Гать. (часть 1, 2, 3)

Жили на хуторе Гать Мужик и два сына. Старший и Младший. Вполне нормальные сыновья, не дураки
какие-нибудь. Правда, люди за глаза поговаривали, что оба малахольные, но это не со зла,
а по каким-то другим причинам, никому не известным.
В хозяйстве у Мужика имелась местная достопримечательность - коза Венесуэла.
Каким таким макаром мужик прилепил к божьей твари такое необыкновенное прозвище давно никто не интересовался,
так как всех интересовавшихся ранее, Мужик оглушал вопросом "На себя смотрел?", а при повторной попытке
полюбопытствовать, вены на шее Мужика вздувались, глаза наливались красным,
а руки непроизвольно тянулись к домашней утвари. Топоры, грабли, и даже из ружьишка иногда постреливал.
Одним словом любил Мужик кормилицу Венесуэлу, и в обиду не давал.
Местные жители называли Мужика так же, как Старшего и Младшего - малахольный.
Венесуэла имела характер скверный, отличалась большим тщеславием,
от чего помимо основного имени, получила сопутствующее прозвище - Сучка.
"О! Гляди, гляди, Сучка то малахольного, венесуэльская, гулять пошла. Барыня флидипешишная. Ишь ты" - подтрунивали гатинцы над козой.
Венесуэла на эти выпады внимание не обращала. Смотрела на злорадствующую публику свысока, и по утверждению многочисленных свидетелей злорадно улыбалась.
Проживала Венесуэла в берёзовой будке с резными фигурками жаб, капусты и разных других всякостей.
Внутри жилища, на случай морозов, было утеплено. Мужик с сыновьями соорудил этот невиданный хлев от нечего делать. Выкрасили будку в зелёный цвет и очень своим сооружением гордились.
Остальные завидовали, так как хоть в искусстве не очень разбирались, но где-то в сердечных глубинах понимали -
"Красиво оно и в Африке красиво"

В конце марта, а может в начале апреля, когда жители Гати без особой нужды не выходили из домов, вся эта история и приключилась.
Именно в это самое время, каждый год, начиналась массовая "кабанчиковая эмиграция", как выражались гатицы.
Сотни, а может  тысячи кабанчиков пузырей, сбивались в стаи против волков,
волки объединялись с лисицами,  и всё это столпотворение с большой скоростью передвигалось куда-то на запад, к заходящему солнцу.
Потому жители предпочитали эти две-три недели не высовываться, хотя, что в действительности происходило,
из чего брался этот самый шум-гам, никто не видал. Просто не высовывались и всё.

http://www.proza.ru/avtor/vinograd69

Часть вторая.

"Батяня, весна на дворе, чего сидим?
 Охота поглядеть, что там деится, без свежего воздуха замлели совсем,
 всё на печи да на печи, толку никакого" - бубнил Младший.
"Так и есть, так и есть"- поддерживал Младшего Старший.
Мужик отвечал двумя, тремя увесистыми подзатыльниками, (Старшему подзатыльники доставались поувесистей
это была старая гатинская традиция.) проверял, плотно ли закрыты ставни и приговаривал.

"Сто лет до вас сидели, носу не показывали, и ещё сто лет переждём лихо.
Две недели не год - подождём и пройдёт"





"А может и нет никакого этого вашего лиха, ну трещит, шумит
эка невидаль. А вдруг то не зверьё никакое" - осторожно высовывая голову с печи спрашивал Старший.

"Всё с этой поляны,  Ландышевой, проклятой началось, как появилась она, так и началось. Старики сказывают, тудой немец какой-то шибко учёный приезжал, для исследования, так и пропал неведомо куда. А ты говоришь - никакое, никакое. Очень даже какое!"

С пятницы на субботу, а может с субботы на пятницу, точно припомнить сегодня невозможно.
Календарь был путаный, чёрт ногу сломит.
Решили Старший и Младший осуществить разведку происходящего, при помощи Венесуэлы.
 Надо сказать, что Жители, на время двухнедельной "кабанчиковой эмиграции", всю животину забирали в дома. Подальше от "лиха". Венесуэлу мужик пристроил со всеми удобствами в предбаннике, где она очень скучала, но понимая
остроту момента особо не возражала, переносила лишения достойно.

"Посылаем тебя Венесуэлушка не на погибель, а для уяснения происходящего.
Одна нога здесь, три там. Разведай всё, но в самое пекло не лезь. На тебя одна надежда родимая" - поучали Старший с Младшим.
Аромат тёплого весеннего ветра опьянил Венесуэлу. Запах травы, зарождающегося разноцветия,
не давал сосредоточиться на миссии. Насвистывая развесёлую мелодию,
порхая над землёй, как новорождённая бабочка, первым делом она направилась к Ландышевой поляне.
Поляна эта, пользовалась дурной славой. То человек здесь пропадёт без вести, то скотина забредёт
, да только её и видали.
Прячась за  редкими елями и соснами, по-пластунски, короткими перебежками - рывками, Венесуэла приближалась к заветной цели.
Шум нарастал. Ветер усиливался. Вечер пришёл в Гать.



Часть третья.

Мужик проснулся перед самым рассветом. Дурной сон приснился ему.
Снились огромные белые цветы на тонких чёрных ножках. Внутри каждого цветка, на лепестках, множество рядов острых зубов. Лепестки медленно открывались, словно зевали.
 Алая вязкая жидкость, маленькими струйками стекала на землю из обнажённых пастей. Бутоны танцевали зловещий танец, пригибались к земле, потом резко выпрямлялись, вращались вокруг своей оси, как будто выискивали жертву. Скрежет зубов невиданных растений заполнял пространство, время, сон.
"Не к добру, ой не к добру" - причитал Мужик.
Медленно, в полудрёме, ступая по холодному деревянному полу, он на ощупь в темноте обнаружил на столе кружку, направился к бочке с водой.
"Куда ночь туда и сон, куда ночь туда и сон" - приговаривал Мужик.
Выпил воды, умылся, пришёл в себя.
"Где?! Кто? Ай, беда! беда" - заорал Мужик, обнаружив пропажу Венесуэлы.
Сыновья немедленно бросились на зов отца, состроили страдальчески - озабоченные физиономии, и принялись
усердно имитировать поиски.
"Чего искать болваны, на шести то квадратных метрах, вы что слепые?! Увели горемыку нашу, увели"
"Бать, та кто ж её мог увезти, когда на двор ни пряником, ни золотом никого не выманишь.
Сама ушла. Авось погуляет и вернётся. Что ей станется" - пытались успокоить отца сыновья.
Полдня молчал Мужик, места себе не находил, а к вечеру запил.
Достал из погреба многолитровый бутыль грибной настойки и запил, да так, что Старший с Младшим сразу поняли, помрёт отец с горя или до чёртиков и псов зелёных допьётся.
От гатинского грибного настоя, после второго литра, никто ещё не выживал, не было известно истории такого случая.

"Искать надо идти, нет другого выхода" - прошептал Старший.
Младший усердно закивал головой.
Старший взял охотничье ружьишко, вооружил младшего топором, и братья двинулись в путь.


Венесуэла только один раз в жизни была близка к обмороку. В конце августа, прошлого года от описываемых событий,
 жара в гати стояла неимоверная.
В полдень, у пруда, рассматривая своё отражение на водных гладях, она задумалась, ещё чуть - чуть
и безжалостные солнечные лучи сделали бы своё злое дело. Но в тот раз, прохладная ключевая вода охладила тело
и обморока не случилось.
Вся эта давнишняя сценка пронеслась в воображении Венесуэлы, когда она, выглянув из укрытия, увидела Ландышевую Поляну и рухнула без чувств.
"Мадам! С вами всё в порядке? Кто-нибудь, принесите воды! Мадам?!"
Венесуэла открыла глаза, глубоко вздохнула и попыталась улыбнуться...

http://www.proza.ru/avtor/vinograd69