Давайте танцевать от Оперного... Гл.17-18(окончание)
Г Л А В А 17
Владимир тихонько вошёл в палату. Пакеты с передачками пузырили халат.
– Проходи, проходи, – Москалёв тихонько подтолкнул его вперед. – Часа два пообщайтесь… С пяти к ним посетители пойдут...
– Цё так долго? Батайейки пьинёс? – зашипел и зацёкал из угла Сашка Жедяев. Одного зуба сверху не хватало, и он, стесняясь, рот широко старался не открывать.
– Принёс, принёс, – Вовка присел рядом, пытаясь не задеть «вертолётную» правую руку, принялся распаковывать первую сумку. – Это тебе батарейки для плейера… Это тебе диск Сергеева… Это фрукты… Это сок…
– А это цё? – Саня покосился на солидный, с полбуханки, брикет в целлофане.
– А это мумиё, жена послала. Кости срастаться у всех будут, как на собаках…
– Куда стоко? Обозлаца?
– Хм, – хмыкнул Владимир. – А я думал, что этого дерьма пчелиного вам ещё и не хватит! Увечья-то какие!..
Он обвёл взглядом палату.
Москалёв постарался разложить компанию попарно: Жедяева (с правой рукой) – рядом с «леворучечным» Олегом. Ивана Хамитовича с переломом левой ноги положил ошую Андрею Борисовичу (перелом правой ноги). Матвея со сломанным (оказывается, уже третий раз) носом – рядом с Малышенковым, страдающим ушибом паховых тканей. «Иностранцы» с тривиальными сотрясениями мозгов второй степени с забинтованными головами тоже лежали рядом.
– Ну у вас и… лесоповал!
– Тифо! Пушть пошпят!
– Как это вас угораздило? Я же с другой стороны был, не видел ни черта! Прибежал, а там, как после Сигала: живые, но калечные, – зашептал Владимир. Почистил мандаринку. Половину положил себе в рот, половину сунул Сашке. – На, трескай. Витамины.
– Перила, шволоши, руфнули. Дьянь, а не деево, гнилое…- Тот принял дольку, зажевал с опаской.
– Да-а, невезуха… Жалко. – Володька оглянулся на спящего Малышенкова. – Как это он так, неаккуратно? Такой предусмотрительный был – и на тебе!..
– Нечего кобуру за поясом носить!- звонким шепотом, без иноземной шепелявости отозвался Сашка: мандаринка застряла в пустующем зубном месте, залепила его, и нормальная речь восстановилась. - Соскользнула в брюки- и всё! Смотри «Плейбой»…
– У него что, из-под маузера, что ли, кобура была?
– Там уже без разницы. Я на него упал. Следом за Борисычем…
– Тогда ясно.
Замолчали. Патологоанатомная тишина потихоньку заполнила палату.
– А ты чего раньше времени? В пять же пускают, – занервничал Саня, как Хома на отпевании панночки.
– Я, Саш, с задумкой одной, – чуть ли не в ухо зашептал ему Владимир. – Идея – грандиозная! Ежели проясним её – весь мир ахнет!
Жедяев махнул на него свободной рукой.
– Иди ты знаешь куда? Со своими идеями…
– Да я серьёзно!.. Вот представь себе карту Европы времен 2-й Мировой… Представил? Ну, вот, смотри… Всё пылает в войне! Всё! Вся Европа – или под немцами, или – под русскими… То есть: или под Гитлером, или под Сталиным с союзниками, верно?.. И лишь ма-ахонькая-махонькая (он пальцами показал – какая) Швейцария торчит нейтральным пупком!..
– А Швеция?
– Да Швеция – это задворки! Кому, на хрен, тогда Северный полюс нужен был?! А Швейцария – вот она, родная! Центр Европы! Мешок с добром! Мировые запасы валют и ценных бумаг! И секретов! И британских, и штатовских, и всех-всех-всех! Казалось, чего проще: заглоти да пользуйся! Как Бельгию ту же или Польшу… или Прибалтику… Нет!!! Все «обходят»!
– Международный пакт какой, может?..
Володька с грустью посмотрел на Жедяева, как на больного ребёнка.
– Саша, ты же не головой ударился! Это ты про Гитлера со Сталиным говоришь? С их беспринципностью тиранов? Ты же знаешь их политику: слопай, а потом разбираться будем! Да и победителей не судят!.. А здесь: пещера Али-Бабы под боком! И войска вместо Сезама! Ешь – не хочу! А она – нейтральная! Всю войну! Почему?!!
– А что тебе от меня надо?
– Думать, Саша, думать! Ведь ежели мы эту тайну раскроем, это ж… такой муравейник разворошим! Так громыхнёт!.. На Галапагосах слышно будет! Думай! Почему не трогали? Может, там центр чего-нибудь был?..
Санька, как дурак, и впрямь задумался.
– Цент мирового правительства? Тайного?
– Масоны, что ли?..
Санька кивнул.
– Может, у них атомная бомба уже была и все боялись?
– Ага… у Швейцарии… в хранилище центрального банка… Ты, всё-таки, Санька, наверное, и головой трахнулся!
– Это ты трахнулся! В Ч-ске мировой заговор раскрывать!?
– А где его раскрывать? В Кунашаке, что ли? Там на одном Интернете разоришься! Да и библиотеки, поди, нет…
Так, давай суммировать: бомба, центр «мирового» правительства… – Вовка на секунду нерешительно замолчал. – Хай с ним, оставим… Далее: масонский центр… – он оглянулся на спящую публику.
–Сионских мудрецов и тамплиеров, – ехидно хихикнул Жедяев.
Вовка строго на него посмотрел.
– Я ничего не могу исключить! В отличие от некоторых…
– Ещё друиды и тибетская Шамбала! – с радостью добавил Сашка. – И инопланетяне!..
– Дурак, – кратко резюмировал Владимир.
– А ты замешай всё в одну кучу! Ты ж компилятор! Может, и забродит что-нибудь!
– Ладно, Петросян, пойду я… На вот, – он достал бутылку коньяка. – Вечером на всех опробуете. А это – телеграмма Кеше от отца пришла… А это, – он осторожно поднял вторую сумку. – Тяпу принёс. Спит ещё. К Кеше вечером соседка придёт, заберёт её. Пусть пока помилуется с хозяином. Привет ребятам…
– Иди, иди, – Александр по-хозяйски толкал бутылку под матрац.
Неловко обнялись, попрощались.
Володька тихонько закрыл за собой дверь.
– Александр Анатольевич, а вот напрасно Вы так скептически к этому относитесь…
Г Л А В А 18
Саня вздрогнул от неожиданности.
– Вот честное слово – напрасно!
Андрей Борисович лежал напротив и хорошо просматривался сквозь вытяжной аппарат Илизарова.
– Я тоже так считаю, – подал голос Олег. – Никогда об этой Швейцарии не задумывался, а она, вишь, как вырисовывается…
– Объединиться надо бы, товарищи, а?.. А то получится, как с этими сокровищами, – скорбно вздохнул Иван Хамитович. – Я могу восточное направление поисков взять на себя. У меня там кое-какие связи есть.
– А мы с Кешей – западное! Да, Иннокентий? – глухо сквозь марлевую повязку произнёс Кирилл. – Прессу всю проштудируем…
– Угу, – так глухо отозвался Иннокентий чрез такую же точно повязку.
Тяпа услышала голос хозяина и заскреблась в пакете.
Однорукие Жедяев с Олегом с трудом её высвободили. Та побежала к койке хозяина, попутно присела над «уткой» Малышенкова.
– Ничего, – обречённо сказал тот, покосившись на неё. – Мне пока не требуется. А по поводу изысканий, я вам честно скажу: идиоты вы, не в той больнице лечитесь!
– Я с тобой, тёзка, полностью согласен, – отозвался Жедяев. – Мысль изречённая есть ложь. Чего вам всем такое в башку лезет? Один урод ляпнет какую-нибудь замануху, а вы подхватываете! Он уже раз втянул нас всех в историю – полгода все лечиться будем!.. А сам он – вон, в городе, на лихом коне!.. Интервью журналистам раздаёт! На ТВ светится! Парфёнов, говорят, со-ведущим в новый сериал по Уралу пригласил! О как!
– Александр Анатольевич, а Вы ведь так ничего и не ответили Владимиру про Швейцарию определённо, – тихо и спокойно сказал Андрей Борисович. – То есть, тоже ничего об этой загадке не знаете. Да ежели всё это раскрутить – вас САМ Спилберг снимать будет!
– Кем? Директором электрокабельной фирмы?
– Эх, не романтик Вы!..
– Куда уж мне!.. Ко мне, как к практику, все приходят: дай, выручи, помоги.
– Александр Анатольевич, кончайте издеваться! Не Вы ли мне на нарах в вытрезвителе о пугачёвском золоте рассказывали? Аж захлёбывались от восторга! Если б я Вас своей байкой о штольне не увлёк – до сих пор золото бы и искали! И сейчас – какая разница? Там тайна была, здесь тайна…
– Тяпу пришли, – Саня был недоволен, что не дали побурчать. Сей исторический «казус» со Швейцарией его и вправду увлёк. Но он считал, что согласие его на очередную авантюру будет весомее после ворчания. – Тебе отец телеграмму прислал.
Он свернул телеграмму трубочкой, стянул канцелярской резинкой для мужских хвостиков и сунул в пасть Тяпе.
Иннокентий трепетно развернул телеграмму.
«Сын мой! Я горжусь тобой! В МИДе рассказали о твоих подвигах. Спасибо, что не жалел живота своего за Россию!
Поздравь меня с женитьбой! Да ты её видел! Она – российская подданная, Клавдия Рубероидова, работала сестрой-сиделкой. Как только ей дадут в больнице отпуск – жди нас в гости!
Твой отец»
Иннокентий с трудом пропустил слезу сквозь слой неловко повязанной марли.
– Эх, больные вы, больные!.. – вновь заговорил Малышенков. – А секретную документацию где возьмёте? Кто вас к ней подпустит? Кто прикрытие вам обеспечит?
– От чего прикрытие?
– Да от всего! От каморры той же! Иль масонов! Так откаббалистят – мама не горюй!
– Я чего-то не понял! – Саня даже приподнялся. – Ты за большевиков, али за коммунистов?
– Да с вами я, с вами, – Малышенков осторожно потрогал внизу и вздохнул. – Может, на «Импазу» заработаю…
– Не ной! Всем досталось! Но ведь живы?
– Гы-гы! – согласно закивали забинтованными головами «иностранцы».
– Счастливчики, значит! Ну, что, голосуем? Кто «за»?
Все были «за».
Даже Жоха, то бишь, Матвей, продолжавший спать, свесив нос в сторону.
. . .
Вот сейчас, почти закончив своё повествование, я чувствую, сколько желчи, злости и праведного гнева скопилось на меня у оставшихся, может быть, читателей.
Да уж, детектив, называется… Скорее, какой-то иронико-тантрический квазидетектив! Где погони? Где трупы? Где «Ваша карта бита!»? Тьфу на вас, писака!!!
Ну, что я хочу сказать…
Во-первых: никто и не обещал, что будет весело и интересно. Или – страшно и интересно. Обещана была «правдивость». Она соблюдена.
Второе: о тантричности речь также не должна идти. Соприкосновения-то всё-таки были. Вон как Малышенкову по затылку трахнули! А потом по кобуре!.. Если считаете, что это не соприкосновения, то попробуйте проделать это на себе.
«А ирония?!!» – взовьётся в гневе читатель. – «Где? Где? Где? Хотя бы на Хмелевскую ориентировался, лапоть! И ирония, и погони, и целые колодцы трупов! Как игрушек на ёлке!»
Да, здесь читатель, конечно, прав. Нет у меня ни умницы (дурака) сыщика; ни иронии (ибо ирония при отображении реалий, как я считаю, неуместна); ни бешеных погонь со стрельбой (ибо «Нива» у Владимира, действительно, больше 60 км не выжимает, а оружие у Малышенкова изъяли при выходе в отставку); ни интриг, ни загадок, ни головоломок… Здесь читатель вправе спросить с меня по полной, потребовать, так сказать, объяснений, ответа на вопрос: «Что ж ты, сволочь (щелкопёр, графоман, гад такой – нужное подчеркнуть) гробишь попусту наше драгоценное время?!»
Хорошо, попробую закончить, как просит читатель. Читатель всегда прав. Наверное.
. . .
Старик Ромуальдыч, сторож базы, с трудом разомкнул веки. Голова с похмелья болела страшно! Мутило. И внутри, и в глазах. Вся законы физики (и дисперсия, и
|
