Очки

                                                    ОЧКИ
                         
                             (назидательный почти детский рассказ)
   
                                                                                  « И все засмеялись, а Ваня заплакал».
                                                                                                 Л. Н. Толстой    
 
    Володя и Наташа Бекешины, брат и сестра двенадцати и десяти лет,  играли на большой веранде на даче в Павловске. Володя показывал сестре сцену из балета, на который его водили весной, когда Наташа болела. Размахивая руками, мальчик запрыгнул на длинный диван, стоявший у окна, и начал танцевать  на нем, прямо на подушках. Вскоре Наташа, хихикая, присоединилась к брату, галантно протянувшему ей руку. Взявшись за руки, дети весело скакали по дивану. Вдруг под ногой девочки  что-то хрустнуло. Наташа наклонилась и выудила лежавшие между подушек очки в золотой оправе, на золотой же цепочке.
   Брат и сестра одновременно ахнули и так и упали на диван. Очки принадлежали их бабушке, Наталье Васильевне. У бабушки было две пары очков — одни в серебряной оправе, повседневные, другие  — «парадные», золотые, водружавшиеся на переносицу только при приеме важных гостей, бережно хранимые в остальное время  в обтянутом китайском шелком, расшитом  райскими птицами, футляре.
    Как раз вчера  подобный прием был у Натальи Васильевны на  ее павловской даче. Бабушка была богатой генеральской вдовой, с большими связями и влиянием, и попасть к ней на вечер, даже на дачу, где все было, как говаривала сама генеральша, « по-простому», считалось большой честью. Володя и Наташа  на вечер допущены не были,  их даже пораньше отправили спать.
    Как могли драгоценные очки оказаться на диване на веранде? Это было загадкой. Обычно сразу после суаре Глаша, бабушкина горничная, убирала их в футляр.  
   Дети, веселье которых моментально испарилось, в ужасе взирали на раздавленные очки. Призрак грозного  бабушкиного гнева ощутимо навис над их склоненными головами. Генеральша Бекешина была старухой властной и суровой,  и даже сын ее, Илья Иванович, отец Наташи и Володи, побаивался ее, что уж было говорить о слугах и внуках. Когда Наталья Васильевна впадала во гнев, все трепетало и расстилалось перед нею.
- Стекло треснуло...— пробормотал, наконец,  Володя.
- И ц-цепочка оборвалась, - прошептала, заикаясь, Наташа.— С-смотри,  - и дужка погнулась!
    Брат и сестра переглянулись. Лица у обоих стали бледными. Рот Наташи начал искривляться, но Володя крепко схватил ее за руку и прошептал:
- Не реви! Не дай Бог, Глаша или Петр зайдут и увидят...
- Эт-то ты виноват, - всхлипнула девочка.— Ты п-первый вскочил на диван!
- Но  наступила на очки ты, - резонно заметил Володя.
- Я бы не наступила, если бы ты не позвал меня прыгать с тобой....Это все из-за тебя!
- Надо было смотреть под ноги, прежде чем скакать, - зло отвечал ее брат.
     Глаза Наташи наполнились слезами. Она прикусила губу, но тут новая мысль пришла ей в голову.
- Если бы ты был настоящим джентльменом, - заявила она, - ты бы взял всю вину на себя.
   Володя насупился. Конечно, ему хотелось быть джентльменом... Но страх перед  гневом бабушки и карой за проступок леденил сердце. И за меньшую провинность детей могли сурово наказать, - а тут — «парадные» очки!
- Ладно. Мы оба виноваты, - наконец, сказал он.— И попадет обоим... А через два дня день ангела у Мещеряковых. Наташа, если бабушка узнает,— не видать нам этого праздника!
- Володечка, надо что-то придумать... Я умру, если меня не пустят к Катрин и Николя!
- Что придумать? — мрачно спрашивал мальчик, вертя в  пальцах злополучные очки.— Их не починишь...
- Может, мы их просто спрячем? Если нас спросят — скажем, что их не видели, и все.
- У бабушки прекрасная память. Помнишь, в Петербурге на приеме у Ростовых княгиня Голицына забыла в саду веер? Тогда весь особняк обыскали, а бабушка сразу вспомнила — и дорожку, и скамейку. А ведь прошла целая неделя, и бабушка просто проходила по саду мимо той скамьи...
- Помню...
- Ну вот, может, очки бабушка сама на диван положила. Тогда она точно вспомнит, где она их оставила... А ведь кроме нас на веранде никто и не бывает. Так что и спрос с нас будет.
   Дети все больше приходили в отчаяние. Похоже, выхода не было, оставалось только идти и признаваться в содеянном. Неожиданно Володя вскочил с дивана и воскликнул:
- Придумал!
- Что? — Наташа тоже вскочила.
- Мадам Поли! Мы посадим ее на бабушкины очки. И получится, что она их раздавила!
   Мадам Поли была француженкой, гувернанткой младших Бекешиных уже четыре года.
- Как же мы ее на них посадим? — недоумевающе спросила девочка.
- Смотри. Мы положим очки  под подушку. Пойдем и скажем мадам, что ты выучила...  какое-нибудь стихотворение. Верлена, например. Позовем мадам сюда, она усядется на подушку — и тут: крак! Мадам  вскакивает, а под подушкой очки!
    Наташа недовольно поморщилась.
- Не хочу я учить никаких стихов! И вообще, почему я? У тебя произношение лучше.
- А ты любимица мадам. Да тебе и не надо ничего учить, глупая! Ведь гувернантка только сядет — и сразу раздастся хруст очков.
- А если не раздастся? Или она не услышит?
- Услышит. Мы крикнем: «Мадам, под вами что-то треснуло!»
- Ну хорошо, - согласилась Наташа.
    Они спрятали очки под подушку, лежавшую в центре дивана.
- Как ты думаешь, Володя, а что будет за это мадам Поли?
- Не переживай, - махнул рукой мальчик. — В любом случае, ее не высекут и не оставят без праздника у Мещеряковых... Ну, если даже и откажут от места — так и к лучшему. Не будет нас больше линейкой по пальцам бить.
  Наташа  согласилась с братом.  И дети отправились на второй этаж, к комнате  гувернантки.
  Через двадцать минут отдыхавшая у себя мадам, дородная матрона пятидесяти лет, выплыла, шурша юбками, в коридор, к нетерпеливо ожидающим ее детям.
- Идемте на веранду, - говорил Володя.— Натали приготовила вам сюрприз.
- Сюрприз?  Как интересно! Моя девошка, я ошень-ошень рада сюрпризам...—Гувернантка неплохо говорила по-русски, Бекешины были уже третьим семейством, чьих отпрысков она воспитывала.
- Я выучила для вас стихи, мадам, - немного запинаясь и краснея от своей лжи, сказала Наташа.
- Садитесь сюда, на диван, - Володя чуть не суетливо поправил подушку в центре, - здесь вам будет удобно.
— Какой вы есть сегодня уштивый, месье Вольдемар! - Мадам Поли, улыбаясь, медленно начала опускаться на подушку... Брат и сестра, затаив дыхание, следили за каждым ее движением.
 ...Крак! Раздался вновь зловещий хруст, но на этот раз он вселил радость в сердца детей. Они были спасены!
- Мадам же неловко заворочалась и медленно привстала с дивана.
- Што это быль?..— Она приподняла подушку пухлой ручкой и извлекла из-под нее окончательно раздавленные очки.
- М-мон Дьё...— Глаза мадам в ужасе  расширились. — Сэ сон ле люнетт дё мадам женераль...(Мой Бог... Это очки мадам генеральши...) — И она снова рухнула на диван в полном изнеможении.
   Володя картинно всплеснул руками.
- Ой, Наташа, смотри! Это же бабушкины очки!
   Девочка молчала. И как это у Володи так ловко выходит притворяться?..
- Ле люнетт дё Натали Базильевна... — повторяла гувернантка. — Мон Дьё! Кель террёр!..( Мой Бог! Какой  ужас!)
- Не волнуйтесь, мадам, - сказал мальчик.— Наверное, их можно починить... — Наташа закивала головой, соглашаясь с братом. Теперь, когда ей и Володе ничто не угрожало,  и страх перед наказанием отступил, девочка абсолютно искренне хотела помочь несчастной мадам, и сочувствовала ей от всей души.
    Мадам Поли тяжело вздохнула.
- Нет, мой мальшик... Посмотрите — нишего нельзя делать... О, я погибла! Мое место... Мои рекомандасьон...— Она раскачивалась на диване, в отчаянии сжимая в руках очки генеральши.
- Мадам, не расстраивайтесь. - Наташа подбежала и обняла ее.
- Добрая девошка... Ошень добрая... И мальшик тоже... Спасибо вам... Спасибо, — гладя ее по спине, бормотала мадам. Затем она поднялась с дивана и, тяжело ступая, направилась с веранды обратно в комнаты.
   Дети переглянулись. Володя торжествующе подмигнул сестре.
- Вот видишь! Все оказалось очень просто! И мы ни в чем не виноваты!
- Мне жалко мадам Поли, - ответила Наташа. — Что с нею теперь будет? Представляешь, что устроит ей бабушка?
    Мальчик пожал плечами.
- В любом случае, мы с тобой чисты и невинны....Пойдем играть в сад? До обеда еще два часа.
- Не хочу. Я лучше пойду почитаю.
- Как знаешь.
      Брат повернулся и побежал в сад, а сестра, вздохнув, отправилась в свою комнату. Она села в кресло и взяла в руки книгу, но мысли о бедной мадам и  нехорошем поступке с нею  не выходили у девочки из головы и, хоть Наташа и пыталась читать, но не запомнила ни строчки.

    Наталья Васильевна  считала себя дамой либеральной и, ежели за обедом не было важных гостей, к столу допускались и внуки, и их гувернантка. Сегодня единственным гостем был врач, старый друг семейства, Леопольд Францевич Шварц.
  Ровно в три часа пополудни генеральша, врач и Володя с Наташей сидели за столом в просторной столовой. Не было только мадам Поли. Наталья Васильевна поджала сухие губы, бросила недовольный взгляд на пустой стул гувернантки и сказала старому слуге, стоявшему с салфеткой  через локоть:
- Петр, сходи, будь добр, за мадам Поли.
   Наташа и Володя, сидевшие друг напротив друга, тоже посмотрели на пустующий стул. Затем девочка тревожно взглянула на брата. «Как ты думаешь, что могло случиться?» - спрашивал ее взор. Володя понял  и едва заметно пожал плечами.
    Петр вернулся через несколько минут.
- Комната заперта изнутри, и никто не отвечает, ваше сиятельство.
- Странно.— Наталья Васильевна пожевала губами.
- Не  приключилось ли чего с мадам? — спросила востроглазая горничная Глаша, стоявшая у буфета.
- И чего же? — холодно осведомилась у нее генеральша. В этом вопросе был легкий оттенок недоумения : «Если я сижу за столом и жду уже пять минут прислугу,  - вот это имеет значение. А все остальное выеденного яйца не стоит!»
- Быть может, Наталья Васильевна, - вмешался, осторожно кашлянув, Леопольд Францевич, - ей нехорошо? Погода эти дни жаркая, а ваша гувернантка — дама не субтильная и не первой молодости. Только вчера у меня был вызов: апоплексический удар, купчиха Медведкова... Похожая комплекция и возраст примерно такой же.
- Разрешите, ваше сиятельство, - в столовую просунулась голова второго слуги, Антона. Наталья Васильевна свирепо уставилась на него.— Я  так понял-с: с мадамой хранцузской  что-то? Так вот, час назад оне у меня яду крысиного попросили-с...Не беда ли вышла какая?
- Антон, Петр, надобно немедленно взломать дверь к мадам Поли, - решительно заявила генеральша, поднимаясь во весь свой немаленький рост и широкими шагами направляясь к двери.— Натали, Вольдемар, останьтесь за столом.
   Врач, Петр и Глаша  поспешили за нею. Дети остались одни в столовой. Наташа, у которой зуб на зуб не попадал, бессознательно комкала край белоснежной скатерти. Почти над  головами  детей раздался грохот, и брат с сестрой вздрогнули. Это ломали дверь в комнату мадам Поли. Затем наступила странная, жуткая тишина.
- Володечка... Что же мы наделали?...— Наконец, выговорила девочка.
    Брат, бледный, но внешне сохранивший спокойствие, хмуро посмотрел на нее. Затем губы его презрительно скривились.
- Почему вы, женщины, всегда из мухи слона сделаете? – голосом, странно