценили бла-бла-бла…». Потом плакал и каялся. Начал шастать по квартире голым. Не постоянно. Но периодически, после особо злых жалоб на судьбу, после мужской, страшной истерики, сверкал красной, словно уже отсиженной, жопой. Хотя сверкание не особо сильно пробивалось через обильные заросли. И ратовал за естественность и простоту. Ближе к природе! Даешь натуризм! (так Виталий Иванович именовал нудизм) А раньше ведь заранее тянул в кровать халат. Он обожал роскошные, барские халаты! «Не царское это дело – голышом бегать» - говаривал он.
Это странно, но в театрах не требовались билетеры, а в кинотеатрах – контролеры. Библиотек же с зарплатой, равной прежнему Лидиному заработку не было и в помине. Торговать книгами с лотка оказалось невыгодным: три дня недостач - недельный заработок - долой. С чего бы вдруг недостачи? Никто ничего не крал. Лида, Лида, мир страннее и страшнее, чем ты предполагала…..
Грузчики швыряли скудные узлы тряпья и разваливающиеся пачки книг на сырой асфальт. Таскали имущество все. Грузчики выбирали то, что полегче. Лида, ее мама и Виталий Иванович забирали остальное. Женьки не было. Лидин и Женькин папа – колясочник ничего не таскал. Он сидел в квартире, давал советы и не обижался, когда грузчики посылали его на ***. Так Лида с мужем переезжали к Лидиным родителям. Своё же однокомнатное гнездышко пришлось сдать. Квартиру сняла эффектная, ухоженная молодая женщина, приезжая из Ростова. По профессии, как она сама сказала – организатор элитных мероприятий. Будет хоть малая толика денег. И пять человек в крохотной трешке: мать, отец, Женька – рвущая и мечущая, ибо ей и так тесно - и Лида с мужем. Ничего. Другим хуже. А другим другим – лучше. Но об этом потом – не здесь и не сейчас. И не в этой жизни.
Аванс, внесенный квартиросъемщицей, почти весь разошелся на уплату долгов, лекарства для отца, лекарства для Лиды, дорогой костюм для Виталия Ивановича, собирающегося приходить на собеседования в самом презентабельном виде. А еще – пировали неделю, не до конца осознав, что положение изменилось к худшему надолго. Осознали, когда денег осталось всего ничего. Заначка. На день, который будет чернее черного. Неделя сыра, хорошего кофе, чая, творога, колбас, фруктов… и падение в овсяно-макаронно-кофейно-«Кризисный» голод. Почти голод. Когда ты не голоден, но и не сыт.
Новым привычкам Виталий Иванович не изменил. Халаты так и лежали нераспакованными тюками. Хорошо, хоть в дневное время комнатный нудизм под строгим взглядом тестя прекратился. Но срать и ссать в ночи шествовал Виталий Иванович только голышом. После любил зайти на кухню и попить водички. Натыкаясь в коридоре на тёщу или юную свояченицу, не смущался, а желал доброй ночи и приговаривал: «Что естественно – то не безобразно». Так Женька поняла, что волосатая красная дряблая мужская жопа и жидкие яйца в мешке до колен – неестественно. Ибо – безобразно.
Июнь. Лида мыла полы в парикмахерской. И ждала открытия ресторана в помещении библиотеки. Женька искала работу. Побрившийся во имя костюма Виталий Иванович – тоже. Лидина мама получала пенсию и вязала салфетки на продажу. Лидин папа получал пенсию и вздыхал. Он уже не мог даже просто стоять.
Июль. Ресторан открылся. Лиду взяли посудомойкой и уборщицей. Ура! Будет приносит остатки шикарных блюд! Полы в салон пошла мыть Женька. Виталий Иванович устроился переводчиком. Работать полагалось фри-ланс. Опять ура! Теперь в доме всегда должен быть Интернет.
Август. Лида мыла полы и посуду, когда разрешали – уносила домой остатки блюд. Женька мыла полы в парикмахерской, раздавала листовки на улице и наслаждалась бурдявыми объедками из судочков. Лиду трахнул управляющий рестораном и выписал премию за покорность. Мать поймали за несанкционированную торговлю рукодельем. Откупилась. Обошлось. Но источник дохода накрылся медным тазом. Виталий Иванович трудился над переводами с испанского по цене 1,5 вебмани за 1000 знаков.
Сентябрь. Женьке не заплатили за листовки. Сказали, что она их просто выбрасывала. Неправда. Женьку уволили из салона, обвинив в краже шампуня. Полуправда. В бутылке оставалось на самом донышке и мастер начала использовать новую. Виталию не заплатили за переводы. Сказали, что они некачественные. Неправда. Лидиным и Женькиным родителям чуть-чуть повысили пенсию. Правда. Поток еды из ресторана иссяк. Объедки с кухни теперь шли на корм гастарбайтерам. Хозяин ремонтировал еще где-то помещение под филиал. Лида начала себя очень плохо чувствовать. Головокружение, рвота, слабость.
Женька нанялась курьером в Интернет –магазин косметики. График – пять-два. По 15- 16 часов ежедневно в бегах, оплата проездного и мобильного, оклад – 200 рублей в день. Выплата - раз в неделю. Плюс – разрешается брать чаевые от клиентов. Если дадут. Но – не давали. Какие, в жопу, чаевые от идиотов, которые и на себе-то экономят, заказывают откровенный фейк – лишь бы за копейки? Так, разок – другой десяточка перепала. Зато жалоб – хоть отбавляй. Жалоба – штраф. После штрафа от оклада оставалось с гулькин хер… Женьке очень хотелось кушать. Не то, чтобы дома был тотальный голод. Но от овсянки, разваливающихся макарон, щей из уцененной подгнившей капусты, дешевого постного масла, яиц, купленных со скидкой, жидкого чая и напитка «Кризисный» ее уже воротило. И еще – от мерзкого бульона из куриного супового набора. Не сытость – а забитость желудка и дискотека в животе. Хотелось повеселиться, хоть ненадолго забыться. Требовалась тушь для ресниц, потому что она закончилась. Брать за копейки у метро было стремно. Женька не знала, кто где, как и из чего сделал эту дрянь. Взять у себя в магазине со скидкой – тем более, потому что про эту дрянь Женька знала, кто, где и как ее сделал.
Октябрь. Лида вновь тосковала на приеме у гинеколога в районной консультации. Давешнюю горянку сменил индифферентный мужик. Без звука выслушал Лиду: о самочувствии, о редких контактах с мужем, о случайном «служебном сношении», о предыдущем медикаментозном аборте и его последствиях. Без звука осмотрел. Писал много и непонятно. Тоже без звука. Лиду забыл на кресле, и она так и лежала, как цыпленок табака. Потом вспомнил и велел слезть. Потом сухо сообщил о новой беременности. Возможно, двойней – пока неясно. Но что ясно – не исключена перспектива выкидыша. Тарелочное мытье отменяется. Мытье половое – запрещено. А уж сношения половые – тем более. Лида заикнулась об аборте.
- Вам прежнего опыта мало? - ровно удивился врач – Речь не о возможном бесплодии. Речь о вашей жизни и смерти.
Лида с ужасом посмотрела на врача. И ей показалось, в ответ в его глазах мелькнуло что-то теплое, ободряющее и человеческое. Показалось, конечно.
продолжение следует
И че ваши ЛГ все сразу скопом не повеселись, за шо ж , горемычные такие муки смертные принимают?... 
